Единственное, что я знаю – это то, как сильно мне его не хватает.
Я прождала пару часов. Пыталась подготовиться к экзамену. Даже съела сэндвич и ответила на расспросы Фейт о последних событиях. Все, чтобы не сойти с ума.
Могу гордиться, как стойко я справляюсь, однако вот уже вечер, а от Дезмонда по-прежнему никаких новостей.
Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечал. Несмотря на все это, я решила довериться ему и оставить на время в покое. Тем более с ним Брэд, и что бы ни случилось между Дезом и Вайолет, я уверена, что все под контролем.
Так я себя убеждаю, но на самом деле приходится прилагать нечеловеческие усилия, чтобы избавиться от своей паранойи.
Мне нужно мыслить ясно. Понятно же, что уже скоро я снова буду нужна Дезу, и если, как обычно, сорвусь, то ничем не смогу ему помочь.
На этот раз я хочу быть на высоте. Речь не про саму ситуацию, а про Деза. Я хочу показать, что могу быть рядом с ним, ведь теперь из нас двоих именно он более уязвим.
– Дозвонилась до него? – Фейт выходит из своей спальни и направляется на кухню.
Ее вопрос застает меня врасплох, и я мысленно развожу руками. О чем ей мог рассказать Брейден? Я еще не говорила с ним. Не знаю, мог ли он поделиться с ней всем, что знает о Дезе, однако я чувствую, что моей подруге ничего не известно. Брейден никогда бы не подставил Дезмонда.
– Нет, – вздыхаю я. Единственное, что я знаю – это то, как сильно мне его не хватает.
Фейт зажигает плиту и ставит чайник, чтобы вскипятить воду.
– Никуда он не денется, – успокаивает она, и я согласно киваю, не зная, что сказать в ответ. Мне не по себе, что я обманываю свою подругу, но иначе я не могу.
– Ты ведь знаешь, какой он. Он беспокоится за тебя, – продолжает Фейт.
– Ага! – уклончиво отзываюсь я.
– Но ему следует понять, что ты и сама можешь справиться. Не беда, если ты допоздна засидишься в библиотеке. В кампусе спокойно даже вечером.
Так вот, о чем рассказал ей Брэд. Он ей соврал. И теперь я должна ему подыграть.
– Рано или поздно он это примет. Он лишь хочет защитить меня.
– Знаю. Слушай, насчет библиотеки. Тут звонила Бри, она собирается проторчать там, пока не подготовится к своему заваленному экзамену.
– Биология… Да, он сложный, – подтверждаю я, довольная, что можно сменить тему.
– Не думаю, что все дело в экзамене. Последнее время Бри витает в облаках.
Фейт права. Бри отдалилась от нас и порой ведет себя весьма несговорчиво. Не знаю, что на нее нашло.
– Я уже сто раз спрашивала ее, что с ней происходит, но она, как обычно, отвечает, что все в порядке, – поясняет Фейт.
Ее слова заставляют меня осознать, какой дрянной подругой я стала за последнее время. Слишком зацикленной на себе, на Дезмонде, на наших отношениях, и совсем не заботилась ни о Бри, ни о Фейт, пусть у последней теперь и есть Брейден, и их отношения на всех парах мчатся вперед, по крайней мере, так кажется со стороны.
– Думаешь, Бри не по себе, потому что она чувствует себя… одинокой?
Логичный вопрос, учитывая, что у нас-то с Фейт есть парни.
– Может, и так… – кивает Фейт и тут же отворачивается на свист чайника.
– Тебе заварить чая? – спрашивает она.
– Лучше травяной сбор, спасибо. Обычного чая я сегодня уже достаточно напилась.
– Ты поела…
Это не вопрос. Фейт смотрит на мусорное ведро и крохи, оставшиеся от моего обеда.
– Съела сэндвич, – сообщаю я, и хотя Фейт поворачивается ко мне спиной, я знаю, что в этот момент она улыбается, отчего улыбка расплывается и на моем лице.
Мой телефон вибрирует, оповещая о новой эсэмэске. Я хватаю его, уверенная, что это Дез, но тут же замираю в удивлении. Это сообщение от моей матери.
«Ты на занятиях? Могу тебе позвонить?»
Она редко мне звонит, но сообщение от нее и вовсе что-то беспрецедентное.
