Второе пробуждение вышло лучше первого. Эдриан целовал моё лицо и, придерживая руками, не давал увернуться. Уголки глаз, брови, лоб, нос – всё попало под его внимание и всё было обласкано педантично и вместе с тем по ювелирному тонко.
– Что ты делаешь?
– Хочу пожелать сладкой девочке доброго утра, пока не ушёл.
– Мог бы свалить безо всяких пожеланий. Сегодня тебе ничего не светит. Впрочем, как и завтра, и послезавтра тоже.
– Моя жестокая девочка.
– Кто бы говорил. Не тебе жаловаться.
– Мы могли бы помочь друг другу.
– Исчезни, Эдриан.
Ладонями я упёрлась в его обнажённый торс, чтобы оттолкнуть или хотя бы увеличить расстояние между нами. Ласковые губы – я знала – способны довести меня до неправильных и греховных решений. Противоборство вряд ли бы закончилось моей победой: разве можно женской рукой передвинуть скалу. К моей радости, Эдриан сам меня освободил. Постепенно, насыщаясь с кислородом, мысли обретали ясность.
– Как леди пожелает, так и будет.
– Поменьше обещаний, позёр.
– Зря. Между прочим, я ждал тебя долго. Будь уверена, что дождусь и в этот раз.
– Тогда и ты будь уверен, что на подконтрольной мне территории я ввожу запрет на видео- и фотосъёмку. И тебя этот запрет касается в первую очередь.
Вы думаете, он испугался или хотя бы смутился? Как бы не так… Этот наглый мистер говнюк попросту заржал! Без стеснения, без… без красноты или бледности кожных покровов, как сделал бы всякий приличный человек, которого застукали за противоправным действием. Кто угодно. Но не мистер гадский босс, по совместительству сталкер-извращенец.
– Ну, ты нахал! Даже не боишься. Я не знаю: восхищаться тобой или кричать SOS.
– Сладкая, я боюсь одного… – не закончив предложения, он умолк. А я подумала: «Не может такого быть! Чего опасается тот, кто обедает с мэром и губернатором, а там и до Белого дома рукой подать? К тому же я уверена, что банковский счёт в совокупности со связями в офисе окружного прокурора позволяют мистеру Сторму не бояться многого…» Вскинув на него ошеломлённый взгляд, я получила совсем уж непредсказуемый ответ:
– Я боюсь ложиться спать без тебя и ещё больше боюсь проснуться без тебя.
Что?! У него хватило наглости намекнуть на романтические чувства? Самоуверенный, погрязший во вранье, гад!
Терпеть лжеца, развращённого широкими финансовыми возможностями, было бы слишком даже для меня. Дева Мария, да он мог оказаться каким-нибудь подпольным торговцем порно, а сам втирал мне о высоком. Только я вознамерилась послать гадского босса как можно дальше и столкнулась с потемневшим взглядом. Мой язык трусливо спрятался за зубами, потому что в глазах напротив яростные всполохи расчерчивали предгрозовую тьму.
– Молчи. Не вздумай открывать рта. Не приведи господь, тебе когда-нибудь усомниться. Чтоб ты знала: я никогда не играл чувствами и начинать не собираюсь. Кулон на тумбочке. Больше не теряй.
Я обернулась, радуясь и опасаясь поверить, что пропажа нашлась. Кто-то, возможно, с долей справедливости сочтёт меня жадиной, мелочной девицей. И лично я не видела ничего плохого в аскетизме, за одним малюсеньким исключением – не я его выбирала. Он выбрал меня. Можно смириться, привыкнуть, научиться плыть по течению – забыть о подарках на день рождения и Рождество. Вещи – это поистине сущая мелочь, пыль. Молиться названиям брендов, которые на слуху благодаря рекламным кампаниям с широким воображением или же с бравадой показного вызова общественному пуританству, настолько же смешно, насколько больно, когда смотришь граффити Бэнкси: белоснежный котёнок с печальными глазками и розовым бантом, повязанным вокруг шеи, сидит на оставшемся в живых островке бетонной стены в окружении руин после бомбёжек и играет с клубком ржавой проволоки. Из обломка бетона покорёженной арматурой торчит прошлое. Такое прошлое, которое пишем здесь и сейчас мы – люди.
