Когда Ева вышла из ванной, на ней уже была пижама, а изо рта торчала незажженная сигарета. Она собрала волосы и умылась, но глаза у нее все еще были красными и опухшими.
Она сразу меня заметила, я стоял напротив кухонного островка со стаканом воды в руках.
Когда она подошла, я передал ей стакан и вытащил у нее изо рта сигарету.
– Ты же бросила?
– Я в процессе, – отозвалась она слегка охрипшим голосом, а потом выхватила мой трофей. – Но сегодня я решила взять паузу и побыть немного безответственной.
– Ага. Я это уже понял.
Ева повернулась ко мне лицом. Отвела глаза, выпила воды и поставила стакан на островок за нашими спинами. Она встала рядом со мной и запрокинула голову, чтобы зажечь сигарету.
– Кажется, я облажалась, Нико.
Я погладил ее по голове.
– Та девушка со скалодрома была права. Не думаю, что вас кто-то заметил. А если и заметил… тогда мы с этим разберемся. В окнах никого не было видно?
Ева покачала головой.
– Меня не это беспокоит.
– Тебя не беспокоит то, что вы снесли статую в общественном месте… – повторил я.
– Она была маленькая. Понятно же, что с ней изначально было что-то не так. Тележка бы ее не снесла, если бы ее хорошо закрепили.
Она махнула рукой, как бы приуменьшая важность произошедшего. А мне захотелось ее придушить, но вместо этого я рассмеялся:
– Хотел бы я знать, что же тебя тогда беспокоит.
Ева повернулась и растерянно взглянула на меня. Мне показалось, что она опять расплачется.
– Мне кажется, я вынесла нам с Софией приговор.
– Почему ты так думаешь?
Ева слишком тяжело, даже немного театрально вздохнула и побрела к дивану у окна.
Все здания вокруг были погружены в темноту. Фонари, спрятавшиеся среди разросшихся кустарников и деревьев во внутреннем дворике, отбрасывали скудный свет, поэтому мы сидели в полумраке.
Я сел рядом с Евой и увидел, как она смахнула пепел с сигареты в одну из грязных чашек, которые стояли там, вероятно, с самого утра, когда мы пили кофе.
– Почему ты считаешь, что облажалась с Софией? – настойчиво спросил я.
– Я даже не знаю, нравилась ли ей. Да и вообще, понятно, что, даже если и нравилась, сейчас шансов у меня не осталось.
– Так, значит, идея с тележкой была твоей.
Ева пожала плечами:
– Какая разница, чья это была идея. У нас все было хорошо, понимаешь? Я думала, ей приятно проводить со мной время.
– Она разозлилась из-за того, что произошло? – Я пытался понять.
Ева сделала еще одну затяжку и покачала головой:
– Конечно нет. София, она… она… – Ева вздохнула. – Она бы не разозлилась из-за такого. Но она видела меня пьяной и плачущей, видела, как я отчаялась и запаниковала. Уверена, она уже никогда не посмотрит на меня как прежде.
Я моргнул пару раз и закусил губу, чтобы не рассмеяться.
– София не изменит своего мнения о тебе, потому что была в таком же состоянии. Вы устроили этот цирк вместе.
Ева издала хриплый смешок. Немного покашляла.
– Да уж, это был тот еще цирк.
Она слегка помассировала виски. Потом уронила голову мне на плечо.
– Знаешь, как мы познакомились?
Я знал, конечно же, я помнил. Тогда Ева пришла домой под утро и шумела так, что разбудила меня. Поэтому, увидев, что я вышел из своей комнаты, она схватила меня за руку и затащила к себе, где я просидел до самого рассвета, слушая ее рассказы про Софию.
– «У Райли», – ответил я.
– Это была ночь караоке, – добавила она. – Не знаю, как ей удалось, но она заставила меня подняться на сцену и спеть. Я пела перед людьми, Нико. И пела не так уж и хорошо. Но это было безумно весело.
– Знаю.
– Это была любовь с первого взгляда, а я все испортила до того, как узнала, был ли у меня шанс в принципе.