– Вот твой отвар, – Фейт ставит на стол чашку с горячим напитком.
– Минутку. Мне нужно позвонить.
– Все в порядке? – спрашивает подруга, возможно, заметив мое замешательство.
– Да, – отвечаю я с деланым выражением лица. – Мне… мне написала мама.
– Твоя мама? – переспрашивает Фейт.
– Да, знаю, что это звучит странно. Сейчас вернусь.
Я отправляюсь в спальню и закрываю дверь. Разговоры с матерью всегда вызывают у меня тревогу.
Она так долго пыталась вылепить из меня идеал, указывая на мои недостатки и показывая мне, как их скрывать, что в конце концов я убедила себя, что являюсь ошибкой. С детства я была уверена, что не заслуживаю ее любви, и даже до сих пор я то и дело проваливаюсь в темноту, пытаясь вспомнить, когда последний раз она проявляла ко мне материнскую ласку.
Было ли это хоть когда-то?
Да, возможно, когда я была совсем маленькой девочкой, но я была слишком мала, чтобы запомнить хоть что-нибудь об этом. Так что когда я копаюсь в себе, то не нахожу ни единого совместного воспоминания о нас, как матери и дочери, и ни единой ласки. Это опустошает.
В такие моменты пустота поглощает меня, и я испытываю нужду наполнить ее и вернуться в настоящее с помощью боли.
Теперь объяснить мое беспокойство куда проще. Доктор Джексон шаг за шагом помогает мне вытаскивать все наружу, и ее участие словно плацебо, которое уменьшает мое страдание и подталкивает меня избавиться от него насовсем. Каждое воспоминание, каждое слово… будто книжные страницы, которые я жадно глотаю одну за другой, вовсю желая добраться до финала.
Телефон звенит у меня в руках, пока я сижу, погруженная в свои мысли. Моя типичная мать, которая не может ждать ответа дольше пяти минут.
– Алло? – нетерпеливым тоном откликаюсь я.
– Анаис, почему ты не ответила на мое сообщение?
– Мама, я была в душе. Я ведь не все время с телефоном.
– А стоило бы. С твоей стороны было бы правильным всегда быть на связи со своей семьей, – раздраженно отзывается она.
– Да уж… еще бы вы сами звонили почаще. Честно говоря, даже не помню, когда это было последний раз.
Мгновение она молчит, обескураженная моим тоном.
Да, мама. Я тоже умею быть высокомерной. Теперь.
– Колледж тебя меняет, – холодно произносит она.
– Я всего лишь взрослею…
– Не так, как следовало бы.
– О, конечно! Даже не сомневалась в твоих мыслях.
Ей когда-нибудь надоест унижать меня любой ценой?
Порой я спрашиваю себя, чем мы с Евой, черт возьми, заслужили такое отношение.
– Неужели я никогда не радовала тебя такой, какой я была? – выхожу я из себя. Понимаю, что серьезно накаляю ситуацию, но последние события пробудили воинственную сторону моей натуры, ту часть меня, которая больше не намерена сдаваться.
– О боже! Анаис, что за тон? Я все-таки твоя мать. Тебе нужно вернуться домой.
– Мама, у меня два экзамена на носу. Раньше весенних каникул я не приеду, – спокойно сообщаю я, и хотя сама мысль о возвращении домой не вызывает у меня никакого энтузиазма, но и страха от этого я больше не испытываю. – Ты мне позвонила по какому-то поводу? – спрашиваю с нескрываемым намерением положить конец нашему очередному жалкому разговору.
Я слышу, как она глубоко вздыхает.
– По двум, – начинает она. – Первый касается Евы. Кажется, у нее появился парень.
Моя сестра не звонила мне уже несколько недель, и весьма странно, что она мне ничего не рассказала.
– Она вам сама об этом сказала? – спрашиваю я, огорченная тем, что мне приходится узнавать об этом от своей матери.
– Нет. В этом-то и дело.
– Нет? – Я в замешательстве. – Тогда, как ты…
А затем до меня доходит. Ева учится в Сан-Франциско в том же университете, где учился и наш отец, и ясно, что у него остались там кое-какие знакомства. Как ясно и то, что эти его друзья-товарищи по отцовской просьбе глаз не спускают с его драгоценной дочурки.
– Вы что, за ней шпионите? – взрываюсь я.
– Анаис, мы просто присматриваем за ней. Не вижу в этом ничего плохого.
