После отъезда Егорши Энджи почувствовала небольшое облегчение. Сейчас ей хотя бы не нужно беспокоиться о его безопасности.
Дни без Егорши протекали спокойно, ведь все точки над i были расставлены – Энджи ни о чём запрещённом не думает, Прасковья никого не трогает. Старая ведьма большую часть времени проводила на чердаке, запретив хозяйке дома к нему даже приближаться. Что она там делала, какие зелья готовила – неизвестно. Часто оттуда по дому разносились незнакомые, пряные запахи. Прасковья что-то варила на взятой из кладовки старой спиртовке. Но что, а главное, зачем? Энджи старалась об этом не думать, тем более что скрыть свои мысли она всё равно не могла.
Находиться в доме наедине с ведьмой было невыносимо. Что может быть хуже, чем знать, что опасная старуха что-то замыслила, и не иметь возможности даже предположить, что именно? Хуже может быть только не думать о том, как ей помешать и спасти свою дочь.
Ненавидя себя за беспомощность, Энджи под разными предлогами старалась выбраться из дома, чтобы хоть на какое-то время не чувствовать себя заложницей. Прасковья ей в этом не препятствовала и даже не интересовалась, куда это она опять собралась. Подобное попустительство можно объяснить только уверенностью старухи в том, что у Энджи не получится от неё что-либо скрыть.
Провоцировать старую ведьму слишком рискованно. Та отчётливо дала это понять, пригрозив в случае неповиновения стереть память. А уж что-что, а память Энджи терять не хотела. Пока она помнит, что, где-то ещё бродит душа дочери, Софу можно спасти, а если забудет…
На третий день после отъезда Егорши она снова отъехала от дома на сто пятьдесят километров, чтобы ему позвонить. Он скоро вернётся, и держать его в неведение было бы опасно. Она должна всё рассказать, Егор должен знать, иначе как он сможет хоть что-то придумать?
Выслушав Энджи по телефону, Егорша какое-то время подавленно молчал, и лишь потом заговорил:
– Так вот в чём дело! Вот почему ты с такой радостью спровадила меня из дома! Мне даже стало немного легче на душе, а то я подумал, что тебе надоел, и ты ждёшь не дождёшься, как бы сплавить меня с глаз долой. Боже, какой я был идиот!
– Не говори ерунды! Теперь ты понимаешь, почему я настояла на твоём отъезде. Мы не смогли бы не то чтобы об этом поговорить, но даже подумать. Я звала тебя в магазин за шторами, чтобы предупредить, но она услышала и… ну ты сам знаешь…
– А где ты сейчас?
– Я отъехала от дома достаточно далеко, чтобы Прасковья не услышала мои мысли.
– Ты уверена? – в его голосе звучала неподдельная тревога.
– Надеюсь, во всяком случае, в прошлый раз, когда я якобы поехала за шторами, я звонила тебе именно отсюда. И раз не было никаких последствий, значит, сто пятьдесят километров вполне достаточно, чтобы думать о чём угодно. А если это не так, – усмехнулась она, – то, когда ты вернёшься, а я тебя не узнаю или буду нести какую-нибудь чушь, значит, мои расчёты оказались ошибочны. Но ты хотя бы будешь знать, что со мной.
– И как же у тебя получается об этом не думать?
– Заставляю себя думать о всякой ерунде, например, о шторах, но это такое напряжение, ты даже не представляешь… Одно дело молчать, другое не думать. Мысли так сложно контролировать… Боюсь, что если это будет продолжаться слишком долго, я просто сойду с ума.
– А ты забыла о комнате в подвале? Она же обшита осиной и туда колдовство не должно проникать. Это единственное место в доме, где ты сможешь передохнуть от её контроля.
– А ведь точно! – обрадовалась Энджи. – Я в такой панике и могу думать только о шторах. Мне даже в голову не пришло, что эта комната может выручить. Проверю сегодня же, пока тебя нет.
– Эй, только будь осторожна, не думай о комнате, пока в неё не зайдёшь. Хотя я даже не представляю, как это возможно. Помнишь Ходжу Насреддина и его зелёную обезьяну? «Только не думай о зелёной обезьяне…», а как не думать? А если она про эту комнату прознает, то как-нибудь перекроет к ней путь.
– Я всё же попытаюсь.
– Держись, я скоро приеду.
– Я даже не знаю, хочу ли этого. Сейчас я за тебя хотя бы не боюсь. Ты должен что-то придумать до того, как вернёшься. Очень тебя прошу.
– А ты не говорила об этом с Виктором?
– С Виктором? Зачем? Я не хочу никого подвергать опасности, Самойловы слишком близко от нас живут. Да и чем они могут помочь?
