Глава 4 Таран
Оседлав верблюда, я приладил свои покупки и отправился домой. Держа в руках подарки, я осторожно зашёл внутрь жилища.
Много времени не понадобилось, чтобы Баба высунул голову из дверей кухни. Он подошёл ко мне, и его трость ударяла в деревянный пол сильнее, чем обычно.
– Где ты был? Мы волновались! Мы думали, ты…
Амир тоже вышел, настороженный и напряжённый. Он отрезал волосы. Впрочем, у меня по-прежнему было такое чувство, будто я смотрюсь в зеркало, даже несмотря на то, что волосы у него были темнее и на ладонь короче. Баба единственный умел нас различать, в основном потому, что Амир был чуток пошире в плечах.
– Что я что? – спросил я. – Волноваться не о чем.
– Что ты арестован, Таран! Отныне ты не покинешь этот дом без моего разрешения. Ты избавился от зелья?
– Как ты велел. – Я поднял повыше коробку со сладостями. – Я купил пару пустяков, чтобы загладить всё случившееся.
С улыбкой я подошёл к Амиру и протянул ему украденную книгу.
Он открыл рот, но в конце концов просто закрыл его снова.
– Она, должно быть, стоила целого состояния. – Его пальцы ласково поглаживали обложку.
Я отдал коробку с печеньем отцу. Стоило ему открыть её, как комнату наполнил упоительно сладкий запах. Он бесстрастно уставился на выпечку и сглотнул. Когда он поднял глаза на меня, его взгляд закаменел.
– Ты нарядился как санджи и соришь деньгами как один из них. Что это значит?
Я нащупал кошель и со звоном швырнул его на обеденный стол.
– Тут довольно, чтобы уехать и начать где-нибудь новую жизнь.
Оба поражённо уставились на кошель. В других обстоятельствах я бы расхохотался, таким нелепым было выражение их лиц.
– Ты побывал в Искире, – произнёс Баба после долгого молчания. В голосе его не было обвинения, которого я ожидал услышать, это было просто замечание, как если бы я купил буханку хлеба по пути домой.
– Хватит с меня этой дыры, – сказал я. – А с вас нет?
Тишину, последовавшую затем, я уже не мог перенести. Я сжал кулаки.
– Почему вы ведёте себя так, будто всё хорошо? – Как я ни старался говорить спокойным голосом, но едва сумел удержаться от крика. – С тех пор как матушка умерла…
– Таран! – Амир в ярости уставился на меня.
Я ненавидел, когда он использовал моё имя в качестве предупреждения. Снова повисло молчание, даже более тягостное.
Я так и не сжился со смертью матушки, потому что никто не позволял мне облечь в слова всепоглощающее горе. Баба с Амиром скорбели в тишине, и пустота в моём сердце лишь ширилась. Им было слишком тяжело говорить о случившемся, мне же было слишком мучительно хранить молчание.
После того как матушку арестовали, она выбрала Лабиринт. Осуждённым за мелкие правонарушения давали шанс получить свободу, если они участвовали в магической игре, которая устраивалась дважды в год.
Вскоре после этого Баба получил письмо от Совета магов. В письме было написано то, что я не желал принять. До того как началась Игра, она заболела и умерла. Если бы Баба не сжёг письмо, я бы перечитывал его тысячу, нет, миллион раз, пока наконец не поверил бы. Я так и не мог поверить до сих пор.
В любом случае, я не верил ни единому слову об этой так называемой болезни, от которой она слегла.
– Ладно. Давайте притворимся, будто ничего этого не было. – Я положил деньги обратно в свою сумку и оставил её на столе. Переполненный разочарованием, я ушёл к себе и громко захлопнул дверь. Сжав руки в кулаки, я надеялся, что они перестанут дрожать. Следовало догадаться, что мои усилия не будут оценены. Это было бы слишком просто.
Я снял мантию и швырнул её на пол. Осмотрев рану на плече, я обмотал воспалённую кожу новой повязкой и как только собрался рухнуть на кровать, как из гостиной донёсся шум.
Входная дверь скрипнула, и я услышал удивлённый возглас Бабы. Шаги. Незнакомые, недобрые звуки.
Прижав ухо к двери, я старался разобрать слова. Дыхание перехватило, и сердце почти остановилось, когда раздались раздражённо-громкие голоса.
Я вылетел в гостиную, и два стражника взглянули на меня, будто стервятники. Один из них носил круглый шлем с заострённым верхом.