– Просто присматриваете… Не могу поверить! У вас, наверное, и здесь есть информаторы?
Правда, я тут же соображаю, что, похоже, избежала такой участи. Если бы кто-то сообщал моему отцу обо мне, то папа уже все бы знал и про меня, и про Дезмонда, и даже, скорее всего, про нашу поездку в Лас-Вегас. И в таком случае уже бы разразился конец света. Разумеется, это не сошло бы мне с рук.
– Послушай, – категоричный тон матери не оставляет сомнений, что она считает тему закрытой, – я хотела просто узнать, говорила ли Ева тебе об этом или нет, но, по-видимому, ты и сама ничего не знаешь, так что вряд ли чем-нибудь нам поможешь.
– Помогу в чем? – ору я.
– Мы хотели узнать побольше об этом парне. Он не студент, поэтому у нас нет о нем никакой информации. Твой отец очень обеспокоен.
Я просто в шоке. Моя рука крепко сжимает мобильник, хотя из-за переполняющей меня ярости мне хочется просто разбить его об стену.
– Может, он работает в пиццерии, – я провоцирую мать, – или почтальоном. Знаешь, какие смазливые пареньки развозят почту по студенческим кампусам.
– Анаис, прекрати сейчас же!
– Нет, это ты прекрати. Черт возьми, вы оба прекратите! Как вы можете… Боже, у меня нет слов. Если Ева захочет рассказать нам, что встретила парня, который ей по-настоящему нравится, то сделает это тогда, как сама сочтет это нужным. И если он ей понравился, то кого вообще должно волновать, студент ли он или продавец. Это ее жизнь. И вы ничего с этим не сможете сделать, – задыхаюсь я. – Вы хотите видеть нас идеальными, но вот тебе главная новость дня: мама, мы не такие.
– Анаис Керпер, – мать пытается осадить меня, но уже поздно.
– Что вы хотите сделать с этим парнем? Разыскать его и заставить исчезнуть из жизни Евы? Может, вы даже готовы заплатить ему за это? Поймите наконец, что не все из того, что вы считаете для нас благом, и вправду таково. В общем, я никогда не буду шпионить за своей сестрой ради вас. Никогда.
Мое дыхание прерывисто, адреналин пульсирует в венах, а сердце того и гляди выскочит из груди, но я чувствую себя… в порядке.
– Я согласна… – мать говорит так тихо, что мне начинает казаться, будто ее слова мне почудились. – Возможно, ты права…
Что?
– Поговорим об этом в другой раз, – она тяжело вздыхает.
– А что со вторым поводом? – спрашиваю я с нетерпением, желая поскорее закончить этот разговор.
– Завтра я отправляюсь в Южную Каролину.
– Едешь к бабушке с дедушкой? – удивленно спрашиваю я.
Я не видела их с тех пор, как мне исполнилось пять лет, и говорить о них в нашем доме было запрещено.
– Да, моя мать умерла, – она сообщает это таким тоном, словно речь идет о прогнозе погоды. – Созвонимся на следующей неделе, Анаис.
После этих слов, произведших эффект разорвавшейся бомбы, она тут же кладет трубку.
Фейт заглядывает внутрь моей спальни.
– Можно войти? – Она подходит ко мне и кладет руку мне на плечо. – Проклятье! Я слышала твои крики. Это было…
Я смотрю на нее словно в трансе. И вижу на ее лице гордую улыбку.
– …эпично, – договариваю я за нее. Фейт кивает и начинает смеяться, и мне тоже хочется рассмеяться, схватившись за живот и вытерев слезы, потому что, кажется, только что я освободилась от той девчушки, которую столько лет унижала и контролировала собственная мать.
Но засмеяться у меня не получается.
– Что такое? – спрашивает Фейт, глядя на мое растерянное лицо.
– Моя бабушка, – говорю я. – Мать только что сообщила, что она умерла.
– О, золотко!
Я смотрю на свою подругу, не зная, что и сказать.
Я ничего не чувствую и в то же самое время испытываю какие-то странные ощущения.
– Я даже ничего о ней не помню, так пара фотографий.
Теперь очередь Фейт молчаливо застыть.
– Мать даже не попросила меня поехать с ней…
– Анаис, мне жаль.
И мне тоже. Или, по крайней мере, мне так кажется…