Глава 4 Эмили

Он возвращается по вторникам и четвергам. Надежный и многообещающий, как сорокатрехградусный виски.

Эйдан Томас снимает серую ушанку, волосы топорщатся взъерошенными перьями. Сегодня он со спортивной сумкой из зеленого нейлона, вроде тех, что продаются в магазинах амуниции. Ноша увесистая, ремешок врезается в плечо.

За ним хлопает дверь. Я вздрагиваю. Обычно он аккуратно придерживает ее за ручку.

Эйдан идет к бару, не поднимая головы. Походка тяжелая, не только из-за вещмешка.

Его что-то гнетет.

Он запихивает шапку в карман, приглаживает волосы, бросает сумку у ног.

– «Манхэттены» готовы? – привлекает мое внимание Кора.

Я отправляю по стойке два напитка. Когда она удаляется, Эйдан вскидывает на меня глаза.

– Что тебе предложить?

В ответ – вымученная улыбка.

– Значит, как обычно. – Я беру барный пистолет, и тут меня озаряет идея. – Или могу сделать кое-что другое, если хочешь немного взбодриться.

С отрешенностью во взгляде Эйдан хрипло усмехается.

– Все настолько очевидно?

Я невозмутимо пожимаю плечами, как будто ничего особенного не происходит.

– Замечать – моя работа.

На заднем плане жестикулирует Эрик, описывая специальные предложения столику на четверых. Клиенты внимают с открытыми ртами. Эрик – прирожденный шоумен. Знает, как заслужить расположение своих столиков и всего несколькими фразами увеличить чаевые на два-пять процентов.

Милый Эрик… Друг, который остался другом, когда я превратилась в его босса. Тот, кто меня поддерживает. Каким-то чудом верит в мою способность управлять этим заведением.

– Давай кое-что попробуем.

Я быстро протираю стакан для виски. Эйдан Томас поднимает брови. Происходит что-то необычное, новое. Он не уверен, нравится ли ему. Какого черта я тут устроила, когда он хотел только свою вишневую колу?

– Скоро вернусь.

Я стараюсь идти как можно непринужденней. За распашной дверью Ник склонился над четырьмя тарелками сегодняшнего фирменного блюда – свиной отбивной в панировке с картофельным пюре и соусом из бекона и зеленого лука. «Просто и вкусно, – объяснил он. – Люди хотят знать, что у них на тарелке, но приходят сюда не за обычной домашней едой». Как будто сам додумался. Вообще-то отец начал вдалбливать это мне в голову еще прежде, чем я научилась ходить. «Здоровое питание по привлекательной цене, – говорил папа. – Мы обслуживаем не только приезжих. Они здесь лишь по выходным, а вот местные приходят всю неделю. Мы работаем в первую очередь для них».

Из кухни навстречу мне идет Эрик с тремя тарелками в левой руке. Увидев Эйдана через распашную дверь, он притормаживает и одаривает меня легкой ухмылкой. Сделав вид, что не заметила, я подхожу к холодильнику.

– Остался еще после обеда чай с бузиной?

Тишина. Все либо увлечены работой, либо игнорируют меня. Юванда, третий мушкетер в моем трио, наверняка в курсе, но она в зале. Вероятно, перечисляет плюсы и минусы «Гевюрцтраминера» по сравнению с «Рислингом». Продолжив поиски, я наконец обнаруживаю кувшин за емкостью с пахтой. На порцию хватит. Отлично.

Спешу обратно. Эйдан ждет, положив ладони на стойку. В отличие от большинства он не тянется за мобильником, едва оставшись один. Он умеет побыть наедине с собой, знает, как обрести в одиночестве покой, если не утешение.

– Прости, что заставила ждать.

Под его зорким наблюдением я бросаю в стакан кусочек сахара. Добавляю дольку апельсина, немного ангостуры, кубик льда, чай и перемешиваю. Ложечкой (ибо ничто так не губит впечатление, как полиэтиленовые перчатки) выуживаю коктейльную вишенку из банки.

– Вуаля.

Эйдан улыбается моей чересчур наигранной французской интонации. У меня внутри разливается тепло. Я толкаю стакан к нему. Он подносит к лицу, нюхает. Мне с ослепительной очевидностью приходит в голову: я ведь понятия не имею, что этот мужчина любит пить, кроме вишневой колы.

– Что это?

– «Девственный Олд Фэшн»[3].

Он усмехается.

– Девственный? Пожалуй, не лишено смысла.

У меня пылают щеки. Я проклинаю свое тело. Скулы краснеют при одном лишь намеке на секс, от ладоней на столешнице остаются влажные отпечатки.

Эйдан делает глоток, избавляя меня от необходимости придумывать остроумный ответ, причмокивает и ставит стакан.

– Неплохо.

У меня на миг подгибаются колени. Надеюсь, он не видит, как мои плечи, лицо, пальцы, каждый мускул расслабились от облегчения.

– Рада, что тебе нравится.

Стук ногтей по стойке слева от меня. Кора. Ей нужен мартини с водкой и «Беллини». Я наполняю льдом бокал, оборачиваюсь в поисках открытой бутылки шампанского.

