Этой ночью судьба меня приятно обломала, и никакого эскортника я попробовать не сумел. Потому что, едва добравшись до постели, буквально отключился. Даже мой странный сон не посмотрел, чтобы на следующее утро проснуться по будильнику бодрым и выспавшим-ся.
Сделал зарядку, принял теплый душ, особое внимание уделив своему нижнему лучшему другу. Буквально пяти минут ему хватило, чтобы сбросить скопившееся во мне сексуальное напряжение. Затем, довольный в целом жизнью, я слопал лопал два вареных яйца с поджарен-ным тостом и после отправился в клинику, напевая себе под нос мотив песенки про Федерико Феллини и «Оскар» этой богине.
Думал, и сегодня мне придётся исполнять обязанности главного врача. Но Анатолий Игоревич оказался на рабочем месте и избавил меня от этой бумажной рутины, оставив сво-бодными руки для операции.
Ровно в девять утра в клинику приехал Николай Николаевич с сыном. Тут мне стала понятна причина, почему дядя Толя вышел на работу. Самолично пошёл встречать «старого друга», и прямо в холле они нежно обнялись и расцеловались (в щечки, конечно), приветствуя друг друга.
Судя по тому, как эти смотрелись эти два староватых на мой вкус голубка, я представил, что когда-то, много лет тому назад, они были очень симпатичной парой. К сожалению, в те го-ды показывать публично свои отношения являлось делом очень опасным. Впрочем, времена не сильно изменились. В России по крайней мере.
Саша, который Елизар, очень пугался всего, что его окружило. Но появились наши доб-рые медбратья, окружили его лаской и вниманием, не давая возможности отвлекаться на грустные мысли, и парень понемногу оттаял.
Затем я провел для него дополнительный осмотр и выписал направление на МРТ, чтобы не было ни малейших сомнений. Затем они с отцом уехали к нашим коллегам из расположен-ного неподалеку диагностического медцентра. В отличие от заведения, где я работаю, там при-нимаю всех. Им главное деньги. Как приятно всё-таки, что в нашем учреждении не правит Зо-лотой Телец, иначе бы пришлось иметь дело ещё с дамами. Как-то у меня с ними не очень.
Когда Николай Николаевич отбыл, дядя Толя вызвал меня в свой кабинет. Так бывает: ты идешь по коридору и думаешь о своих предстоящих делах. Однако судьба уже готовит тебе резкий поворот. Настолько, что в твоей биографии возникает довольно резко очерченная гра-ница, делящая жизнь на «до» и «после». Мы в пластической хирургии очень любим для иллю-страции будущим пациентам показывать такие фотографии: вот это, как выглядел человек раньше, а это – вы только сравните! – после.
Шагая по коридору и продолжая напевать всё ту же ужасно навязчивую песенку, я от-крыл дверь в кабинет доктора Серого, не имея ни малейшего представления о том, что дверной проем станет для меня тем самым Рубиконом, который описал в своё время Юлий Цезарь. Ну, а эта дверь оказалась разделительной чертой для меня.
– Присаживайся, Андрюша, – ласково сказал Анатолий Игоревич. Вид у него был оза-боченно-задумчивый. Такое, я знаю, с доктором Серым случается очень редко, когда перед ним возникают задачи особенно сложные. Как правило, связанные с реконструктивной пластикой, требующей большого мастерства и опыта.
Я расположился напротив. Кабинет у нашего главврача скромный, не какой-нибудь громадный, уставленный шикарной мебелью. Вовсе нет. Здесь все очень демократично, а от наших помещений отличается лишь чуть большей площадью. Ну и, конечно же, солидным набором наград, лицензий и дипломов, которыми увешаны стены. Сюда входишь, словно в му-зей.
Причем первые благодарственные письма датированы ещё далекими советскими време-нами, когда молодой тогда доктор Серый помогал восстанавливаться молодым ребятам, уго-дившим в мясорубку Афганской войны. Тогда Анатолий Игоревич очень многих буквально спас от беспросветного прозябания, вернув им вкус к жизни. Насколько я могу догадаться по нежным объятиям на некоторых снимках, кое с кем из тех сильных ребят у дядя Толи были не только формальные отношения.
