Итак, Гренуй попытался дозвониться. А попытался он, так как с первого раза (как это обычно и бывает) у него ничего не выходит, и он, измяв своими большущими и отчего-то жирными (полагаю от пирогов) пальцами бедный малюсенький телефон, услышал, наконец, что у него ноль на счету, ни копейки. (Кто бы сомневался!) Он даже в минус ушел и поэтому, набрав пару раз номер дающий на экран всю информацию о его положении счета, убедился в этом сам а потом и набрал еще раз, чтобы убедить в этом меня. Жан-Батист в какой-то бешеной истерике тыкал мне своим экраном телефона в нос и повторял о том, чтобы я дал ему позвонить.
– Ну, такая девушка, Роберто! Дай позвонить! Я тебе на счет кину, клянусь!
– Можешь позвонить позже, – не то чтобы я был жаден, а просто надеялся, что Гренуй теперь, уже порядком мне надоев, уйдет отсюда хотя бы ради девушки этой к автомату для пополнения мобильного счета.
– Мне сейчас хочется! Ну, Роберто, будь человеком!
И я полез в карман для того, чтобы стать человеком для этого кретина, ну, хотя бы на словах.
– Держи! – протянул я ему руку помощи, в которой был телефон.
Гренуй быстро засунул в карман свой и, схватив мой, чуть ли не отцапал мне руку.
– О! О! О! – заметался он тут в растерянности же по комнате, не зная, что теперь ему с моею любезностью делать.
– Слушай, – остановился он, наконец, перестав играть в «горячую картошку» с моим недешевым мобильником, – а номер можно еще раз посмотреть?
И я открыл ему её номер, не напоминая ему о том, что он у него уже есть.
– Спасибо!
Гренуй лихорадочно его набрал, потом сел ко мне на стол и с важным видом стал дожидаться звонка.
– Алло, Ирина?! – сказал он, наконец, ибо, похоже, на том конце провода кто-то появился, – Ирина, привет. Это Жан-Батист Гренуй… То есть… Нет…
Он повернулся ко мне.
– Бросила трубку, – пожал он обиженно плечами.
Я не нашелся, что ответить.
– Э, можно на улице позвоню? И телефон сразу же занесу.
– Конечно!
И Гренуй исчез с кучей благодарностей, как исчезают с ними же разного рода слуги, бедняки и помилованные ублюдки перед важной персоной или государем.
Я остался один и, воспользовавшись этим моментом, привел весь мой бардак на столе в порядок. Потом встал, немного размялся, походив по кабинету и посмотрев в окно, потом вновь сел за стол к документам. От скуки я стал их листать, а поводом было проверить все ли с моими документами в порядке, хотя я и так знал, что все всегда держу в идеальном состоянии до прихода баламутов вродеГренуя.
Я зевнул и даже принялся читать документы, которые директриса оставила мне изучить. О, как она ошибалась, ибо я, зевая уже от скуки и долгого ожидания и так, взяв их в руки, зевнул еще больше. Все-таки, учителя действительно верят в нас и пытаются найти что-то хорошее, когда говорят об этом. Это не пустые слова!
Я, конечно, знал, что Гренуй самый последний лжец на земле! Я знал, что мне придется его долго ждать, но то, что настолько – этому был удивлен даже я. «Что он там с ней делает? – подумал я, – И по моему-то телефону?»
Но, как только ко мне в голову ворвалась сия мысль, с нею же ко мне в кабинет залетел и Гренуй.
Он выглядел возбужденно. Устало, будто попытался что-то вовремя сдать из предметов или вновь бегал от кулаков своих друзей-наркоманов, которым немало задолжал, и пробежал при этом марафонскую дистанцию.
– Вот! – протянул он мне мой мобильник гордо и радостно, но тут же сгорбился и стал извиняться. Наверное, хотя я и не пытался его никоем образом изобразить, мое недовольство само собой вылезло наружу. Прямо как краска на лице, хотя все говорят, что я не краснею. Не краснею? Но я, же это чувствую!
– Извини, я… Тут просто…
Я остановил Гренуя жестом, как какой-нибудь римский диктатор.
– Ничего, чувак, – сказал я ему, – Как все прошло-то?
Гренуй заулыбался как сытый мамин дитя-Даун.
– Завтра свидание!
– Вот как? – удивился я.
– В парке, – добавил Гренуй и, попрощавшись и снова поблагодарив меня, скрылся.
«Господи», – подумал я, – «Ну, как с ним можно встречаться?! И еще раз раскрыл ту девочку, которой хватило духу согласиться с ним встретиться».