Она почесала лицо тыльной стороной ладони.
Я приобнял ее за плечи:
– Если б ты только видела себя со стороны, так, как я тебя вижу и как тебя видят все остальные… Ты замечательная.
У Евы вырвался очередной смешной всхлип, и она полностью улеглась на меня.
– А ты наконец решился поговорить с Эленой? – поддразнила она меня.
– Рот закрой.
Ева расхохоталась. Так мы и остались сидеть на диване напротив закрытых окон, перешептываясь, пока Ева не оставила свою наполовину выкуренную сигарету, вновь пообещав, что это была последняя, а потом мы попытались поспать хотя бы те несколько часов, что оставались до утра.
Через пару дней Ева пригласила половину Мадрида на свой день рождения. Мы праздновали его наверху, в квартире Даниеля. Она была такой же большой, как и наша, но в ней на одну спальню меньше и просто огромная гостиная. К тому же Даниелю нравилось играть роль гостеприимного хозяина.
Мы жили в отдаленном районе, в старом доме с каменным фасадом, увитым плющом. В нашем здании было всего три этажа. Мы с Евой жили на втором, а Даниель – на третьем.
Планировка здесь старинная. Это здание и еще три вокруг него образовывали внутренний дворик, который, скорее всего, был очарователен в прошлом.
В некоторых квартирах на балконе находилась небольшая лестница, по которой можно было спуститься во дворик. У нас такой не было, вместо нее была дверь в конце коридора, ведущая вниз, но мы никогда ею не пользовались, потому что этот садик с высоты казался непроходимым.
Мы и на балкон-то не выходили, потому что еще до того, как стали снимать эту квартиру, одно из деревьев начало бесконтрольно расти. Из-за веток днем в квартире было темновато, а во время грозы эти ветки стучали в окна так, словно просились внутрь.
Той ночью было особенно жарко, одна из самых душных ночей сентября на моей памяти. Даниель открыл все окна в своей квартире, и я спросил себя, как скоро нам позвонит кто-нибудь из соседей и пожалуется на шум.
С таким количеством людей квартира казалась намного меньше. На одном из диванов под стеклянной крышей сидели ребята, которых я знал еще со школы. На кухне курили люди, которых я видел впервые, а в центре гостиной расположились те, кого я встречал в «У Райли».
И они тоже были здесь.
Ева подошла ко мне с цветочным горшком в руках.
– Это что? – поинтересовался я.
– У Даниеля не осталось свободных стаканов, – ответила она и, прежде чем сделать глоток, пожала плечами. Ева махнула рукой в ту сторону, куда, как она уже заметила, я смотрел до этого. – Ты уже с ними поздоровался?
– Я уже поговорил с Софией.
– А с Эленой? – От Евы ничего не ускользало. – Будет жаль, если после стольких месяцев переглядываний…
– Недель, – поправил я.
– Будет очень жаль, если она составит о тебе неправильное мнение из-за той дурацкой ситуации, когда у вас обоих нервы были на пределе.
Элена стояла около балкона, у единственных закрытых окон, и рассеянно смотрела на царапающие стекло ветки и листья, которые поглощали свет от дворовых фонарей.
Я решился до того, как Ева начала настаивать, потому что на самом деле она была права. В общем, я направился к Элене.
Я встал рядом, но она была так погружена в себя, что даже не шевельнулась, когда я подошел, или же просто не хотела этого делать.
Я слегка прокашлялся:
– Привет.
Элена развернулась и выпрямилась. Она была высокой, возможно, одного роста с Евой, но ниже меня. У нее были каштановые полураспущенные волнистые волосы, которые сильно завивались на кончиках. Чтобы убрать пряди с лица, она собрала их в низкий пучок, который, казалось, вот-вот развалится.
У нее были большие, слегка раскосые карие глаза теплого, почти золотистого оттенка. На подбородке с левой стороны виднелся небольшой вертикальный шрам, а другой, гораздо больше и диагональный, был на виске, на уровне глаз.