На самом деле я гонялась не за вещами. За их энергетикой. Я с жадностью впитывала неравнодушие, исходившее от Линды и Джейсона. Потому что, даже находясь среди друзей, одиночество побеждать было непросто. Эдриан не обманул, цепочка с кулоном поблёскивала серебристыми бликами. Я посмотрела на Эдриана, чтобы выразить благодарность, но комната была пуста. Странную досаду вызвал его скоропалительный уход, какая-то недосказанность повисла. Прежде чем застегнуть цепочку, я обвела кулон пальцами. В разлуке прошёл всего лишь день, а я соскучилась…
– Привет, девочки!
– Привет, Брендон, – слаженно и грустно мы с Линдой ответили на приветствие. Хоть какая-то вещь в мире обладала достаточной властью, чтобы отвадить парня от нашего места в столовой?
– Ты не жалуешь ребят по своему отделу, – снайперским выстрелом Линда угодила точно в цель.
– Это же айтишники, они гики. Каждый до мозга костей запрограммирован на внутренние темы и с ними скучно.
Я закашлялась, подруга расхохоталась, а после сказала:
– Знаешь, Брендон, в этом я с тобой солидарна. Но и среди вашего брата встречаются достойные экземпляры.
– Пока не заметил, – простодушно откликнулся Брендон, глядя на меня и Линду по очереди.
Пресвятая Мария, хорошо, что мои яичники получили дозу счастья и временно притихли. Я могла смотреть на голубоглазого ангелочка с телом молодого атлета без внутренней дрожи. Разговоры за столом притихли, Брендон наворачивал обед с завидным аппетитом. Без объяснения причин листья салата в моей тарелке заметно увяли. Строгий возглас показался чем-то неуместным среди переливчатого звона ложек о фарфор и потому неотвратимым:
– Лилиан, почему не берёшь телефон?
Мой робкий взгляд встретился с гневным карим.
– Я не слышала звонка.
Даже моя голова вжалась в плечи, опасаясь взбучки.
– Наверно потому, что не потрудилась взять его с собой?
Мистер главный сердитый босс достал из кармана элегантного пиджака мой старенький телефон. Я потянулась рукой, Эдриан же спрятал аппарат обратно в карман.
– На выход, у нас много дел.
Когда твой бойфренд зол – это неприятно, но терпимо. Когда твой бойфренд зол и занимает вершину корпоративной пирамиды, пока ты гнёшь спину где-то в области фундамента, – это пережить гораздо сложнее, зачастую комбинация фатальна. «Ромео должен умереть». Не к месту вспомнился старый кинофильм. «Тьфу, дурная Ана, никому умирать не придётся. И что за выражение „твой бойфренд“? У меня нет никакого бойфренда».
Наскоро попрощавшись с ребятами, я помчалась догонять злющего босса. Он дожидался в коридоре, и, как в былые времена, к лифтам мы пошли вместе. За руку Эдриан меня не взял, и я подозревала, что поцелуев можно было не ждать. Ну конечно, он побывал в моих трусиках, всё тщательно рассмотрел, даже распробовал, и теперь ни я, ни моя вагина его не интересовали. Подъём до верхнего этажа тянулся как в замедленной съёмке. Всю поездку я гасила гневное бульканье, и когда створки лифта разъехались, я промчалась пулей до своего рабочего места. Неизвестного происхождения злость угрожала выплеснуться на любого неудачника, кто первым обратится к издёрганной мне. Было жутковато: утром я выгоняла Эдриана из постели, а сейчас мучилась от того, что наглый босс не выказывал признаки страсти. «Где потерялась твоя голова, Ана?». Эдриан устроился за своим широким столом, и к тому времени я изобразила собранность и готовность к работе:
– Что нужно сделать?
– Извини, что оторвал тебя от обеда.
– Пустяки, – перебила я грубо, но оно само вылетело.
– Началась перекрёстная проверка договоров и бухгалтерии. Работы столько, что закрадывается мысль: за каким чёртом мне сдался долбаный Intense. Проблем от них больше, чем у меня есть терпения.
Эдриан пальцами взлохматил волосы и на мгновение погрузился в себя, а я только сейчас заметила, как он осунулся. Под глазами проступили тени; между бровей проявилась морщинка. Выяснять отношения, когда на работе аврал – это полный отстой.
– Ты училась два года на юриста, и я хочу попросить тебя заняться договорами. Юристов не хватает. А поставщиков и покупателей у завода, сама знаешь, с избытком.
– Окей, я согласна… – Моё скорое согласие удивило меня, но не Эдриана.
– Если почувствуешь, что не справляешься, то просто скажи. Не надо себя заставлять или бояться выглядеть глупой, иначе понаделаешь ошибок.
