Утро началось сладко. Не беда, что затекли спина и шея, зато на улице прелесть как щебетали птицы, и первые лучи солнца, проникнув сквозь кроны близстоящих деревьев, заглядывали в окошко кареты. Китти наспех привела себя в относительный порядок с помощью Марго и буквально выскочила навстречу новому дню.
Лагерь оживал. Охрана, спавшая прямо на земле, поднималась и отряхивала плащи, а повара уже вовсю что-то мешали в котлах, от которых валил столб ароматного пара. Принцесса аккуратно ступила на влажную траву. Росинки на ней поблескивали всеми цветами радуги, словно землю покрывала россыпь самоцветов. В легкие сразу ворвался прохладный и необычайно свежий воздух. Китти подавила в себе желание потянуться – где бы она ни была, помнить о том, что она сестра короля, представитель монаршего рода, ее научили так же рано, как и откликаться на собственное имя.
Так что девушка просто от души улыбнулась новому дню, зябко потерла плечи и тут же увидела протянутый ей горничной плащ. Благодарно его накинув, Китти снова оглядела лагерь и на долю секунды встретилась глазами с главой своей охраны. Маршал Дебре, когда она выпорхнула из «спальни», видимо, готовил коня к дальнейшему пути, а сейчас просто стоял и внимательно на нее смотрел. В первое мгновение принцессе даже показалось, что в его взгляде какая-то особенная теплота и… грусть? Но потом глаза маршала снова стали суровыми и отстраненными. А может, и не было ничего, лишь богатая фантазия девушки приписала графу подобные чувства… Вероятно, ей просто хотелось, чтобы у него проявились человеческие реакции. Понятно, что он, пройдя войну, не мог остаться прежним, но не такая же камнеподобность.
Китти поспешно перевела взгляд на остальной отряд. Слуга уже накрывал завтрак. Для нее отдельно установили открытый шатер с дорожными столом и креслом внутри. Китти, гордо держа прямую спину, как полагается при любых обстоятельствах особе ее положения, прошествовала в шатер. Однако, сев перед богато накрытым столом, вдруг ощутила такое одиночество и пустоту, что аж защипало в глазах. Что это с ней? Да, девушка терпеть не могла принимать пищу в одиночестве, но не до такой же степени.
– Марго, передай, пожалуйста, графу Дебре, что я приглашаю его разделить со мной завтрак.
Горничная чуть поклонилась и исчезла. Слуга кинулся добавлять вторые приборы и кресло. Маршал не заставил себя ждать. Когда он сел напротив спокойной глыбой, первое, на что обратила внимание Китти, – его идеально выбритое лицо. И когда уже успел?! Ах да, он же маг. У них на этот случай имеются секундные заклинания…
– Составьте мне компанию, ваше сиятельство. Терпеть не могу трапезничать одна.
– Как вам будет угодно, ваше высочество, – точно в тон ей ответил Дебре, беря с протянутого ему подноса теплое влажное полотенце и протирая им руки.
Длинные аристократичные пальцы, идеально ухоженные ногти, и ни одного перстня! Даже фамильного. Это было странно. Обычно дворяне старались показать знатность и богатство рода. Насколько Китти помнила, Дебре являлись весьма зажиточной семьей, но задавать прямой вопрос девушка постеснялась.
Какое-то время они оба ели молча. Потом принцессе это надоело, и она решила завести светский разговор.
– Граф, вы что же, всю ночь не спали?
– Почему же, – бесстрастно ответил Дебре, – были выставлены часовые, а над лагерем раскинут защитный купол. Так что я вполне успел восстановить силы. К сожалению, я не зачарованная музыкальная шкатулка, чтобы функционировать непрестанно.
Маршал, произнося фразу, к счастью, не смотрел на Китти, поэтому и не мог заметить, как кусок нежнейшего бекона едва не застрял в ее горле. Музыкальная шкатулка? Откуда он может о ней знать?! Или же ее ментальный щит не настолько прочный?!! Или же это просто фигура речи и совпадение?
– А что, музыкальным шкатулкам разве не нужна подзарядка? – как можно непринужденнее поинтересовалась принцесса.
– Зачарованным, насколько мне известно, нет. У моей матушки хранилась такая. Я по малолетству даже пытался ее вскрыть, чтобы понять, как в ней все работает. За это меня нещадно оттаскали за ухо.
Китти слегка прыснула, представив не мальчишку, а сидящего перед ней крепкого широкоплечего мужчину, которого бы кто-то схватил за ухо. Однако в следующую же секунду, опомнившись, принцесса напустила на себя важный вид и отстраненно поинтересовалась:
– У вашей матушки был крутой нрав?
– Что вы! Ее сиятельство была сама доброта и кротость! Я единственный раз в жизни видел ее тогда в подлинном гневе, поэтому и запомнил тот случай.
Принцесса уже набралась смелости задать еще один не совсем корректный вопрос, как со стороны ближайших деревьев послышались треск сучьев и громкие шаги.