Незаметно наступил вечер. В это время Золенька, как всегда, помогала отцу в его нелёгкой работе, начищая обувь до блеска. Вытерев пот со лба, девочка собрала уже готовую обувь в корзину и вышла из дома.
На улице был несусветный ливень. Золенька перебежками перемещалась от дома к дому, ставя начищенную и забирая грязную обувь. В одном из домов горел свет, сквозь приоткрытую створку окна можно было расслышать разговор матери с дочерью.
Женский голос тихо нашёптывал:
– Спи-спи! Надо выспаться! Завтра рано вставать, репетиция. Ты забыла, что скоро бал?
Девичий голос взволновано отвечал:
– Нет! Не забыла. Лазар мне шепнул об этом на ушко. Сказал, что я буду самая красивая!.. – затем с детской откровенностью добавила: – Он просто так ни с кого денег не берёт. Если и вяжет веники, то фирменные!..
Наверное, эти слова не укладывались в её голове, и девочка с любопытством спросила:
– Мам, а про какие веники он говорил?
Женский голос растерянно, со вздохом, произнёс:
– На его веники никаких денег не хватит. В глаза их не видывала. Столько запросил, мало не показалось, но как ни крути – он делает па уж очень красиво!.. Спи!.. Баю-бай! Глазки закрывай!
Девичий голос попросил:
– Не пой! Я уже большая!
Створка окна закрылась.
Золенька, промокшая до нитки, стояла напротив, глотая обиду и запивая её непрошенными слезами:
– А я бы хотела, чтобы мне пели на ночь «Баю-бай»… – вздохнула она. – Ах, мама-мама! Как мне тебя сейчас не хватает!
С грустью посмотрев в небо, девочка неожиданно заметила падающую звёздочку. И тут же отреагировала по-своему, прошептав с улыбкой:
– Спасибо, мамочка! Я люблю тебя! Ты мой ангел!.. Подхватив корзину с обувью, Золенька поспешила дальше.
А в доме сводные сёстры, Мэри и Кэти, двойняшки 13 лет, две капризные взбалмошные и ленивые девицы, спали крепким сном на пуховых постелях.
Аманда лежала поодаль на большой кровати, утопая в перине, и мечтала вслух:
– Я всё равно стану известным модельером! Наконец-то добьюсь лицензии на ведение обувной мануфактуры и стану монополисткой!
С усмешкой:
– И больше не буду шить обувь в каком-то заброшенном сарае. Всё будет поставлено на широкую ногу!
Витая в облаках:
– Я буду самой-самой-самой модной, стильной, известной, богатой!
Доведя саму себя до совершенного безумия, уткнувшись в подушку, сквозь зубы зло процедила:
– Хочу, хочу быть приближённой к королевской семье!
Я так хочу в будущем породниться с этими зазнайками. Непременно отдам замуж за принца одну из дочерей!..
Посмотрев в сторону спящих, неистово прошептала:
– Хочу!.. – всё больше злясь, – для начала хватит и помолвки!..
После чего амбициозно добавила:
– Как-никак, я их мать, к тому же – столько лет носила королевские туфли! А это не хухры-мухры… – закатив глаза, подметила, – пока ещё не божий одуванчик!
Эта мысль придала Аманде сил, и у неё невольно вырвалось:
– Вот бы добиться подписи короля на постановлении о том, что все должны носить только новую обувь. И только моего производства.
Её глаза загорелись азартом. Это был пик блаженства в её мечтаниях.
Аманда расплылась в улыбке:
– Да-да! Надо связать короля обязательствами передо мной.
Тут же что-то вспомнив, она, потирая висок, прошептала:
– Не вовремя я свела королеву и её фрейлину в могилу.
Словно найдя себе оправдание, вскользь бросила: