Я не стеклянная, но после окрика Эдриана задребезжала потревоженной хрустальной вазой. Потоки рек из глаз усилились, выбрав неудачный момент, чтобы смыть внутренние заслоны истеричным се́лем. Под весом рыданий плечи дрогнули, и через короткий промежуток я выла в голос без малейшего стеснения. Дикие собаки Динго услышали меня в Австралии и завыли с обречённой солидарностью в ответ.
Когда Эдриан меня обнял, я уже тряслась в кошмарных рыданиях, и сама не понимала почему стояла на ногах. Он повёл меня в сторону диванчика, но толку-то, ноги мои заплетались похлеще пьяного бомжа. Ругнувшись, Эдриан подхватил меня на руки, и вскоре я сидела на диване. Необходимость следить за координацией движений отпала, и ничто более не стояло между моей истерикой и кругосветкой, что, собственно, я и сделала. Пусть уже весь экватор узнает каково это быть Аной Уорт.
Эдриан оставил меня одну и вой, сдобренный одиночеством, нарастил оборотов. Вскоре перед носом моим возник стакан, и я попыталась выпить воду. Вот именно, что попыталась. Простейшая задача в мгновение обернулась взятием вершины Эвереста. Руки дрожали, зубы клацали о край, и я всерьёз испугалась, что ненароком откушу кусок стекла и тогда действительно окажусь в больнице, причём на операционном столе. Вопли безысходности поднялись на октаву вверх. Эдриан морщился и топтался какое-то время около. Терпение его иссякло быстрее моих слёз: он печально и шумно вздохнул, сел рядом и отобрал стакан.
– Не торопись, для начала сделай один глоток. Я подержу.
Обрадовавшись помощи, я повторила манёвр. Но что с Эдрианом, что без – получилось дёргано и резко. Зубы стуканули о стекло, напугав уже не только меня, но и Эдриана, и я подозревала, что стакан испугался больше всех.
– Лили, тебе не надо грызть стакан, только пить из него. Вытяни губы трубочкой и попробуй ещё раз. Давай, девочка, я верю – ты сможешь.
Не переставая всхлипывать, я заворчала на чокнутого босса, который разговаривал со мной как с полоумной, и одновременно тянула губы к воде. Стоило ли говорить, что затея была дохлой с самого начала? В итоге своими всхлипами-хрюками я разбрызгала слёзы, слюни и воду из стакана…
Эдриан вылупился на меня со священным ужасом, будто прямо сейчас на его глазах я рожала первенца. Неспособность руководить собственным телом повергала меня в пучину отчаяния. Я самое никудышное и невезучее создание на Земле. Плакала я настолько горько, что мне до судорог было жаль саму себя. Переживания легко добрались до стадии, когда ледниковый период, погубивший половину живого на Земле, виделся сущим пустяком.
Эдриан, скорей всего, осознал степень подставы и собственного бессилия: убрал воду, перетянул меня к себе на колени и принялся укачивать как ребёнка. Получив то, по чему тосковала больше всего, я беспардонно поливала его красивую голубую рубашку слезами, сминала ткань пальцами и расковыряла парочку пуговиц. Мужик держался стоически. Он не произнёс ни слова в укор, продолжал водить ладонью по спине и качал меня из стороны в сторону. Сколько мы так просидели неизвестно. Истерика стихла. Временами я вздыхала судорожно и шмыгала заложенным носом. Половина красивой голубой рубашки пошла тёмными разводами. Мне было стыдно и не стыдно одинаково. Как такое возможно? Без поддержки коктейлей разобраться будет трудновато…
– Попьёшь водичку? – Тихий голос выдернул меня из размышлений на тему абсурда.
– Да.
