Максим вернулся в пустую гостиную. С крыльца доносились голоса Бориса и супругов Савиньи. Виктория ушла в ванную, чтобы привести себя в порядок перед следующим раундом. Монсо был один, и его вдруг осенило: нужно аккуратно пристроить смартфон между фигурками святых и рамкой с фотографией на тяжелом комоде справа, чтобы в кадр попала та часть комнаты, где состоится беседа с девушкой. Выполнив задуманное, он отступил на несколько шагов, убедился, что телефон не видно, и перевел взгляд на фотографии. Жак Савиньи с ружьем в руке позировал с друзьями-охотниками у туши убитого оленя, перед деревянной хижиной в лесной чаще. В горле у Монсо появился комок. Прекрасное, величественное и гордое животное, полное жизненной силы, никому не сделавшее зла, стало жертвой кучки кровожадных мужчин, почему-то считающих охоту благородным видом спорта. Максим был убежден, что индивидуум, равнодушный к мысли о том, что его поступки могут кого-то заставить страдать или даже стать причиной чьей-то смерти, легче переходит к агрессии и способен совершить кровавое преступление. Подобные мысли очень мешали сохранять беспристрастность, предписанную тем, кто охраняет закон, и отрицали презумпцию невиновности. Увы, реальность часто их подтверждала.
Дверь скрипнула и закрылась, голосов стало не различить. По кафельному полу холла кто-то прошел; Максим, включив режим полета, нажал на экран, чтобы запустить запись, и быстро убрал руку.
– К нам гости! – сообщил Борис с другого конца комнаты.
Максим нахмурился, и напарник счел нужным пояснить:
– Я только что заметил в конце дороги белый фургон с логотипом Smartmedia. Нужно оградить периметр лентой.
Максим гадал, как журналисты узнали о возвращении девушки. Эти проныры все время нас обгоняют. Мы напоминаем неповоротливых коров, которые пасутся на лугу и равнодушно наблюдают за металлическим чудищем, стремительно проносящимся мимо