Сердитая немка протащила меня через весь коридор и втолкнула в какую-то темную и холодную комнату.
– Сиди здесь, – злобно крикнула она, – если не умеешь вести себя в детском обществе!
Я услышала, как у меня за спиной хлопнула дверь, потом снаружи щелкнула задвижка, и я осталась одна.
Мне ничуточки не было страшно. Покойная мамочка приучила меня ничего не бояться. Тем не менее было неприятно остаться одной в незнакомой холодной и темной комнате. Но еще больше меня мучила жгучая обида на злых, жестоких девочек, наклеветавших на меня.
– Мамочка! Родная моя мамулечка! – шептала я, крепко сжимая руки. – Зачем ты умерла, мамочка? Если бы ты осталась со мной, никто бы не стал мучить твою бедную Ленушу…
И слезы невольно текли из моих глаз, а сердце билось сильно-сильно…
Понемногу мои глаза стали привыкать к темноте, и вскоре я уже могла различать окружающие меня предметы: какие-то ящики и шкафы вдоль стен. Вдали смутно белело окошко. Я шагнула к нему, как вдруг какой-то странный шум привлек мое внимание.