– Ты арестован за владение магическим предметом и проникновение в Искир, запретный город, – сказал второй стражник, черноволосый и с ястребиным носом. Глаза его казались тёмными бездонными прудами. – Я был извещён о том, что зелье больше не находится в твоих руках. – Прищурившись, он взглянул на Амира.
Откуда они только прознали о зелье?
– Я продал его, – ответил Амир. Сердце моё рухнуло в самые глубины и было погребено под горой песка. – Можете проверить мою суму. Вон там. – Он указал на стол. – Деньги внутри.
Наши взгляды столкнулись. Мой брат едва заметно покачал головой. Что он задумал? Я чувствовал, как у меня плывёт голова.
Ястреб размашистыми шагами подошёл к столу и рывком открыл мою поясную сумку. Он нашёл кошель с монетами и положил его в карман.
– Ты, крысёныш. – Он подошёл к Амиру. – Ты вор и преступник.
Баба преградил ему путь. Ястреб выбил его трость, и Баба, потеряв равновесие, упал. Стражник пнул его в живот. Баба сложился пополам, хватая ртом воздух.
– Оставьте их в покое. – Паника завладела моим голосом, перековеркав его. – Это я украл зелье!
Мой брат посмотрел на меня. «Мотоцикл», – прочитал я по губам.
Нет, нет, нет. Я не брошу Бабу и Амира как трус.
Снова сощурившись, Ястреб посмотрел на меня.
– Заткни ему рот, – велел он Шлему. – У нас есть приказ.
Горло у меня перехватило.
– Послушайте, мой брат лжёт. Он невиновен. Я уверен, мы сможем договориться.
– Каков герой. Убей мальчишку и калеку, – приказал Ястреб стражнику в шлеме. – Сарадану не нужны слабые звенья.
Шлем послушно шагнул ко мне, вытаскивая саблю из ножен. Я побежал вокруг стола, как мышь, бегущая от кошки.
– Мотоцикл! – Амир встал перед Бабой, заслоняя его. – Таран, уходи!
Ястреб ударил его по лицу, и брат упал на пол. Кровь потекла из его носа. Стражник продолжал избивать Амира ногами, пока тот не замер неподвижно.
Я бросился на стражника в шлеме, но он скоро повалил меня на пол. Я закричал. Это всё по моей вине, по моей вине, по моей вине.
Баба выдохнул:
– Убирайся отсюда!
Ястреб подхватил с пола его трость.
– Нет! – закричал я, но было поздно.
Ястреб избивал моего отца, пока Шлем преграждал путь, с вызовом глядя на меня.
У меня не было времени раздумывать: стражник был готов убить меня. Ястреб занес свою саблю над сердцем Бабы. Мой оглушительный вопль не помешал оружию пронзить его грудь.
Я рухнул на колени, когда кровь Бабы окрасила пол в алый.
Ястреб потащил бездыханного Амира прочь, ухватив за ноги, и бросил Шлему:
– Заканчивай здесь и сожги всё. Нам некогда прохлаждаться.
Я был готов сдаться. Если я попытаюсь помочь Амиру, стражники убьют меня. У них сабли, и их двое. Баба мёртв. Я заслуживаю смерти.
Я с трудом проглотил слёзы.
– Действуй.
Ястреб потащил Амира вон. Бездонный гнев пересилил горе. Позволив себя убить, я не спасу брата. Если мы оба окажемся в тюрьме, никто не придёт и не освободит нас. Он хотел, чтобы я… Баба хотел, чтобы я…
Как мог Амир взять вину на себя? Я обязан всё исправить. Но я не смогу сделать этого, если умру. Мне придётся пережить эту ночь.
Мотоцикл. На лошадях им ни за что не угнаться за мной.
Я опрокинул стол, схватил свою суму и побежал. Вес сумки говорил о том, что Амир положил книгу обратно. Может, он решил, что я её украл. Может, он не хотел подарков из Искира.
Тяжелые шаги Шлема преследовали меня на пути в спальню, где я попытался вылезти через окно.
Стражник поймал меня за башмак и потянул назад. Нет, нет, нет. Закричав, я высвободил ногу и лягнул его в голову. Наконец-то протиснувшись в окно, я упал наземь, в песок.
Шлем выругался. Его доспех был слишком громоздким, и ему было не пролезть в маленькое окошко. Его ругательства сопровождали меня, пока я бежал к своему мотоциклу.
Вскочив на него, я рванул прочь. Я сделаю всё, чтобы освободить Амира. Всё.
– Мальчишка удирает!
Это было последнее, что я услышал, прежде чем наш дом скрылся в клубах дыма.