Даниэль Мару
Сон никак не приходил. Мало того, что не было уже привычного Маркуса, с которым мы несколько месяцев проводили вместе довольно много времени. Так еще и Шелли пропала неизвестно куда, отчего у меня совершенно отбило всегда отменный аппетит.
Терпение у меня закончилось довольно быстро – не было еще и полуночи. Выглянул на улицу. Снег уже не шел, но лежал сугробами, и я поежился от пробравшего меня холода. В полуобороте летать было слишком холодно, а силой огня я так и не овладел в достаточной мере, чтобы обогревать себя в пути. Даже артефакт обогрева разрядился за последние дни, и теперь ему нужно было время, чтобы снова начать работать. Пришлось одеваться в пальто и шляпу, а выходить не через окно, как это бывало обычно, а через обычную дверь. К счастью, никто из домашних не заметил моего побега и не стал приставать с неудобными вопросами.
Спустя несколько минут, вручив кэбмену серебряную монету, я подошел к двери кафетерия, который так и назывался. На вывеске значилось: “Кафетерий”. Пришлось сделать несколько резких глубоких вдохов, собираясь с силами, чтобы решиться постучать в заднюю дверь. Именно там был вход напрямую на второй этаж, в жилую зону дома. Мне прекрасно было известно, что отец Мишель рано ложится спать и рано встает, чтобы выпечь хлеб и булочки к тому времени, когда начнут приходить покупатели.
Я постучал трижды, прежде чем дверь все-таки открыл заспанный худой мужчина в клетчатой пижаме.
– Даниэль? – он нахмурился и, спрятав руки под мышки, нахохлился. – Ты что тут делаешь? Тебя из дома выгнали? Заходи, переночуешь в кровати Шелли.
– Он уже пошел обратно в дом, оставив дверь открытой, но я поймал его за руку и остановил.
– Мистер Миллерс. Я не уйду, пока не узнаю, где Шелли.
– Так я и говорю: оставайся, без проблем, – усмехнулся он. – И дверь закрой, незачем пускать холод в дом.
Он пошел по лестнице наверх. Я поспешно захлопнул дверь и прыжками влетел на второй этаж. Мистер Миллерс, зевая, подошел к столу, на котором стоял графин с водой и два перевернутых вверх ногами небольших стакана. Взяв один из них, он наполнил его наполовину и медленно выпил.
– Так что, воспользуешься кроватью Шелли или ляжешь на диван?
– Скажите мне, где она, и я уйду.
– На диване, так на диване, – пожал плечами мистер Миллерс. – Умыться можно в ванной. Вон в ту дверь и налево. Хотя ты и сам поди знаешь.
– Мистер Миллерс! – воскликнул я и упал на колени перед ним. – Почему вы не говорите мне правду?! Почему все, кто хоть что-то знает, молчат, как рыбы?! С ней что-то случилось?!
– Успокойся, парень, – неожиданно серьезно ответил мистер Миллерс. – Если бы было что-то страшное, ты бы первым узнал. Мишель сама просила никому ничего не рассказывать, пока она не вернется.
– Когда она вернется? – ухватился я.
– Не знаю, – устало выдохнул отец моей возлюбленной. – Хотелось бы думать, что скоро.
– Мистер Миллерс! – снова воскликнул я и подполз к нему, не поднимаясь с колен. – Прошу вас, скажите мне, где она, чтобы я был спокоен! Это ведь ничего не изменит!
– Вот именно. Ничего не изменит. Ты все равно не сможешь туда попасть, так что просто жди.
– Я буду спрашивать, пока вы мне не ответите! Даже если мне придется день и ночь стоять тут перед вами на коленях!
– Великая Богиня, ты весь в Шелли, – буркнул он. – Хорошо, я напишу тебе адрес.
– Спасибо! – воскликнул я и в порыве радости обнял его за ноги. – Никогда не забуду!
Через несколько мгновений мистер Миллерс протянул мне записку. Развернув ее, я прочитал: “Храм Золота, Пантарэя, Истхелльген”.
– Что это? – нахмурившись, спросил я.
– Адрес, – мистер Миллерс убрал карандаш обратно в стакан с другими письменными принадлежностями. – Как и обещал.
– Храм Золота? Вы серьезно?
– Абсолютно.
– Но что она там делает?
– Я и так рассказал тебе слишком много, парень. Ты хотел знать, где Шелли? Теперь ты знаешь. Легче стало?