Я обхватила стакан двумя руками, сложила губы в трубочку и присосалась к краю. Оставалось только представлять, насколько нелепо я выглядела со стороны, возможно, это было даже немного жутко. Но… про себя я ликовала от неимоверного облегчения – прохлада заливалась в горло. После рыданий собственное нутро представлялось вулканическим жерлом. Высушенным, перегретым и потрескавшимся. Спасибо Господи за малые радости. Обыкновенная вода стала благословением небес. И самое важное – стакан уцелел. Сегодня он наверняка отпразднует с друзьями второе рождение. Дыхание моё постепенно выравнивалось. Осознание того, что я продолжала сидеть на коленях гадского босса, охолонуло стыдливостью.
– Хм, извини, я испортила тебе рубашку.
Первым делом я попыталась слезть с колен. Эдриан мне помог, но усадил рядом и вдобавок сцапал мою ладонь, чтобы я не вздумала бежать.
– Ерунда. Джек привезёт новую.
«Как же у толстосумов всё просто! Джек – обеспечит рубашкой, Ана – раздвинет ноги!» Небожителям вроде Эдриана достаточно было огласить желания, и простые люди обязаны воплотить их в лучшем виде. При этом кланялись исполнители низко-низко, чтобы выразить благоговение, и чтобы волосы подметали пол.
– Расскажешь, что случилось?
– Лучше покажу, на разговоры с тобой у меня нет сил.
Я оглянулась в поисках сумки, но какой там, после нервотрёпки имя бы своё упомнить.
– Найди, пожалуйста, мой телефон. Последнее сообщение.
Сначала Эдриан задумчиво меня осмотрел, и затем только пошёл выполнять. Вернулся он с телефоном в руках.
– Пароль?
– 1234. И да, я знаю, что не оригинальна. Иронизировать по этому поводу будешь в следующий раз.
– Даже не собирался. Твой телефон – тебе решать.
Аллилуйя! Мы хотя бы не спорили о пароле на телефоне. Таким достижением не стыдно было прихвастнуть перед психоаналитиком.
– Сообщение с неизвестного номера.
– Я заметила, мистер Шерлок Холмс.
По мере просмотра глаза Эдриана округлялись больше и больше, а под конец, наоборот, сузились до щёлок, под скулами заплясали желваки.
– Если я правильно тебя понял: ты решила – это моих рук дело?
Его голос – чистый лёд. Прямиком из Северного ледовитого океана. Многовековой лёд, который своими глазами видел, как зарождалось человечество.
– Эм… ну да, – моё блеяние смахивало на вчерашнюю рыжую овцу… Хорошо, девушку. Имя её в памяти не задержалось.
А через какой-то миг я и Эдриан стояли друг напротив друга и орали, как супруги во время развода и делёжки миллиардов:
– Бл*дь, Лилиан! Когда ты научишься слушать?
– Что я должна услышать, если ты ничего не говоришь?!
– Я каждый долбаный день прошу тебя успокоиться и перестать дёргать и себя, и меня!
– Что значит успокоиться, по-твоему? Я бы успокоилась, если бы ты не доводил меня ежедневно!
– Я?! Тебя довожу я?! Что бы я ни сказал, ты обвиняешь меня во лжи. Ты хоть раз спросила меня о чём-то кроме безумных предположений? Слепому коню что кивай, что подмигивай!
– Я тебя не понимаю, Эдриан. Совсем.
– Об этом я и говорю. Ты не слушаешь никого кроме себя.
– То есть ты намекаешь, что видео прислал кто-то другой?
…
– Если не ты, то кто?
Злой взгляд полоснул меня остриём японской катаны, и я посчитала за лучшее заткнуться… хотя бы временно и рухнула обратно на диван. Внутренности мелко подрагивали, зря я, конечно, затеяла скандал. Теперь приходилось расплачиваться слабостью. Эдриан тоже сел и прижал меня к груди.
– Мы ругаемся, ты злишься, а после обнимаешь. Я никогда не смогу тебя понять, – пробормотала я.
– Чшш, всё будет хорошо. It’s always darker before the dawn*.
