Долго ли, коротко ли сидел Иван Васильевич и кот, Баюном именуемый, в засаде возле куриных ног избушки, кустом малиновым прикрытые так, чтобы красный кафтан боярского сына и его шапочка, вышитая бисером и мехом отороченная, издали казалась ягодой диковинной, выросшей в нехорошем месте на погибель вражескую.
– Вскрывай избу, Алеша. Надо тело Яги на экспертизу доставить, – устало произнес голос, до боли знакомый Ивану, ведь так только один человек во всем Тридевятом царстве говорить мог – кумир его родной, воевода Камень.
– Слушаюсь! – бойко отрапортовал шустрый молодец, ровесник Ивана, бряцающий мечом при каждом шаге, – Только не по-христиански это, товарищ воевода. Должно тело покойника дома три дня и три ночи лежать, чтобы упырицей не обратилась ведьма старая. Потом ее только попами и крестным ходом сорокодневным усмирить можно будет…
– Ох! Не трави мне душу, Алеша. Не нравится мне самому дело это. От ратных подвигов глупостями меня отвлекают всякими. Не до обрядов мне, не до похорон – хазары к границам Тридевятого царства приближаются. Немерено их, как тараканов на поляне этой проклятущей. И такие же они нечестивцы поганые, как грибы тутошние, бледянками именуемые. Но приказ князя нерушим. Давай, снова поворотим избушку к нам передом, а к лесу – задом, ведь без хозяйки она нам не помощница.
Боярский сын и кот Баюн вдруг услышали тяжелую поступь воеводы Камня, который при каждом шаге не то, что мечом бряцал, а горы сотрясал, а затем они сапоги его увидели, металлическими змейками украшенные.
Хотел Иван Васильевич от восторга вцепиться в эти ножища и молить воеводу в армию его взять, но встретился с суровым взглядом кота, нервно постукивающим черным хвостом по ноге куриной, из-за чего та постоянно чесалась у избушки.
– Только без глупостей, молодой человек. Смирно сидите, признаков жизни не подавайте, – прошипел профессор Баюн и прижал уши к голове, дав лапой по затылку Ивану, чтобы он последовал его примеру и пригнулся к земле, ведь два громадных детины – воевода и помощник его Алеша, подняли избушку и развернули ее, поставив дверью вперед.
– Проверь-ка, Алеша, не сорвал ли кто пломбу защитную, – сказал воевода Камень и прогромыхал куда-то в сторону, – а я пока короб защитный принесу, чтобы покойницу уложить.
Бодрый молодчик радостно крикнул «слушаюсь» и засуетился возле двери, после замер, словно божью коровку в наперсток садил, затем вошел внутрь избы, чихнул пару раз, упомянул нечистую силу и всех святых, и вынес на руках завернутое в белую холстину тело.
Воевода Камень мигом оборотился, неся на плече толстый деревянный сруб, внутри которого выемка продолблена была, куда тело Бабы Яги и поместили, осенив для надежности тройным крестным знамением, после чего, положив сруб на плечи, наподобие переносной ладьи, стройным шагом скрылись в чаще Дремучего леса.
Когда эхо шагов затихло, Иван и кот Баюн выбрались из своего укрытия и с тоской посмотрели на горизонт – боярский сын провожал взглядом своего кумира, от шагов которого сотрясались верхушки темного леса, а профессор – одетого в багряные одежды Всадника Вечера, который неспешно плелся на гнедом коне через темный лес.
– Итак, молодой человек, сейчас ровно 18:00 по местному времени. Нам нужно успеть произвести тщательный осмотр места преступления до появления Всадника Ночи, иначе он заберет нас с собой в загробный мир, что совершенно не входит в мои планы, ведь я еще не закончил писать свою научную диссертацию, посвященную анализу политической роли мышей в формировании княжеской раздробленности.
Кот посмотрел на оторопевшего боярского сына, который, по-видимому, ни слова не понял из его умной речи, и разочарованно покачал головой.
«Хотя бы грамоту разумеет, хоть в этом от него толк будет», – подумал профессор Баюн и прыгнул на порожек избушки, внимательно осматривая входную дверь, словно нарочно оставленную слегка приоткрытой.
– Итак, молодой человек, пишите под протокол: инициалы, должность, дата и место, заголовок «Осмотр места преступления», выведите слева маркированный список отдельной колонкой и место для подписи моей внизу справа оставьте, – скороговоркой произнес кот, уставившись на боярского сына немигающими желтыми глазищами, похожими на два сырных кругляша.
Иван пуще прежнего удивленно вылупился на профессора Баюна, гадая, откуда в Тридевятом царстве взялось такое диво-дивное и чудо-чудное, как говорящий кот, но тот прервал его философские размышления, указав хвостом в сторону пня, приютившегося недалеко от избушки.