– Конечно, я понимаю и реально оцениваю свои возможности.
– Спасибо, Лилиан.
Вот и снова отворот-поворот: Лили для него больше не существовало. Как я предполагала в самом начале, мистер богатей решил позабавиться с новой игрушкой. Хотелось орать. Громко. Так чтобы вдохнуть глубоко-глубоко, замереть на секунду или две, открыть рот – и выплеснуть. Всё, что угнетало и царапало внутри. Но я мило улыбалась (и молилась про себя, чтобы не оскалом):
– Скажи, что нужно делать.
С той минуты я увязла в договорах. Когда мы с Линдой только начинали вкалывать на RLSCP, первым крупным проектом было поглощение фирмы со спортивными товарами. Я работала с такой самоотдачей и за сравнительно небольшой срок возненавидела всё, что было связано со спортом или напоминало его: спортивное снаряжение, питание, одежда. Даже упоминание слова «спорт» провоцировало во мне всплеск неконтролируемой тошноты.
Но как же я была неправа!
После знакомства с продукцией заводов Intense пришло понимание: спорт – это поляна цветущих эшшольций. Оказывается, легко и просто работать, когда знаешь, что именно тебе приходилось анализировать. Но вы попробуйте составить график продаж специфической продукции с таким названием, что в переводе на родной язык будет звучать японским отборным ругательством. Моей настольной книгой стал технический словарь, а голова взрывалась болью от количества информации, которую приходилось запоминать, пополняя свой, оказалось, скудный до безобразия словарный запас. Ко всему приплюсуйте жуткости на личном фронте, и вот прямо сейчас я не понимала, почему до сих пор сидела за рабочим столом, а не в кресле самолёта с билетом в один конец до Аляски.
По правде, в первые минуты после предложения Эдриана переключиться на договора, я чудом удержалась от того, чтобы не рухнуть перед ним на колени и не начать целовать руки за небывалую щедрость. Может быть, я всё же зря сменила профессию? От спорта к электрооборудованию – моя нежная нервная система отторгала ярко выраженное амплитудное колебание товаропроизводителей.
– Лили…
– Лилиан, пора домой.
Договор с мексиканским покупателем затянул меня глубоко. Название фирмы, мелькавшее на каждой странице, напоминало какую-то нелепую смесь «такос-начос-карпаччос» ну и «мучачос» туда же, что теперь взгляд на Эдриане фокусировался с трудом.
– Ты что-то сказал?
– Уже поздно, пора домой.
– А ты?
Его лицо испортила ухмылка, голос же оставался ровным:
– Мой водитель отвезёт. А я останусь, работы много.
– Я могла бы…
– Лили!
Резкий окрик заставил меня впихнуть всё, что «я могла бы» в самое глубокое место из тех, что «я не могла бы».
– Ты едешь домой. Иди. Линда ждёт тебя в машине.
За короткое время Эдриан отлично меня изучил – имя подруги действовало безотказно.
– Как пожелаешь самый главный босс, – сказала на прощанье я; голос полнился ехидством, ни малейшего почтения к высокому начальству.
Спускаясь в лифте, я продолжала анализировать поведение гадского босса. Его отказ от помощи задел. Но по правде, причина крылась не только в этом. Эдриан не брал меня за руки, не обнимал, не целовал. Да, он вообще за весь день не коснулся меня ни разу! И как это понимать? Неужели действительно натешился? Святая Мария, кто бы мне объяснил: я горевала или радовалась?
– Ты странная.
Линде вздумалось поговорить по душам, пока мы ехали домой. Удачно выбранные место и время, ничего не скажешь.
– После твоего свидания с Эдрианом я не знаю, что и думать.
«Свидание!»… Тараканы у меня в голове кривлялись и ржали, я терпела, чтобы не обижать подругу.
– Со мной полный порядок. Просто вчера было слишком много эмоций.
– Ты хотя бы можешь сказать: он продолжает оставаться в друзьях или уже среди врагов?
– Подожди созывать рекрутов на боевое построение.
– Если язвишь, значит, не безнадёжна.
– Ненавижу, когда ты превращаешься в зануду.
– И я люблю тебя, детка.
Уже дома, посетив душ по очереди – я рассчитывала, что сталкер-извращенец не успел покинуть офис, чтобы подглядывать за мной, – мы с Линдой разлеглись на диване перед телевизором и уплетали китайскую еду навынос. Предусмотрительная Лин заказала доставку в офис. Иногда очень полезно, жить вместе с подругой, которая заботилась о моём желудке чаще меня самой.