Эдриан Сторм
– Какого хрена! – взревел я, получив по ногам гружёной полотенцами тележкой.
– Lo siento, Señor! Простите! Пожалуйста, простите! Я вас не заметила.
– Ну конечно, я же бл*дь невидимка!
Смуглая немолодая горничная выкатила дебильную тележку, когда я взлетел на площадку четвёртого этажа. Потирая левую голень, я злобно косился на фигуру в униформе, которая фигурой-то называлась наверно семеро спиногрызов и 150 фунтов назад. Теперешние 300 фунтов запросто бы уложили двух здоровых мужиков и без тележки с полотенцами.
– Вы в порядке, босс? – Появился Томми, мой водитель. Он тоже весил около трёхсот фунтов, но при этом обладал габаритами 3 фута 5 дюймов в ширину и ровно вдвое больше в высоту. К тому же зарплата RLSCP и мои премиальные позволяли всё это прокормить.
– Босс, вы как? – повторил дурацкий вопрос Томми.
Он был отличным малым, только портил его один серьёзный недостаток, стоивший мне завидного терпения, – он почему-то решил, что будет обо мне заботиться. К слову, благодаря моей протекции зарплату Томми получал повышенную; на неё он содержал дом, жену, троих детишек и при этом чистосердечно верил, что из нас двоих именно он выступал в роли опекуна. Дерьмовое шапито.
– Нормально всё, – грубовато ответил я, выпрямляясь в полный рост. На толстокожем, пористом, опалом лице горничной расплылась гримаса ужаса. Лупатый взгляд перескакивал с меня на Томми и обратно. Водитель на неё таращился даже злее, чем я недавно. Ну как же, не уберёг, оплошал, минус три дюжины гамбургеров в отсутствии-то месячной премии.
– Перестань на неё глазеть, – сказал я Томми, затем вытащил две двадцатки и помахал перед побелевшей горничной. Её взгляд продолжал метаться, только теперь к нам с Томми третьей остановкой добавились купюры. На них она смотрела дольше, чем на нас.
– А сеньора не промах, – сообщил я водителю, продолжая сверлить взглядом охамевшую обслугу. Только что она чуть не обделалась от страха, вдруг бы я закатил скандал. И вот уже посчитала себя долбаной английской принцесской.
Горничная сузила лупатые зенки и цокнула языком. Ах ты жадная дрянь… Да и чёрт с тобой. Если ты родила ораву детей, то кому-то было нужно их кормить. Я добавил ещё одного Эндрю Джексона и приложил указательный палец к губам. Она закивала, не сводя алчных глаз с веера купюр.
– 415 номер. Там моя жена. Хочу сделать ей сюрприз. Поэтому ты стучишь, ждёшь, когда тебе откроют и сваливаешь. План понятен?
Горничная ничего не ответила и, продемонстрировав мне широкую спину, уже шагала по коридору. Хмыкнув, я поторопился следом. Замерла она у двери с цифрой 415, постучала.
– Обслуживание номеров.
Тишина, казалось, выла одиночеством. Я слышал стук собственного сердца, шумное дыхание горничной, но больше ничего. Мог ли Саймон ошибиться?
– Обслуживание номеров, открывайте! – не желавшая расставаться с лёгким заработком, горничная постучала громче и голос её стал требовательным. Я решил осадить зарвавшуюся тётку. Но:
– Иду!.. Секундочку подождите. Вообще-то, я ничего не заказывала.
Из-за двери послышался знакомый приглушённый тембр, а я сквозь зубы выпустил напряжённый выдох и даже позволил себе чуть расслабить плечи. С щелчком дверного запора я шагнул вплотную к проёму и встал боком, ни единого шанса оставить меня за бортом у девочки не будет. Горничная получила заработанное, и я отослал её кивком. В это время дверь распахнулась, ничего не подозревавшая Лили подняла заплаканные глаза, встречаясь с моими. Один удар сердца на двоих. Судорожный вздох на двоих. Дольше ждать было нечего, подхватив девочку на руки, я зашёл в номер и пинком захлопнул дверь.
Спектакли по пьесам Шекспира хороши, но не тогда, когда зрители – это постояльцы дерьмового отеля, жадная тётка и Томми, а мы с Лили в главных ролях.
