После спектакля, где Михаил Барышников читал и «танцевал» 50 стихотворений своего друга Иосифа Бродского
Он стихи танцевал, как танцуют последнее танго, —
после ночи навзрыд, когда счёты с земным сведены…
Стая книжных страниц, высотою заоблачной планки,
танцевала, да так, что исподние были видны!
Белый стул танцевал, испомаженный кремом для тела,
и являл сухожилья кентавра, где было дано…
И открытого рта фуэте прямо в космос летело! —
по-немому, безгласно, как мим в чёрно-белом кино.
Замыканья щитка, как нейроны у публики в зале,
порождали разряд (и как следстие – взрыв и испуг!).
Провода оголённые боль и тоску танцевали,
что в запасе у гения были, как ром и мундштук.
Тренированным телом и мускулом выпуклым каждым
танцевал Тель-Авив на стихи о простуженных днях,
о простом одиночестве в небо идущих отважных,
кто стихи танцевал, кто парил на крылатых конях.
И остатки заплаканной обескураженной воли
на ступеньках, на выходе, вместе в пучок соберу, —
танцевали стихи моей собственной прожитой доли…
Я, как он, – напишу про окружность – и тихо умру.