Группа гостей из XXI века крепко спала на пороге дома, и казалось, что ничто и никто не помешает им выспаться. Однако утро внесло переполох – послышался скрежет в замке. Кед, Валенок, Оловянный солдатик разбежались в разные стороны. Золенька, выбегая из дома, никого не заметила.
Друзья из XXI века не замедлили шмыгнуть в закрывающуюся дверь. Девочка помчалась вдоль по улице. Издалека её волосы казались лучами солнца, яркими и золотыми.
Кед, Валенок, Оловянный солдатик, оказавшись в доме, наткнулись на друзей, мирно дремавших в дверях.
Чешка, спросонья не разглядев их, запищала:
– Ну кто там ещё? Не дают поспать!
Когда она протёрла глаза и заметила, кто ворвался в дом, с радостью закричала:
– Наши!
Тут и Кубик, проснувшись и дико обрадовавшись, воскликнул:
– Наши!..
Остальные, поднявшись с пола, поспешили обниматься. Они радовались внезапно появившимся друзьям. Это было так искренне, как после долгой разлуки. Осознав, что в прихожей нет посторонних, все стали с любопытством рассматривать незатейливый интерьер.
Матрёшка беспрестанно охала:
– О-хо-хо!.. О-хо-хо! Бардак! Кошмар!
Осмотревшись по сторонам и принюхавшись, сказала:
– Фу! Повсюду запах гуталина.
Она с неподдельной брезгливостью поспешила заткнуть нос.
Мячик невольно сострил:
– Творческий беспорядок!
Плюшевый Мишка, соглашаясь, подметил:
– И правда, кругом беспорядок, обувь разбросана. Щелкунчик решил поддержать друзей:
– Во всём и везде должен быть порядок!
Пинеток заступился за Золеньку:
– Девочка ещё слишком маленькая! Ей одной не справиться со всем этим!
Сланец чихнул. На этот раз, как ни странно, вовремя. Но, тем не менее, поспешил оправдаться:
– Перемена климата!
Пинеток, не обращая ни на кого внимания, начал убирать разбросанную обувь. Кажется, это был хороший пример. Друзья стали ему помогать. Устав, все сели на пол; впадая в дрёму, неожиданно быстро заснули.
Тем временем Золенька уже была у стен мануфактуры. Она старалась открыть замок, прикладывая неимоверные усилия, чтобы провернуть ключ; в нетерпении шептала:
– Ну, давай же, открывайся!
Замок был открыт. Дверь с тяжестью приоткрылась. Золеньке пришлось приложить совсем не детские усилия, чтобы дверь распахнулась настежь.
Здание было больше похоже на сарай. Кругом царила запущенность.
Девочка в страхе вошла внутрь, её пугала кромешная темнота. Но она шла вперёд, на ходу путаясь в паутине. Срывая её, спотыкаясь о кучу хлама из сапог и башмаков, Золенька возмущалась, что вокруг один беспорядок.
Обувь, корёжась, в один голос шипела:
– Смотри под ноги! Куда прёшь, как танк?..
Стараясь принять былую форму, грозилась:
– Мы тебе это припомним, противная девчонка!
Золенька, слыша их, но не видя и не понимая, кто говорит, с испугом оглядывалась по сторонам. Ей казалось, что у неё начались галлюцинации.
Чтобы отвязаться от них, она нашла метлу и принялась за уборку, сетуя:
– Все готовятся к балу, а я… Невезучая! Работа-работа-работа!.. – оглядываясь по сторонам, – даже не с кем поговорить.
На что пара сапог из кучи недовольно пропыхтела:
– Не нравится ей!
Обращаясь к соседям по куче:
– Нет! Вы только посмотрите на неё! Поговорить ей не с кем, а мы, значит, никто и ничто.
С обидой в голосе, не унимаясь, пара просипела:
– Мы никому не нужны, валяемся без толку… – задиристо хорохорясь, – была бы наша воля!.. Объявили бы войну людишкам, чтобы они знали и уважали нас!
Пара сапог тут же поспешила вставить:
– У людей нет вкуса! Они демонстрируют себя во всей красе и уме, а сами откровенно глупые!
На этом их слова оборвались. Мимо промелькнула танцующая Золенька с метлой в руках. Девочка оптимистично старалась не обращать внимания на окружающий хлам. Она плавно вальсировала, задорно напевая.
Один из сапог сделал ей подножку, девочка упала, метла отлетела в сторону.
Золенька, задрав подол платья, осмотрела ушиб, потёрла колено и невольно заплакала от боли. Но это была сиюминутная слабость, которую она не могла себе позволить, считая, что ей это не к лицу.
Девочка с любопытством оглянулась по сторонам. Услышав смешок со стороны кучи обуви, она поднялась и с вызовом продолжила пение.
Куча закопошилась, грозно шипя в ответ:
– Цыц! Распелась! Кыш отсюда!..
Золенька заметила, как от кучи отделились тени. Пугая и кашляя, они пытались схватить её, тянулись к её лицу. Она, размахивая руками, отбивалась как могла. Освободившись и показав язык, девочка убежала прочь.
Уже на ходу вытирая перепачканное в саже лицо, осмелев, она прокричала:
– Я вас не боюсь! Вы ничто!
Сказав им это, Золенька исчезла за дверью.
Тени, самовозгораясь от собственной злобы как от горящей спички, деформируясь, падали вниз, продолжая дёргаться в конвульсиях. На полу валялись сапоги и башмаки, тихонько тлея. От них валил гадкий чёрный дым. Секунда – и от кучи осталось мокрое место в виде грязной лужи.