Номер мало походил на комнату в прямом смысле слова. Разве что поуютнее трейлерного парка. И всё равно комната напоминала конуру, а не гостиничный номер. Почти всё пространство заняла стоящая вплотную к стене кровать, девчонка полетела на неё. Сбоку от кровати стояла одна тумбочка, второй места не хватило, на противоположной стене висел телевизор, внизу которого болтались чёрные провода, словно выпущенные и давно ссохшиеся кишки, неряшливые и обречённые. У самого входа ещё одна дверь вела в душевую. Саймон ошибся в одном. Отель не дыра – а долбаная дырища.
Очнувшись от шока, Лили отползла к изголовью и, подтянув колени к груди, устроила подбородок сверху. Исподлобья на меня зыркали глаза стервы в бешенстве. А я даже сейчас, видя её полнейшую неадекватность, мог думать об одном: каким мягким и податливым в моих руках становилось её тело. Как мгновенно и охотно Сладкая откликалась на любую ласку. Член в штанах дёрнулся и подтвердил, что девочка вызывала у него похожие чувства. Чтобы скрасить время в ожидании обеда, я навалился на выпирающий угол стены плечом и завязал разговор:
– Чем занимаешься?
– Какое твоё дело?
– Девочка, кто тебя учил манерам? Разве так встречают гостей?
– Тебя никто не звал. – Острый, режущий взгляд если бы мог, распилил меня на куски лазером.
– А меня не надо звать, вот он я. Весь для тебя.
Господь свидетель – я пытался быть любезным.
– Эдриан, ну зачем ты притащился? Неужели хотя бы день я не могу провести спокойно? Личное пространство – слышал о таком? – Высказав претензии, она уткнулась носом в колени и спрятала лицо.
– Ты уверена, что хочешь одиночества?
– Да сколько можно, Эдриан?! Твою ж мать. Если я сказала, значит, именно этого я хочу, – зарычала Лили не сдерживаясь.
– Извини… – На её гнев меня тянуло рассмеяться. Словно я сцапал ёжика, а разрешения не спросил. Теперь он в клетке пальцев угрожающе фырчал и заодно молился, чтобы не пополнить список моих гастрономических интересов. Ёжиками я не питался, а вредной девочкой закусил бы с удовольствием. Изображая миролюбие, я продолжил: – Странно, что вместо спокойного разговора в мягкой постели за чашкой кофе и булочками, которые я, между прочим, купил специально для тебя, ты предпочитаешь заплаканные глаза, истерику, что накроет тебя новым залпом с минуты на минуту, да обшарпанный номер в долбаном отеле… Кровать, где ты сидишь, тошно думать кто и чем на ней занимался. При твоей-то брезгливости. – Я припомнил ей оскорбление моего нового матраса и немецкого постельного белья.
Она вскинула серо-голубые глаза с покрасневшими белками. Опухшее лицо светило красным носом.
– Ты хоть понимаешь, что я увидела?
Если бы взглядом можно было убивать, я убит полсотни раз, сотней разных способов.
– Ну и?
– Ты считаешь это нормальным?
– Лили… – Если бы она знала меня лучше, то поостереглась загонять в рамки того, кто только и делал, что их разрушал. – Я тебя не понимаю. Почему каждую секунду ты ждёшь, будто из-за спины я достану циркулярную пилу и начну что делать, по-твоему? Кромсать твоё нежное, белое тело на куски покрупнее да помельче и фасовать их по чёрным полиэтиленовым пакетам? Так, что ли?
Могильный озноб пополз по моей спине, когда в затравленном взгляде я прочитал ответ.
– Твою мать, Лили! – заорал я как бешеный и плевать, что стены дерьмового отеля были толщиной с бумагу. Лишь бы постояльцы не вызвали копов. Ну-у нет, я бы плевал, даже вызови они нацбезопасность, а не сраный патруль. – Объясни мне, что в твоей голове?! Я ходил вокруг тебя кругами, боялся лишний раз дышать в твою сторону, а ты считаешь, что я способен на такое?! Бл*дь. Так нельзя… Твои мысли никуда не годятся. Может, пришла пора заняться решением проблем вплотную, а не бегать от них?
Я сел на край кровати, чтобы не видеть Лили. Походу, она реально думала о маньяках и расчленёнке… Такого поворота я, честно говоря, не предвидел. Оказалось, что проблемы её гораздо глубже.