Я справилсяпо телефону о том, что данная мною абитуриентка уехала в столь солнечный день с отцом на рыбалку и будет только к вечеру, положил трубку и вернулся на свое место – в кресло секретаря приемной комиссии. Я сидел на нем, свесив ножки, и строил рожицы, пытаясь этим самым разработать свой речевой аппарат. Потом то и дело поглядывал на часы – приближался обед, и, хотя я не был так голоден, я решил взять себе баночку соку и пройти прогуляться. День был действительно очень солнечный и прекрасный, не зря та девчонка поехала хвастаться своей большой грудью (уж это я запомнил) на пляж перед мальчиками.
Я еще раз зевнул, смотря на кипы бумаг, которые директорша сегодня мне принесла для того, чтобы я их внимательноизучил (а не вздыхал от жары и безделья, как все нормальные люди) и запомнил, и встал – подошел к окну. В голове у меня мелькала мысль смыться, но выйдя затем в коридор, я обнаружил, что директор у себя, а он любит заходить минут за десять до перерыва и проверить на месте я или не на месте? «Да, нам важен каждый абитуриент, поэтому с нетерпением ждем его каждую минуту!» И только я погрузился в воспоминания о том, как я сюда поступал, он и вошел – директор.
– Роберт, займись! – приказала она мне.
И ввела двух дам: маму и дочь.
Мама была огромная и страшная. Наверное, от того, что я являлся ее потенциальным зятем, я уже инстинктивно боялся мою потенциальную тещу. Девочка, стоявшая рядом дочка – моя потенциальная жена, как раз как-то расстроено стояла у двери, не решаясь пройти дальше и, засунув палец в рот, стояла задумчиво, ковыляя ножкой пол.
– Э, заходите, пожалуйста! Садитесь! – расцвел я после минутного шока, все еще не решаясь хорошенько разглядеть абитуриентку.
Девочка все также, сверля глазами пол, дошла до стула, отодвинула его и села.
Вбежала директорша и стала о чем-то говорить сеё матерью. «Наверное, дура боится, что её дочь к нам не поступит?» – решил я и усмехнулся, теперь я по опыту знал к нам невозможно не поступить! У нас нехватка абитуриентов, вот-вот, если директор будет плохо лгать, а мы (приемная комиссия – теперь я к ней себя причислял) плохо работать, студенты, если их должным образом не пугать отчислением – плохо учиться, то пиши – пропало! Прикроют нашу шарашкину контору, как пить дать, прикроют! На нас давно уже управление образованием зуб точит (во главе с Кулдыкиным – его главой), оно давно ведет с нами информационную борьбу, давая ложные сведения о нашем закрытии и прочее тому подобное. Но, мы отвлеклись…
Пытаясь одним ухом подслушивать то, о чем ведут речь две старые дамы, другим ухом я был весь во внимании девочки и пытался строить из себя вежливого продавца Эльдорадо, которому позарез нужно сплавить какой-нибудь жидкокристаллическийтелевизор или его уволят, или его лишат премии, а он и так в долгах.
– На какой факультет хотите поступать? – обратился я.
– На иностранное отделение! – парировала за неё мамочка.
– Документы она позже принесет! Не волнуйся, Роберт, оформляй! – вставила директриса.
Я решил, что это дочь какой-нибудь шишки. У меня тут же пропал к ней интерес.
Я вытащил чистый бланк для заполнения заявления на провозглашенный её матерью факультет, и вытащил ей пример для заполнения. Подал. Рядом положил два чистых бланка на случай ошибки – ни разу еще не было, чтобы никто не ошибся в этих заявлениях. Только если я? Хотя нет, и я ошибался.
Девочка взяла бланк и начала все заполнять аккуратным почерком. А я сделал вид, что изучаю документы на столе. Этот жест имел несколько значений. Во-первых, я показывал директору, насколько хорошо я справляюсь с обязанностями – может, сделает доброе дело и очень скоро освободит меня от всего этого на тусовки? Во-вторых, я показывал девушке то, какой я умный и серьезный парень, не смотря на мой возраст. А в-третьих, действительно было скучно: девушка была слишком скромно одета, ни дать ни взять— монахиня! А разговоры были тем неинтересным бредом, о котором я вам уже говорил – а вдруг не поступит? Ага, размечталась! Хотя, в принципе, если будешь говорить, что поступит обязательно, не захочет ли она сменить нашу шарашкину контору на хороший ВУЗ с большим конкурсом? Сбежит ли? Или ей плевать на счастье ребенка, как в случае с моими родителями – лишь бы его куда-нибудь засунуть? Вопросец!
Или пугать родителей? Что, мол, ого как мы хороши! Но тогда вдруг она испугается и уйдет туда, где легко? Очень трудно разрешить эту дилемму.
Я зевнул, читая как бы эти документы, и посмотрел на директрису, не заметила ли? Нет. Девочка тем временем все дописала и робко отодвинула листок мне. Я стал его читать и сверять с её паспортом – нет ли ошибок? Их не оказалось. Вообще, девочка оказалась очень умной.
Через некоторое время мы закончили процедуру и девочка встала.
– Все, да? – проснулась её мать, и две квочки (она и мой живодёр) перестали трещать.
– Все, Роберт? – обратился директор ко мне за помощью.
– Все, все!
– Прекрасно! Мы поедем, извини нас, мне еще на работу! – тут же доложила мать абитуриентки своей подруге.
– Да, да, конечно! – ответила директорша.
– До свидания! – обратилась мамочка уже ко мне вежливо, и направилась к выходу, – Документы Ира потом занесет!
– Хорошо!
Директор, молча, постоял в раздумьях, когда двое удалились, потом спросил меня:
– Работаешь?
– Да.
– Изучаешь документы?
– Да, да, – закивал я.
– Всё ясно?
Киваю.
– Хорошо, – она взглянула на часы, что висели над доской с информацией цифр прибывших абитуриентов. – Сейчас обед. Идем.
– Спасибо!
Она собралась уходить, затем крикнула вдогонку:
– Завтра занесу еще пару документов! Постарайся после обеда изучить эти! – и совсем исчезла.
Я облегченно вздохнул. Посмотрел на документы и сделал выводы о том, что и эта девушка оказалась crocodile. Я вздохнул: что ж, опять не повезло! Я еще не знал, что первые впечатления порой обманчивы, о, как обманчивы они порой!
Вот так вот и прошла нелепо наша с ней первая в жизни встреча. Уже в самом начале нас разлучали, как могли, и ни минуты не давали остаться вместе!
Я подошел к доске, поправил цифру на иностранном отделении, сделав её на одного абитуриента больше, и, звеня ключами в кармане, вышел на обед. Закрыл за собой дверь и смылся.