– Ладно, согласен. Я постараюсь вернуться побыстрее, а ты, пожалуйста, держись и не провоцируй Прасковью. Я позвоню Фёдору и попрошу его поговорить с Анфисой. Быть может, предки подскажут, что нам делать. В любом случае мы что-нибудь придумаем, ведь так было всегда. Из каких только передряг мы не выбирались. Всё будет хорошо!
После разговора с Егоршей Энджи стало значительно легче. Она даже почти поверила в то, что и на этот раз они преодолеют все испытания, приготовленные коварной судьбой.
«Егор – умничка, он обязательно что-нибудь придумает, они с Фёдором что-нибудь придумают», – думала она, заводя машину.
Вернувшись домой, Энджи с удивлением увидела на полу в прихожей незнакомую грязную сумку и пару мужских ботинок. Глядя на потёртую, изношенную обувь, девушка даже представить себе не могла, кому из знакомых она могла бы принадлежать. И как тот проник в дом? Ведь перед отъездом она тщательно закрыла двери на два замка, да и въездные ворота без магнитного ключа не открыть.
На всякий случай Энджи вернулась к входной к двери и осмотрела замок. Следов взлома не было. Тот, кто пришёл в её дом, открыл дверь своим ключом. Но кто бы это мог быть? Ключи были только у неё, Егора и Виктора. Вернувшись из Глухово, она передала Самойлову комплект ключей на всякий случай. Каким именно может быть этот случай, она даже не представляла, но знала, что в её сумасшедшей, ведьминской жизни всё может случиться. И лишний комплект ключей в надёжном месте не помешает. В том, что Виктору можно доверять, она ни на минуту не сомневалась. Порядочнее и честнее его, был только Егор, да, пожалуй, ещё Фёдор. Этим людям Энджи верила безоговорочно.
Егор сейчас далеко, а чужая обшарпанная обувь в её прихожей не могла принадлежать Виктору. Тот, даже копаясь в саду, старался выглядеть как денди. Так кто же наведался в её дом и как сюда попал? А, главное, зачем он пришёл?
Открыв шкаф, она достала припрятанную ещё отцом бейсбольную биту и, взяв её наперевес, медленно двинулась по коридору к гостиной.
В доме было тихо, ни шороха, ни звука. Если бы не чужие обувь и сумка, ей бы даже в голову не пришло, что здесь кто-то есть. Подкравшись к входу в гостиную, Энджи осторожно заглянула внутрь. Никого. Крадучись она обошла кухню, гостевую, отцовский кабинет, ванную комнату и, наконец, кладовку. Дверь в подвал была накрепко закрыта. Если чужак, пробравшийся в дом, был ещё здесь, то мог находиться только на втором этаже.
Перехватив биту поудобней, Энджи начала подниматься по лестнице. Ступенька скрипнула, она замерла с поднятой вверх ногой. Но никто не появился, чтобы полюбопытствовать, кто же это крадётся с битой наперевес. Переведя дыхание, Энджи двинулась дальше. Первой по коридору была их с Егоршей спальня. Медленно повернув ручку, она рывком распахнула дверь и забежала внутрь с занесённым над головой орудием.
«Чисто», – подумала она, почувствовав себя героиней боевика.
Следующая по коридору была спальня матери, затем ещё пара гостевых комнат, детская, далее апартаменты отца и в самом конце большая ванная комната. Проверив спальню и гостевые, Энджи убедилась, что они пусты. Остановившись возле дверей детской, служившей теперь кровом для стопятидесятилетней ведьмы, с усмешкой подумала:
«Не завидую я грабителю, который посмеет побеспокоить Прасковью. Возможно, зря я обыскиваю дом. Она наверняка уже с ним разобралась».
Надеясь именно на такое развитие событий, Энджи всё-таки решила проверить и детскую. Распахнув дверь, она заглянула внутрь.
На кровати сидела Софа и, по-детски болтая ногами, разглядывала картинки в детской книжке. Энджи подошла ближе. Девочка подняла голову, невинное выражение лица сразу сменилось на недовольную маску.
– Ты? – разочарованно буркнула она.
– А кто же ещё?
– А ты не знаешь? – спросила та с загадочной улыбкой.
– Что ты имеешь в виду?
Взгляд девочки переместился с лица девушки за её спину. У Энджи перехватило дыхание. Хлопок сзади от захлопнутой с размаху двери прозвучал как выстрел в спину. Она замерла, не решаясь обернуться. Тихие, неспешные шаги приблизились и остановились в метре от неё.
– Ну, здравствуй, Энджи! – услышала она до боли знакомый голос.