– Не особенно, – протянул я, изо всех сил пытаясь придумать хоть один вариант, что там может делать молодая девушка, не принадлежащая к расе драконов. Не решила же она уйти туда монашкой и служить Богине?
– Будешь уходить, захлопни дверь, – сказал мистер Миллерс и ушел за шторку, где была расположена его кровать.
– Храм Золота… – протянул я и перевел взгляд на окно, за которым виднелась Лилинотта – Золотая Гора.
Покинув дом Шелли, я медленно втянул носом воздух. Ночь была ясная, а это означало, что скоро будут заморозки. И без того холодные дни грозились стать еще холоднее. Не удивительно: дело шло к Новогодью, а морозы на праздники считались хорошей приметой.
– Что она там делает, – снова протянул я, выдохнув облачко пара.
Кафетерий Миллерсов стоял прямо на маленькой площади в жилом квартале города, и неподалеку виднелся старомодный кэб, работавший на паровой тяге. Ближе к центру таких было уже не найти, большинство использовали заряженные магией накопительные артефакты, и этот крупный несуразный агрегат выглядел даже мило. Прочистив горло, я огляделся, словно опасаясь, что кто-то подсмотрит за мной и узнает, что именно я задумал. Но город уже спал. Простой рабочий люд ложился спать рано, а вставал с петухами, чьи голоса доносились с ферм и из курятников на окраине города.
– Улица Мотыльков, – сказал я, распахнув дверцу кэба.
– Полтора серебряных, – ответил кэбмен.
– За эту рухлядь?! – возмутился я.
– За поздний час. Или желаете прогуляться пешком?
Мужик, видимо, не особенно умел отличать на глаз драконов. Или в этом районе нашего брата вообще трудно было встретить? Я никогда не обращал на это внимание, да и в тот момент вопрос о причинах грубости водителя меня мало интересовал. Я сел в кэб на пассажирское сиденье и сказал:
– Два серебряных, если дождешься меня по приезду, и еще столько же, если потом отвезешь на Площадь Праотцов.
– Ожидание не более пяти минут, – мрачно отозвался кэбмен. Он дернул рычаг, который свешивался по левую сторону от его головы, и кэб начал ритмично покачиваться.
– Десять минут и еще полсеребренника сверху!
– Договор, – хмыкнул тот. Опустил еще пару рычагов, и кэб, качаясь вверх-вниз, покатился по неровной мостовой.
Пока я доехал до дома Маркуса, успел десять раз проклясть идею поехать старомодным кэбом. Раньше Маркус всегда ездил на учебу на собственном авто. Таких, как я, кто предпочитал крылья почти в любое время суток, в команде больше не было, и по большей части все использовали личный транспорт. Зачем было просить кэбмена дождаться?
Что-то промелькнуло в голове. Я не сразу поймал эту мысль: в Храм Золота, по крайней мере, в Верхний Храм, посторонних не пускают. Нам предстоит проникнуть сначала на саму Лилинотту, потом добраться до Верхнего Храма, и там не попасться в руки охраны. Если все пройдет успешно, и в последний момент нас отследят по автомобилю, это будет самое нелепое проникновение в истории. Вот только…
– И что мы там будем делать? – спросил Маркус после того, как я вывалил на него всю имеющуюся информацию. – Даже если нам удастся попасть в Храм, а это само по себе уже маловероятно, дальше-то что?
– Ты не хочешь узнать, куда и почему пропала Шелли? – изумился я. – Что вообще может делать человечка в священном храме драконов?!
– Может, из-за нас она окончательно разочаровалась в этой жизни и решила пойти туда в монахини, – Маркус скрестил руки на груди и поежился. – И что это за тарантас у тебя за спиной?
– Кэб, – ответил я таким тоном, будто не понимал, что его смутило.
– А где лошадь?
Я закатил глаза.
– Слушай, я уже все придумал. Мы поедем на площадь Праотцов, там много храмов, и среди них наверняка найдется пара храмовников, которых можно будет раздеть.
– Че-е?! – Маркус выкатил глаза.
– Да не в прямом же смысле! – прошипел я. – Вернее, наоборот, в самом прямом. Нам нужно раздобыть две рясы, только и всего. Потом вплавь доберемся до Лилинотты, там ты нас просушишь, и дальше мы уже проникнем внутрь под видом монахов.
– Ты серьезно? – Маркус скептически выгнул бровь.
– Быстрее думай, кэбмен согласился нас подождать всего десять минут. Если не хочешь – не иди, одному даже проще.
Это, конечно, была ложь. План переплыть реку был жизнеспособным только из расчета, что Маркус будет поддерживать вокруг нас приемлемую температуру воды, а потом, на берегу, просушит нас и все наши вещи. Без него мне пришлось бы искать лодку или что-то в таком роде, а это уже тянуло на кражу.
– А раздеть пару храмовников и стащить с них рясы – это не кража? – резонно уточнил Маркус после того, как я озвучил свои мысли.
Я скривился.
– Кража одежды карается всего лишь небольшим штрафом. А вот лодка – это уже нарушение посерьезнее.
Маркус покачал головой.
– Ты псих, – сказал он и качнулся от забора, к которому прислонился перед этим. – Подожди, я за пальто схожу.
Через несколько минут мы уже вдвоем тряслись в кэбе. Оба выглядели крайне солидно из-за пальто и шляп. Я, причем, был вынужден носить все это в связи с морозами, а вот Маркус по природе намного легче сохранял тепло своего тела. На мой вопрос он хмыкнул:
– Зачем мне тратить силы на то, чтобы обогревать себя, пока мы еще не в воде? Знаешь ли, обогревать подвижную воду в реке довольно энергозатратно! Если силы не хватит, замерзнем оба.
Это было более чем резонно, поэтому я больше не задавал вопросов, и мы оба таинственно молчали, чтобы не выдать своих планов кэбмену. Впрочем, длилась эта поездка совсем недолго, и уже через несколько минут мы вышли на безлюдную площадь. Часы на одном из храмов показывали время: было чуть за полночь.
– Хорошо, ты хочешь раздеть пару храмовников, – медленно проговорил Маркус, задумчиво глядя на тот же храм. – И как ты это собираешься сделать?
– Вырубить, – предложил я. – Подкрасться сзади и дать по затылку.
– Псих, что ли?!
– А у тебя есть другие предложения?
Маркус кашлянул и с сомнением повел головой.
– Родители заставили меня пройти курс боевого дракона, – начал было он, но я, не выдержав, перебил:
– Значит, ты вырубишь их сзади?
– Никого мы вырубать не будем!
– Нажмешь на особую точку, от чего они все вырубятся? Я слышал, что безопасников этому учат.
– Да нет же, – раздраженно прорычал Маркус. Потом схватил меня за отворот пальто и потащил в сторону, а когда мы скрылись между двух близко стоявших домов, прошипел:
– Молчи и слушай. Я бы не согласился на эту авантюру, если бы у меня не было идей, как это все можно провернуть.
– Значит, ты с самого начала в меня не верил, – я состроил жалобную мину, и Маркус закатил глаза.
– Давай признаем честно: ты хороший исполнитель, но когда дело доходит до организации командной работы, у тебя получается не очень.
– Твои слова глубоко ранят меня, – картинно вздохнул я, но Маркус на это уже не обратил внимание.
– Короче. На курсах боевых драконов нас немного научили использовать силу Лоранов…
– Ты их вырубишь силой? – снова уточнил я.
– Я вообще никого вырубать не буду! Нет, с телом у меня не очень хорошо получается взаимодействовать. Но я немного освоил морок. Попытаюсь заставить их раздеться по собственной воле.
– Это тоже незаконно, – заметил я.
– Ментальное воздействие с целью мелкой кражи карается штрафом. А удар по голове с той же целью – до двух дюжин суток ареста. Хочешь посидеть за решеткой?
– Не хочу.
– Вот то-то же.
– Если бы не знал, что твои родители относятся к законникам, то спросил бы, откуда у тебя столь обширные познания в наказаниях за мелкие кражи. Еще и в нюансах!
Маркус стукнул меня кулаком в плечо и, больше не обсуждая детали плана, направился прямо к храму. Приблизившись, он прильнул к стене. Я повторил. Потом прошел вдоль стены к окну, в котором горел свет и, пригнувшись, осторожно заглянул в него из-под нижнего края.
– Их двое, – прошептал Маркус, когда я тоже заглянул внутрь. Это был не главный зал храма – тот после полуночи закрывался, – но двое дежурных храмовников все-таки обнаружились в довольно просторной комнате с длинным столом по центру. Вдоль стола шли две скамьи. Храмовники сидели рядом и играли в шашки.
– Главное, чтобы среди них не оказалось Лорана, – проговорил я, с любопытством осматривая помещение, которое скорее всего было чем-то вроде комнаты отдыха для работников храма. – Любой Лоран сразу спалит воздействие.
– Ты дурак? – серьезно уточнил Маркус. – Это же не драконы даже!
– Как не драконы? Разве в храмах могут служить не драконы?
– Да половина монахов на Лилинотте – человеческие кастраты! Они и дежурят по ночам. А подальше от столицы еще и проповеди читают.
– Ты такой набожный, что все это знаешь?
– Тебе повезло, что морда у тебя приятная. Компенсирует недостаток мозгов.
Я пихнул его локтем в бок, но Маркус проигнорировал. Конечно, эти подшучивания давно уже были привычкой и, в некотором роде, ритуалом, но я все равно никогда не спускал эти шутки без хотя бы минимального ответа.
– Если бы это услышала Шелли, она бы тебе голову откусила, – заметил я.
– Но ее же здесь нет, – хмыкнул Маркус и махнул рукой, призывая меня повернуть за угол храма, где расположились другие окна той же самой комнаты. Одно из них было приоткрыто.
Только мы повернули за угол, как чуть не запнулись о спящих людей. Несколько бездомных сгрудились в кучу и похрапывали.
– Бездна, я думал, они дальше спят, – прошипел Маркус.
Пришлось обходить храпящую кучку.
– Зато на фоне этого храпа нас не слышно, – шепнул я.
– Они люди! Они и так ничего не слышат с улицы!
Мне оставалось только пропустить это замечание мимо ушей.
Наконец, мы добрались до приоткрытого окна. По воздуху сила перемещается эффективнее и с меньшими потерями, чем сквозь плотный материал, поэтому решение Маркуса мне было понятно. И хотя храмовники теперь сидели дальше от нас, шанс, что его манипуляции увенчаются успехом, значительно увеличивался.
– А теперь тихо, – велел Маркус. – Мне надо сосредоточиться.
Я кивнул и замер, одним глазом наблюдая за бездомными, чтобы кто-нибудь из них не проснулся и не порушил наши планы.
Некоторое время воздух был заполнен только храпом и морозом, а потом я заметил странное шевеление в комнате. Присмотревшись, обнаружил, что оба храмовника выпрямились так, словно оба проглотили кол. И замерли.
Храп внезапно стих.
– Что ты с ними сделал? – прошептал я?
– Попытался внушить мысль, что их рясы грязные, – ответил Маркус. Он напряженно хмурился. – Но сейчас что-то не уверен, что послал им правильный импульс.
Оба храмовника синхронно встали и, вытянув руки вперед, рядком пошли к двери.
– Куда их понесло?! – прошипел я, схватив Маркуса за рукав. – Ты что им там внушил?!
– А я почем знаю, куда их понесло! – огрызнулся тот. – Кажется, на выход пошли. Давай, за мной.
Пригнувшись, чтобы не мелькать в окнах, мы на носочках побежали вдоль стены обратно. Обогнули бездомных, которые начали копошиться в своей куче, и выглянули из-за угла. Похожие то ли на зомби, то ли на лунатиков храмовники действительно покинули храм и теперь двигались прямо в сторону реки.
– Если твой план был в том, чтобы они сняли рясы и аккуратно их сложили для нас на пороге, то он провалился.
– А то я не заметил, – мрачно ответил Маркус. – Может, они идут искупаться в реке?
– Думаешь?
– Я пытался передать им ощущение липкой такой жидкой грязи. Они по-любому должны попытаться как-то от нее избавиться.
Храмовники тем временем приближались к ограде, которая тянулась по краю набережной. В ближайшей зоне ступенек, которые вели бы к берегу, не было, и оба лунатика просто перемахнули через ограду.
Я успел выругаться, прежде чем мы оба побежали к ограде смотреть, что случилось с несчастными.
– Если они пострадали, штрафом мы уже не отделаемся! – заметил я.
– Тебе-то что, не ты же на них наложил воздействие!
Добежав до ограды, мы склонились над ней и с обнаружили, что оба храмовника с громким плюхом скрылись под водой.
– Бездново дно, – процедил я, поспешно расстегивая пуговицы своего пальто, но Маркус положил ладонь на мою руку.
– Стой ты. Рано их спасать. Они купаются.
– Ты не забыл, что сейчас зима? Они же там себе отморозят что-нибудь!
– Они не такие идиоты, чтобы бросаться без обогрева в ледяную воду, даже под ментальным воздействием!
– А что если такие?
– То нас никто не видел.
– Ты уверен? – я выразительно посмотрел в сторону кучки бездомных, которые явно заворочались и начали негромко переговариваться.
– Они двух слов связать не могут. – Маркус хлопнул меня по плечу. – Быстро. Поищем в храме, может там есть запасные или какие-нибудь старые рясы.
Говорила мне мама: думай, прежде чем делаешь. Но я опять ослушался и не стал продумывать план до того, как пошел к Маркусу со своим безумным предложением. Уже когда мы ходили по храму, быстро открывая и закрывая все шкафы, мне пришло в голову:
– Слушай, а в храм водят какие-нибудь экскурсии? Как вообще можно попасть внутрь без особого приглашения со стороны Золотой, жрецов или настоятельниц?
– Понятия не имею, – ответил Маркус, не прекращая рыться в вещах. – Ни разу не слышал, чтобы кого-то постороннего пускали в Верхний Храм. В нижний – еще может быть. Кстати. – Он захлопнул кованый сундук и выпрямился. – А ты вообще в курсе, где именно искать Шелли? В Верхнем или Нижнем Храме?
– Все, что я знаю: она где-то там. И она там уже три дня. А дальше, – я усмехнулся и развел руками: – буду полагаться на свой нос.
– Будь она тебе истинной, это могло бы сработать, – покачал головой Маркус и начал в третий раз обходить зал, в котором до нашего появления сидели храмовники. – Но найти по запаху кого-то в таком людном месте? Сомнительная затея.
– Будем импровизировать, – отмахнулся я. – Или ты готов ждать еще неизвестно сколько, довольствуясь смутными обещаниями, что “она вернется, когда сможет”. А когда сможет? И сможет ли вообще? Почему она сначала не поговорила с нами?
– Поговорила, – мрачно отозвался Маркус. – Но ты прав. Я этого так не оставлю. И если у нас сегодня ничего не получится, то завтра я просто высажусь на первой попавшейся площадке Верхнего Храма!
– Там защита стоит такая, что не пробьешь.
– Найду способ пробить, – прорычал Маркус и толкнул дверь в соседнее помещение. Из темноты раздался голос моего друга: – Нормально они тут устроились!
Я поспешил войти за ним следом, и в свете огонька, созданного Маркусом, увидел большой бассейн. Водная гладь отбрасывала блики на покрытые плиткой стены. Я присвистнул.
– А чего они туда-то поперлись, если у них здесь есть вон какая ванна?
– Да кто их разберет. О, смотри! Неужто гардероб?
Он указал на довольно большой шкаф. Потом обошел бассейн по кругу и стал распахивать дверцы. За одной оказались полки с полотенцами, за другой – халаты, и только за третьей, наконец, мы обнаружили просторный платяной шкаф с висящими в нем рясами.
– Берем и уходим, – быстро проговорил я, но не успели последние звуки сорваться с моих губ, как в соседней комнате раздались голоса.
Не говоря ни слова, я толкнул Маркуса шкаф, залез следом и пихнул его локтем, чтобы он сдвинулся к дальнему краю, туда, где дверь запиралась изнутри. Когда я переместил рясы ближе к открывающейся дверце, в комнате с бассейном вспыхнул свет.
– Ты слишком близко! – прошептал Маркус. Я шикнул на него в ответ и замер.
– Неплохо освежились, – говорил один из храмовников. – Водица бодрит. Я чуть не уснул здесь.
– Почему вообще храм не закрывают на ночь? Он же никому в такое время не нужен, – отвечал другой.
– Жаль, нам нельзя в бассейне искупаться. Я бы сейчас в теплой водичке полежал.
– Переодевайся давай. Нам еще рясы стирать.
– Может, ты этим и займешься? Купаться в реке среди ночи было твоей идеей.
– Вообще-то твоей. С чего бы мне такое в голову пришло? Я никогда не любил в реке плескаться.
– Это ты сказал, что рясы надо простирнуть после ужина. Они же грязные, как не знаю что!
– А то теперь они чище стали?!
Дверца шкафа приоткрылась. Я попытался не дышать и не слышал дыхания Маркуса. Один из храмовников забрал пару ряс, и из тени в глубине шкафа я заметил, что он был полностью голым. Как только дверь шкафа закрылась, я придвинулся к ней и, приоткрыв ее самую малость, выглянул. Один храмовник натягивал сухую рясу, а второй еще снимал мокрую.
– У них под рясами ничего нет! – прошептал я, вернувшись в глубину шкафа. Маркус не подал признаков жизни.
Спустя несколько минут оба храмовника покинули комнату, и мы осторожно вылезли из шкафа, стараясь не издавать лишних звуков. Свет был погашен, но голоса слышались в соседнем зале.
– И как нам теперь отсюда сваливать? – шепотом спросил Маркус.
– Попробуем вылезти в окно, – предложил я.
Никакой сумки у нас с собой не было, так что рясы было решено натянуть поверх наших пальто, в результате чего мы выглядели как весьма упитанные жрецы.
– Окно крепко заперто, – пробурчал я, пытаясь открыть единственный путь к спасению.
– Могу спалить раму, – предложил Маркус. – Но тогда они точно заметят, что здесь кто-то был.
– Или мы очень быстро отсюда уберемся.
Я с силой толкнул окно вперед – и створка, наконец, поддалась. Но звук при этом издала настолько громкий и неприятный, что не услышать было невозможно.
– Бежим! – выдохнул я и одним прыжком перемахнул через подоконник. Маркус последовал моему примеру, но когда я уже бежал через площадь, услышал странные звуки и обернулся. Запутавшись в полах рясы, Маркус упал на пол и не сразу смог подняться.
– Кто здесь?! – крикнул один из храмовников. Недолго думая, я подбежал к Маркусу, помог ему подняться и, указав пальцем в сторону узкого переулка, бросился к нему.
Еще некоторое время нам вослед неслись угрозы и предупреждения, прежде чем все стихло. Мы быстро отдышались и огляделись. Ни души. Обошли переулок, вернувшись к храму. Там тоже никого не было. Даже бездомные куда-то пропали.
– В случае чего все спишут на бомжей, – заметил Маркус. – Осталось только проникнуть в сам храм.
– Это оказалось сложнее, чем я думал.
– Подожди. Нам еще жрецов из себя изображать.
– Так чего мы ждем? Вперед!
Последний раз оглядевшись, мы потрусили в сторону реки.
На берегу реки стояло множество лодок, привязанных к швартовкам. В одной из них были люди. Я удержал Маркуса от того, чтобы выйти в их поле зрения, но Маркус сощурился и прошептал:
– Да это ж те бомжи?
– Что, прям те? – не поверил я и высунулся из-за угла, образованного фундаментом набережной.
– Прям те. Я помню этого рыжего с повязкой на глазу.
– Признал в нем родственника? – прыснул я, намекая на то, что сам Маркус был почти рыжим. Только алый оттенок волос отличал его от людей.
Он смерил меня многозначительным взглядом и спокойно пошел по берегу, рассматривая лодки.
– Эй, Ваше Святейшество, – обратился к нам тот самый рыжий бездомный громким хриплым голосом. – Вы тоже пришли умыться студеной водицей?
Я выдохнул облачко пара, которое хорошо было видно в свете луны. Здесь, на берегу, было чуть холоднее, и снег лежал дольше. Небольшие сугробы хрустели под ногами, а чуть дальше виднелась кромка тонкой наледи по самому краю воды. Только река не поддавалась морозам.
– Так обращаться можно только к Верховным, – строго поправил его Маркус. – А мы – простые храмовники, зовите нас “Ваше Боголюбие”.
– Да хоть Ваше Богославие, мне дела нет, я в храм не хожу. Знаешь, что такое настоящий храм, а? Послушай меня, Боголюб. Послушай меня. По-слу-шай ме-ня! – он поднял голос и качнулся. Видимо, незадолго до того, как спуститься к реке, он изрядно принял на грудь, и теперь вовсю ловил вертолеты. Его соратники рядом полоскали свою одежду в реке, забравшись в просторную лодку, которая чуть покачивалась на воде.
– Послушай же ты меня, боголюб ты эдакий, – вздохнул, наконец, рыжий бомж. Я головой сделал жест, предлагая отойти подальше от этих пьяниц, и мы пошли дальше, но бомж так заорал, что мы оба синхронно обернулись: – Да послушайте вы!
Убедившись, что мы остановились и обернулись к нему, бомж победно улыбнулся.
– Тело! Это храм! Храм вашей души! Вот он – настоящий храм! Его нужно содержать в чистоте и… ик! И в золоте.
– Кажется, твое внушение подействовало не только на храмовников, но и на этих ребят, – шепнул я. – Вон как надраивают свои лохмотья.
Маркус пожал плечами:
– Плохо что ли? Хорошо. Глядишь, начнут новую жизнь.
– Ага, организуют новый культ. Или секту.
– И будут насильно мыть людей в реках.
Мы переглянулись, хохотнули и отправились дальше вдоль реки в поисках укромного места, откуда могли бы незаметно отправиться вплавь на ту сторону, к самому подножию Лилинотты.