Есть женщины, которые подобны определенному виду земноводных крабов, ежегодно совершающих паломничество к морскому берегу, чтобы омыться и сбросить свой панцирь. Они время от времени погружаются в море человеческой любви и резвятся, сбрасывая грубые наросты, которые бездействие и самоугождение образовали на их душах, и возвращаются к обычной жизни, освеженные и оживленные каждым подобным переживанием. Но, увы, есть и другие (и таких большинство), которые, будучи вполне интеллектуально развитыми, чтобы суметь увидеть надвигающуюся бурю, что оставит их опустошенными, бессильны увести свои утлые жизненные челны в защищенные гавани. Есть женщины, которые с широко открытыми глазами дрейфуют в бессилии, а порой и в отчаянии, прямо на рифы, над которыми даже они различают множество зажженных маяков. Сердца таких женщин никогда не взрослеют. Телесные вместилища их могут увянуть, они могут утратить зрение и слух, их уделом могут стать бедность, болезнь и несчастье – однако сердце их в своей ужасной вечно юной страсти продолжает безжалостно пылать, попеременно то пожирая само себя, то вновь раздувая угольки и унося их даже в великую Запредельность. Другие женщины смеются над видимой несообразностью между возрастом и любовью – до тех пор, пока не пробьет и их час, и осознание вечной трагедии женского аспекта бытия не забрезжит в их разуме.
«Дай, дай, дай!» – кричит противоположный пол, воплощенная мужественность. И женщина отдает, отдает до тех пор, пока не истощаются ее силы, а при реинкарнации переходит на противоположную сторону бытия и занимает свое положение в рядах тех, кто требует и получает – то есть мужского пола – пока, пресыщение не толкнет ее снова к противоположному полюсу.
Закон воздаяния действует точно: что мы сеем, то и предстоит нам пожать. Божьи мельницы мелют медленно, да мелко[50].
Из всех этих мук, из сердечного голода, из потакания страстям рождается дитя, спеленатое покровами, чтобы быть положенным в ясли – это Духовная Любовь к Христу, к Богу. Ясли – физический план бытия, на котором это дитя рождается, чтобы искупить субстанцию этого плана и вновь поднять ее до состояния, из которого она пала. Искупить или высвободить ее можно лишь атом за атомом, ибо так и совершилось ее падение. И пусть все страдающие измученные сердца успокоятся мыслью, что всякий мужественно снесенный удар приближает их на один шаг к дому Отца, к лику Отца. Народ за народом, раса за расой угасают и уходят, оставляя по себе лишь немногие свидетельства, доказывающие, что они когда-то существовали. Древняя история взлетов и падений вновь и вновь пересказывается в различных циклах одними и теми же душами в различных телах своим менее знающим собратьям. От контакта с материей пробуждаются все те же старые амбиции, жадность и алчность, и послание души проходит мимо, незамеченное и неузнанное. Раса за расой страдает по тем же самым старым причинам и уходит в безмолвие в результате своей внутренней тяги к корысти. И в каждой расе рождаются немногие отважные души, готовые жизнь свою положить, чтобы преподать древние, но вечно новые уроки Вечного Братства. Каждая из них по очереди бывает распята на кресте эгоизма этого мира. Когда такие души молоды, энтузиазм, пробужденный божественным прикосновением, которое они ощущают, может поддерживать их. Но по мере того, как подкрадывается старость, их телесные вместилища становятся не способны на действие, и к тому времени, как достигнут возраста и уровня опыта, которые сделали бы их верными советчиками для молодых поколений, они уже теряют красу лица и тела, которая столь привлекательна для чувственного взора и является одним из наиболее мощных рычагов, движущих миром. Как следствие, они уже не способны запечатлеть свои слова и поступки в умах и сердцах других с достаточной силой, чтобы вызвать у них энтузиазм. Поэтому их отстраняют от дел или просто терпят, и последствием этого является то, что каждому новому поколению приходится самостоятельно усваивать все тот же старый урок.