Я мог отыскать любой предлог, чтобы начать разговор… Между нами был белый лист бумаги, начало бесконечной главы, которая могла превратиться в захватывающее приключение.
– Привет, – ответила она.
Однако сейчас все, что было между нами, – это то, что произошло той ночью. И то впечатление, что я на нее произвел.
Я не знал, что сказать, но Элена взяла слово.
– Вы живете в очень красивом месте, – прошептала она.
Было заметно, что она тоже нервничала.
– Вообще-то мы с Евой снимаем квартиру этажом ниже. Здесь живет Даниель.
Элена оглянулась:
– Я не знакома с Даниелем.
– Ах да. Ну, в общем, это его квартира. – Я потер затылок.
Элена кивнула.
И мы снова погрузились в неловкую тишину, но тут я заметил, что она стояла с пустыми руками.
– Принести тебе… пива?
– Не люблю пиво.
Я хмыкнул.
– Что такое? – Элена посмотрела на меня, приподняв бровь.
Казалось, она была настроена воинственно, но мне совсем не хотелось снова нападать на нее.
– Ничего. Тебе показалось.
Элена натянуто улыбнулась, и было видно, что взглядом она кого-то ищет.
– Кажется, София меня зовет, – извинилась она, и я был очень ей благодарен за эту ложь, которую мы оба поддержали. – Хорошего тебе вечера.
– Ага, и тебе, – отозвался я, наблюдая, как она уходит.
Все произошло так быстро, и было унизительно, что Ева продолжала за нами наблюдать. Она покачала головой и вопросительно на меня посмотрела. Но я не хотел снова выслушивать ее подколы, поэтому как можно быстрее затерялся среди приглашенных.
В полночь мы задули свечи на ее торте. Потом я потерял из виду и Еву, и Даниеля, который появился незадолго до того, как мы решили закругляться с вечеринкой, и, увидев меня, подошел.
– Ты сегодня не работаешь?
– Я уволился.
Мне удалось его удивить. Даниель посмотрел на меня в недоумении и провел рукой по бритой голове. Несколько недель назад он подстриг свои и без того короткие волосы и теперь был похож на солдата.
– Да ладно тебе. Нико, любитель откладывать деньги, ушел с работы? А что с делом твоей жизни? Кто теперь будет зарабатывать деньги на покупку «Офелии»?
Я слегка улыбнулся. Даниель слишком хорошо меня знал и был в курсе моей цели, из-за которой я не бросал работу: помещение в Литературном квартале. Забавно, что мы оба делали вид, что той суммы, которую я откладывал с зарплаты на полставки, хватило бы на покупку этого места.
Когда-нибудь.
– Я нашел другую, где больше платят, – ответил я. – «У Райли».
Даниель хлопнул в ладоши, чем застал меня врасплох, а потом приобнял за плечи.
– Бесплатная выпивка! – заключил он.
Я рассмеялся:
– Не думаю, не хочу, чтобы меня выгнали, и тем более не собираюсь платить за твою выпивку.
Он намеренно меня игнорировал.
– Да-да… там посмотрим.
Я познакомился с Даниелем на первом курсе университета. У нас с ним не было той долгой дружбы, которая объединяла меня с Евой, но мы сразу поладили. Спустя некоторое время после того, как мы стали работать в паре на занятиях, выяснилось, что мы живем в одном доме. Нам очень повезло, потому что хозяин дома заключал контракты с новыми людьми каждый год.
– А знаешь, если я выиграю в лотерею, то куплю тебе «Офелию».
Я удивленно на него посмотрел:
– А ты что, играешь?
Даниель щелкнул языком и махнул рукой, как бы говоря, что, играет он или нет, не имеет особой важности.
– Сыграю, – заверил он меня. – И когда это произойдет, обязательно выиграю. Ради тебя. Ради «Офелии».
Я похлопал его по плечу:
– Прекрасная идея. Спасибо.
Я старался удержаться на ногах до конца вечеринки, а потом увидел, что даже Ева сдалась и упала на один из диванов.