– Все необходимые писчие инструменты вы можете найти здесь, под корнями, или в дупле старого дуба. Пишите быстро и разборчиво – времени у нас мало, а работы – краев не видать, – с нескрываемым разряжением произнес кот, – итак, продолжим…
– Откуда вам знать, где здесь что лежит, профессор Баюн? – полюбопытствовал Иван, спешно затачивая гусиное перо, чтобы как можно скорее приступить к своей секретарской работе, которая сулила ему наискорейшее вступление в ряды княжеской армии.
– Я все обо всех знаю, молодой человек. Работа у меня такая – все знать, – надменно прищурился кот и, прокашлявшись, продолжил, – пишите: пункт первый. Защитная пломба «Девичий волос» на двери не сорвана…
Иван уселся прямо на ступеньки избушки на курьих ножках, почесал кончиком пера затылок, оставив на шапочке чернильное пятно, и снова перебил кота:
– А это что за диво такое?
– Волос из косы красной девицы, – деловито ответил профессор и ученым тоном продолжил, – добывается у незамужней девицы, запечатывает пороги и двери так, что никак сила нечистая ни войти, не выйти из помещения не сможет. А если человек такой порог запечатанный переступит, то…
– Умрет? – в который раз перебил кота боярский сын и прикусил от испуга кончик пера, измазав чернилами рот.
– Нет. Порвет его и тогда понятно хозяину станет, что в его жилое помещение было организовано незаконное проникновение, – продолжил, как ни в чем не бывало кот, – отметьте в протоколе, что пломба стоит снаружи Izba Kyrinaya, что говорит о том, что хозяин намеревался покинуть жилище, и запечатал в свое отсутствие дом. В противном случае пломба стояла бы внутри помещения…
– Профессор Баюн! – не выдержал Иван Васильевич и подтянул испачканный чернилами рукав кафтана, – В новостях писали, что тело Бабы Яги было найдено внутри избушки на курьих ножках. Как она смогла ее, будучи мертвой, запечатать?
– Хороший вопрос, молодой человек, – довольно прищурил глаза черный кот и потянулся, – это нам как раз и предстоит узнать, ведь волос красной девицы может использовать только ведьма, что означает – либо жертва вернулась зачем-то в избу после ухода и вошла через окно или трубу, чтобы не сорвать свою же пломбу. Или ее убила и закрыла внутри помещения другая лесная ведьма.
Боярский сын задумчиво потер подбородок, вспоминая других ведьм в Тридевятом царстве, да только напрасно – не было таких вовсе. Всех их после крещения Тридевятого царства церковь православная извела, кроме старожилки Бабы Яги.
– То-то же и оно, молодой человек, то-то же и оно, – с достоинством расправил усы кот и ловко кончиком острого, как бритва, ногтя, аккуратно отрезал кусочек волоса красной девицы и поместил в платочек беленький, который спрятал куда-то в закрома своей пушистой черной меховой шубы.
– Чудно же у вас вышло, профессор Баюн! – восхищенно воскликнул Иван Васильевич, когда кот легким движением хвоста аккуратно снял защитную пломбу с двери, совершенно ее не повредив, да так, что при желании ее можно было опять незаметно поставить.
– Как гласит пословица, коты в любую дверь горазды войти, – промурлыкал в ответ Баюн и проскользнул в затхлую темную избушку на куриных ножках, откуда нестерпимо воняло пылью, пряной травой и гарью.
Иван поспешно последовал за профессором, чуть не скатившись кубарем со ступенек исследуемого ими места преступления.
***
– Пункт второй. Защитная пломба «Петушиное перо» на окне не сорвана, а это значит, ни жертва, ни преступник не проникали в помещение через окно…
– Постойте, не так быстро, профессор Баюн! – воскликнул боярский сын, которому писать на весу было неудобно, ведь кот запретил ему строго-настрого к чему-либо прикасаться в избушке, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, – А как работает эта защита? В чем ее норов?
– Норов в том, молодой человек, что в случае проникновения в жилище через окно, заговоренное петушиное перо кукарекает, а если быть точнее – кукарекает Izba Kyrinaya. Звук этот настолько тревожный и угнетающий психику, что вся местная болотная нечисть утопилась из-за прогрессирующей депрессии, а пограничные войска слышат вой Izbi Kyrinoy аж за тридевять земель, ведь у жертвы подписан договор мгновенного оповещения с Ветром Буйным, поэтому крайне не рекомендую вам трогать эту пломбу, молодой человек.
Иван Васильевич быстро отдернул руку от переливающегося золотом и пламенеющего во мраке избы диковинного пера. Света от него было столько, что он мог не только свободно писать или читать, а даже, наверное, вышивать бисером, что, конечно же, делать не умел, но подумалось ему почему-то именно так.
– Итак, модой человек, записывайте: пункт третий. Исследование печного дна с целью анализа содержимого пепельной массы.