Эйдан Томас вращает кубик льда на дне стакана. Делает маленький глоток и снова крутит стакан. Прекрасный человек, который столько сделал для нашего города. Который месяц назад потерял жену. В одиночестве сидит в моем баре, хотя и не пьет. Возможно, он находит утешение в этой привычке, после того как в его жизни разверзлась пропасть. Надеюсь, наше совместное молчание, наш безмолвный ритуал тоже что-то для него значит.

У каждого в городе есть история, связанная с Эйданом Томасом. Например, у детей, которых он выручал за считаные мгновения до рождественского парада: появлялся с поясом для инструментов на талии и чинил поломанные санки или рога северного оленя.

А два года назад, когда в разгар страшной бури на дом старика Макмиллана упало дерево, Эйдан привез генератор на то время, пока восстанавливал линию электропередачи. Весь следующий месяц он приезжал каждые выходные чинить крышу. Мистер Макмиллан пытался ему заплатить, но Эйдан не взял денег.

В моей семье история с Эйданом Томасом произошла, когда мне было тринадцать. У отца в разгар вечерней смены перегорел холодильник. Не помню подробностей, а может, так и не удосужилась их выяснить. Обычная история – неисправный мотор, электрозамыкание. Папа чуть с ума не сошел, ломая голову, как все починить, не останавливая работу на кухне. Симпатичный мужчина, обедавший с женой, услышал и предложил помощь. Отец колебался. Затем, плюнув на свои правила, пустил клиента в кухню. Эйдан Томас провел бо́льшую часть вечера на коленях, вежливо прося инструменты и успокаивая измученный персонал.

К моменту окончания ужина холодильник уже вовсю морозил. Отец предложил Эйдану Томасу и его жене по стакану грушевого бренди. Оба отказались: он не пил, а она была на раннем сроке.

В тот вечер я работала на подхвате – типичный ребенок владельца ресторана. Когда пошла к стойке администратора наполнить вазочку с леденцами, то наткнулась в зале на Эйдана Томаса. Он рылся в карманах пальто, как все клиенты в конце трапезы: отыскивая кошельки, мобильные телефоны или ключи от машины. Из кухни доносился смех отца, страстного шеф-повара с еще более страстным нравом, чей перфекционизм зачастую переходил в нетерпимость. Теперь он наслаждался редкими мгновениями отдыха в собственном ресторане. Близкий к состоянию эйфории, насколько это возможно.

– Спасибо вам за все.

Эйдан Томас поднял голову, словно только что заметил мое присутствие. Мне захотелось поймать слова, повисшие в воздухе, и засунуть обратно в рот. Будучи девочкой, с ранних лет привыкаешь ненавидеть звук собственного голоса.

Я ждала, что он рассеянно кивнет мне и поспешит на кухню или отшутится, как большинство взрослых. Но Эйдан Томас не походил на других взрослых. Он не походил ни на кого.

Эйдан Томас улыбнулся. Подмигнул. И сказал низким, хрипловатым голосом, от которого у меня екнуло где-то в глубине, в той части, о существовании которой я прежде не подозревала: «Пожалуйста».

Такая малость и столь многое. Элементарная вежливость и бесконечная доброта. Луч света упал на невидимую девочку, выхватил ее из тени и явил взору.

Вот чего мне так недоставало. Вот о чем я не смела даже мечтать.

◾ ◾ ◾

Я наблюдаю, как Эйдан Томас замер, поднеся стакан к губам, и глядит на меня сквозь стекло. Я больше не девочка-невидимка, ждущая мужского внимания. Я женщина, которая только что сама вошла в круг света.

Он протягивает руку. Что-то неуловимо смещается. В нескольких милях под руслом Гудзона происходит тектонический сдвиг. Его ладонь касается моей, подушечка большого пальца задевает внутреннюю сторону запястья. И сердце… Оно даже не бьется, а просто исчезло, исчезло, исчезло, не в силах этого вынести.

– Спасибо, – говорит Эйдан. – Все было очень… Спасибо.

Пожатие. Не поддающийся определению драгоценный импульс от него ко мне.

Он отпускает мою руку и допивает коктейль, запрокинув голову. Шея у него, как и все тело, стройная, мускулистая, движения излучают уверенность.

– Сколько с меня?

Я ополаскиваю пустой стакан за барной стойкой. Занимаю руки, чтобы скрыть, как они трясутся.

– Знаешь, не бери в голову. За счет заведения.

Он достает бумажник.

– Перестань.

– Всё в порядке. Правда. Можешь…

«Можешь угостить меня выпивкой как-нибудь, и мы в расчете». Вот что я сказала бы, если б его жена не умерла пять минут назад. Взамен беру чистую тканевую салфетку и натираю стакан.

– В следующий раз.

Он улыбается, возвращая бумажник в карман, и встает, чтобы надеть куртку. Я поворачиваюсь к полке со стаканом в руке и замираю на полпути. Да, я в панике, у меня пылает лицо, но кое-что произошло. Я рискнула и выиграла. Мы поговорили, и мир не рухнул.

Хватит ли у меня смелости зайти чуточку дальше?

Развернувшись к стойке, я делаю вид, что закручиваю крышку на банке с маринованным луком.

– Куда ты теперь? – спрашиваю я, как будто перекинуться парой слов для нас обычное дело.

Эйдан Томас застегивает куртку, надевает ушанку и вешает на плечо спортивную сумку, откуда раздается металлическое бряцание.

– Просто куда-нибудь, где смогу немного подумать.

Загрузка...