Оттуда мы наблюдали, как последние гости, один за другим, покидают квартиру. Вдруг Ева вскочила на ноги, чтобы попрощаться с Софией и Эленой, с которой я не заговорил ни разу за все эти долгие часы, что длилась вечеринка.
– Посмотрите-ка, кто пришел. Я ее не заметил.
– Софию?
Даниель покачал головой:
– Элену.
Я не удивился, что он ее знает. Даниель знал всех, ну по крайней мере тех, кто представлял хоть какой-то интерес. С ним легко было завести разговор, он адаптировался к любой теме и на все имел свою точку зрения. Он всем нравился, хотя и не поддерживал дружеские отношения с одними и теми же людьми на протяжении долгого времени. Мы с Евой были исключением. Мне нравилось думать, что было в нас что-то, чем мы отличались от других, или, возможно, то, что мы были соседями, безнадежно нас сближало. В любом случае у Даниеля было много знакомых, с которыми он мог отправиться на тусовку, сорваться ни с того ни с сего в отпуск, исчезнуть на несколько дней, а вот друзей было совсем мало.
Естественно, он знал Элену. Как же иначе?
Когда Ева к нам вернулась и до того, как успела лечь между нами на одном из диванов, Даниель обратился к ней:
– Я и не знал, что ты дружишь со скалолазкой.
– С Эленой? – уточнила она. – Она соседка Софии. Они близкие подруги.
– А ты откуда знаешь, что она лазает? – встрял я.
Даниель улыбнулся, но тут же нахмурился, когда понял, что я спрашиваю серьезно.
– А ты не знаешь? – Он повернулся к Еве: – И ты тоже не в курсе?
Она слегка покачала головой. В темных глазах Даниеля зажглась искорка любопытства.
– Ух ты, а я уж было начал думать, что вы наконец-то озаботились тем, чтобы общаться с интересными людьми. – Он достал из кармана джинсов телефон и открыл приложение. Потом приложил к груди телефон экраном вниз, как бы подогревая интерес. – Вы действительно не знаете, что произошло на факультете журналистики прошлым летом?
Я в нетерпении легонько пнул его.
Он рассмеялся и передал нам телефон. Ева подвинула его поближе ко мне, чтобы я смог получше разглядеть, хотя вначале я не понимал, на что смотрел: на экране появилась крошечная фигурка; свесив ноги, она сидела на краю крыши факультета, а снизу за ней наблюдала довольно большая группа студентов.
– Черт. Это Элена? – угадала Ева.
Даниель кивнул.
– Я даже и не знала, что у этого факультета есть выход на крышу.
– Не думаю, что он есть, – ответил Даниель. – Ваша подруга забралась туда по фасаду.
Я заморгал. Наверное, у нас с Евой было одинаковое выражение лица, она слегка приоткрыла рот, не зная, что сказать, и повернулась к Даниелю.
– Но почему? – допытывалась она.
– Говорят, у нее крыша поехала после последнего экзамена. Вышла из аудитории, спустилась в кампус и полезла наверх.
– Свободное лазанье? – спросил я.
– Если ты имеешь в виду без веревки, то да. Она поднялась без веревки, без ремня, вообще без всего. – Даниель забрал телефон и принялся искать что-то в интернете. – Странно, что вы не читали. Это передавали по всем новостям.
Ева снова выхватила телефон и принялась перескакивать с одного заголовка на другой, во всех говорилось о том, как у одной из студенток второго курса факультета журналистики случился нервный срыв.
– Почему я об этом ничего не знала? – в шоке прошептала она.
– Потому что вы живете в полном неведении. А я вас просвещаю.
– А что случилось потом? – спросил я.
– Кажется, ее спустили оттуда и исключили. – Он пожал плечами: – И вроде бы после этого на учебу она не вернулась.
Я еще некоторое время смотрел на экран телефона, читал заголовки и рассматривал фотографии. Никакое из этих фото невозможно было увеличить так, чтобы рассмотреть лицо Элены, но сейчас, когда я знал, что это была она, я не мог перестать представлять ее там, наверху, с безмятежным взглядом, беззаботно сидящую и болтающую ногами.
Почему она это сделала?