[*Перед рассветом всегда темнее]
Я завозилась, мне был нужен его взгляд. Слова чересчур невесомы и подозрительно быстро летали. Сегодня могли быть сказаны в Лос-Анджелесе, завтра полетят в Нью-Йорк, послезавтра будут морозиться в Аляскинском Джуно, а через месяц прахом вернутся в Калифорнию, чтобы пополнить Долину смерти.
– Кроме тебя больше некому? – сбивчиво прошептала я, и вопрошая, и надеясь на чудо Господнее. Иначе я не знала как всё разгрести.
Эдриан вернулся на рабочее место, и вскоре выяснилось – чтобы позвонить.
– Саймон, я перешлю тебе сообщение. Выжми из него всю информацию. По максимуму. Привлекай кого хочешь, но результат нужен как можно быстрее…
– Да какой-то урод рискнул угрожать Лили…
– Что? Тебя плохо слышно, повтори…
– Понял, окей.
Завершив звонок, Эдриан воспользовался селектором:
– Джек, раздобудь свежую рубашку и новый мобильный телефон с новой сим-картой.
– Сделаю, мистер Сторм, – в обычной манере отозвался Джек.
– Лили, – с указаниями главный босс добрался до меня, – мне придётся на время изъять телефон.
– Надолго?
– Не знаю, всё может быть. Поэтому синхронизируй данные пока есть возможность.
– Да там нет ничего такого. Номер Линды я помню наизусть, а больше мне никто не звонит.
– Я тебе звоню.
– Ну, ты же будешь знать новый номер, значит, когда ты позвонишь – я сохраню твой.
– А фотографии?
– Чёрт.
Нечаянно я дёрнула головой и сморщилась от боли в затылке. Да и общая слабость такая, что даже шевелиться было сложно. В офисе сворачиваться на диване улиткой было как-то неприлично, и я сползла на подлокотник. Эдриан продолжил мучить селектор:
– Оливия, стакан воды и обезболивающее.
– Хорошо, мистер Сторм.
– Если для меня, то не надо, – подсказала я.
– Почему?
– Не знаю, не люблю всю эту химию. Когда принимаешь таблетку от одной боли, то появляется какая-нибудь другая; пьёшь вторую таблетку – проходит вторая, но вылезает третья. Складывается впечатление, что у Всемирной организации здравоохранения какой-то заговор против человечества.
– Лили, – он рассмеялся. Искренний смех казался чудны́м в нашей ситуации. – Ты слишком впечатлительна.
Оливия принесла поднос и бесшумно удалилась.
– Тебе это нужно, пей, – скомандовал Эдриан, протягивая мне стакан и блистер.
Я колебалась. Высота его роста, непреложный авторитет, витавшая вокруг нас ультимативность, моя оторопь – вероятность дискуссии сдохла в самом начале.
– Тогда одну? – предложила я компромисс.
– Две и не спорь. Я рядом, ничего плохого с тобой не случится. Пей давай. Тебе ещё разбираться с телефоном. Время не ждёт. Чем раньше я отдам аппарат спецам, тем быстрее мы начнём искать урода.
Последняя фраза спровоцировала меня на улыбку. Потому что она означала – только самоуверенному гадскому боссу дозволялось за мной подглядывать. Но развивать щекотливую тему не решилась. Хватало того, что я уже опозорилась дальше некуда и обвинила мужика, Господь знал в каких грехах. А мужик оказался ни при чём. По крайней мере на этот раз. Но всё равно стыдоба! Выпив лекарство, я вернула Эдриану пустой стакан с пластиковым блистером.
– Хорошая девочка, – проурчал он мне в макушку, чмокнул туда же и вернулся к делам.
Я решила не засиживаться и, покряхтывая, перетащила свои жалкие конечности за рабочий стол, чтобы скопировать фотографии. Через час я лазила в настройках новенького смартфона, а Эдриан переоделся в чистую рубашку. Скинув Линде новый номер, ответ я получила примерно такого содержания: «WTF?????», – на самом деле вопросительных знаков было в десять раз больше.