Кот вдруг подпрыгнул и ударился об пол, и на лапах его вдруг появились кипенно-белые тряпичные носочки, в которых он запрыгнул на почерневшую от копоти печь, юркнув во входное отверстие.
– Профессор Баюн! А как же отпечатки! Вы там изрядно сейчас наследите, да так, что придется избу дотла сжигать, чтобы скрыть ваше незаконное проникновение, – немного пожурил кота боярский сын, но тот в долгу не остался, и, выпрыгнув обратно, важно произнес:
– Это перчатки изоляционные, изготовлены из погребального савана святого провидца Мухомория, которые скрывают любые следы. Подарок на юбилей от патологоанатомического отделения Лукомоского медицинского центра, – с достоинством отрапортовал кот и продолжил:
– Пишите: вывод, двоеточие. Следов проникновения в помещение через жерло не обнаружено. Защитная пломба на хайло не стоит…
– Что-то? – ошарашенно посмотрел на кота Иван, но профессор Баюн иначе понял его восклицание.
– Благодарю, что напомнили. Отметьте в протоколе, что конкретно было мной обнаружено: пепел трех видов, происхождение которых следует незамедлительно установить. Подчеркните: срочно отправить на экспертизу в лабораторию. Инициалы – профессор Баюн Баюнович Кот. Место для подписи оставьте.
Боярский сын наклонился к коту, который облизнул правую лапу и поставил на берестяном свитке отпечаток своей лапы, после чего потребовал поместить документ в тубу, запечатать сургучом и в течение трех суток отправить по адресу: Тридевятое царство, град Лукоморный, терем «Дуб Зеленый», светлица номер шесть. Коту Б.Б. До востребования.
– На сегодня осмотр места преступления завершен, молодой человек, – довольно промурчал кот, выскользнув из избы вслед за свои помощником, – и к полуночи успели. Хорошая работа. Приглашаю вас в корчму «Колобок», чтобы отметить наше успешное сотрудничество бокалом молока.
Иван Васильевич сверкнул белозубой улыбкой, но вежливо отказался, сославшись на то, что батюшка уже его, небось, ищет, да и нельзя ему всякие увеселительные заведения посещать.
– Увы, увы, молодой человек. Я порой забываю, что вы не кот и не можете ходить, где вздумается, и жить сами по себе. Позвольте, я урегулирую вопрос с корчмой, ведь я хочу провести экспертизу девичьего волоса – с вашей помощью, конечно.
Не успел боярский сын и глазом моргнуть, как профессор Баюн поймал лапой серого ночного мотылька и, ткнувшись в него мордой, скороговоркой произнес:
– Мотылек, мотылек, лети к Василию Богдановичу на огонек, сообщение передай и на волю улетай: «Баюн Банович Кот Ивана на стажировку берет, чтобы обучить его разуму-уму и внедрить в Боярскую Думу».
Профессор Баюн дунул на мотылька и тот со скоростью света помчался на край земли, вспыхнув, как яркая звездочка.
– Вот же диво-дивное, чудо-чудное! – ахнул боярский сын, на которого с жалостью посмотрел ученый кот.
– Нынешнее поколение совершенно не разбирается в новейших колдовских технологиях, – покачал головой профессор Баюн и вздохнул, – это С.М.С., молодой человек: скоростной мотылек-связист. Любые сообщения предает мгновенно. Правда, потребляет тлю в немереных количествах, но других нареканий нет.
Вдруг Дремучий лес прорезала яркая белая звездочка, и возле головы Ивана Васильевича затрепетал другой мотылек – желтенький с пятнышком на брюшке.
– «Хо-хо-хо, профессор Баюн, доброй ночи! Иван! Стажируйся где и сколько хочешь. Невесту я тебе сам присмотрю. Только не приводи ко мне в терем лису!»
Это был довольный голос Василия Богдановича, который откуда-то знал кота Баюна, о котором Иван до сего дня и слыхом не слыхивал.
– О какой лисе говорит батюшка, профессор Баюн? – полюбопытствовал боярский сын у своего ученого работодателя, пока они шли по тропинке к коню, привязанному к стволу березки.
– В корчме «Колобок» много лисиц-девиц, рыжих и бесстыжих, поэтому, молодой человек, держите ухо востро и хвост трубой, – усмехнулся в усы кот и вдруг скрылся во тьме, – мне самому быстрее будет добраться. Садитесь-ка на коня и мчитесь в град Лукоморный. На камне перепутном налево поворачивайте, там, где написано «Налево пойдешь – совесть потеряешь», и скачите, долго ли, коротко ли, пока не увидите на востоке в небе круглый желтый диск – это не солнце красное, а рекламный щит корчмы «Колобок». Вот там я вас ждать и буду, молодой человек.
И кот, махнув хвостом, исчез.