– Андрюша, у меня к тебе будет одно очень важное дело, – сказал главврач. – Вчера меня не было на работе, поскольку я ездил в Петербург. Да-да, не удивляйся. Меня туда пригласил один мой очень давний друг. Ну что ты на меня так смотришь? Ах, да! – дядя Толя рассмеялся. – Да не в этом смысле друг, проказник ты эдакий. В обычном. Так вот. Его единственный сын, Паша, ему 20 лет, он студент, год назад попал в автокатастрофу. Переломы, гематомы, ушибы и сильное сотрясение мозга – все это в прошлом и давно зажило. Спасибо нужно сказать невро-патологам, ортопедам и прочим немецким специалистам. Да-да, лечение и реабилитацию мальчик проходил в Германии. Финансовые возможности его папы… Ох, – мечтательно по-смотрел дядя Толя в потолок. – Мне бы такие!
– Надо полагать, почти безграничные? – лукаво спрашиваю шефа.
– Не то слово! Короче. Физическое состояние Паши удовлетворительное. А вот психо-логическое – нет. Дело в том, что во время аварии мягкие ткани его лица были, слава Богу, по-верхностно, мышцы и нервные окончания не задеты, равно как и крупные кровеносные сосу-ды, посечены осколками. В результате – несколько довольно грубых рубцов. Немцы, конечно, постарались минимизировать ущерб. Но в большей степени полагались на последующую рабо-ту нас, пластических хирургов.
– Разве в Германии их нет? – удивляюсь я.
– Пойми, Андрюша. Отец Паши, Георгий Иванович Истомин, как я уже сказал, мой очень давний друг. Когда мы были молоды, и я лишь начинал практику, то помог ему испра-вить один весьма неприятный эстетический недостаток в интимной зоне. Какой, позволь тебе говорить не стану. После этого Жора, – так его зовут, кстати, стал мужем, отцом, ну и вообще, о нем ходит слава весьма активного любовника, несмотря на седьмой десяток, – рассказывает дядя Толя, и глаза его при этом становятся масляными и с горчинкой сожаления. Видимо, са-мому откусить от этого тортика не довелось.
Шеф продолжает.
– Позавчера утром Жора позвонил мне и попросил приехать. Его Паша неделю назад разбил в доме все зеркала и отражающие поверхности, в том числе стеклянные и даже большу-щую плазму стоимостью в полмиллиона. У него случилась истерика – не может видеть своё отражение в зеркале.
– А почему же раньше…
– Закономерный вопрос, Андрюша. Потому что всё должно было как следует зажить, мальчик – прийти в себя. Прошло достаточно времени, теперь можно проводить операцию. Я поручаю это ответственное дело тебе, как самому талантливому из моих учеников. Да, Георгий Иванович в курсе, что сам я не возьмусь оперировать его сына, поскольку… ну, что я тебе буду объяснять. Старческий тремор никто не отменял в моем солидном возрасте. Так вот, твоя задача – отправиться в Питер, привезти к нам Павла Истомина. Ну, а дальше мы с тобой решим, как можно ему помочь.
– Разве он сам приехать не сможет? – удивляюсь.
– Сможет, конечно. «Красная стрела» работает исправно. Больше того: у Жоры имеется парочка личных самолетов. Но здесь дело в том, что Паша никому из врачей не верит. Он ре-шил, что нет такого специалиста, который может ему помочь. Я знаю, у тебя в отношении сим-патичных молодых парней имеется дар убеждения.
– Ну, что вы, Анатолий Игоревич, – скромничаю я.
– Знаю, о чем говорю. Не кокетничай напрасно. Среди персонала нашей клиники есть те, кто от тебя без ума. Только и слышно, какой Андрей Владимирович талантливый, обходи-тельный, умный, тактичный и тому подобное, – улыбается шеф. – В общем, поезжай, Андрей, и привези сюда Павла Истомина. Очаруешь его там немножко, чтобы согласился на операцию, поскольку даже собственный отец уговорить не может. Хорошо? Когда сможешь поехать?
– У меня завтра запланирована ринопластика у того юноши из Коврова, Саши, который Елизар. Помните?
– Помню. Этим займется Роман Павлович, а ты поезжай в Питер. Договорились?
– Конечно.
– Вот и прекрасно. Ступай.
Я покинул кабинет главврача. Интересное дело. В моей практике были разные знамени-тости. Актёры, певцы, модные блогеры и телеведущие. Но чтобы сын олигарха – такие паци-енты пока не встречались. Что ж, придётся, как сказал доктор Серый, этого Пашу «немного очаровать», если он так просит. Я ни разу не отказывал дяде Толе в его пожеланиях, поскольку он – мой учитель, второй человек на свете после родного отца, которого я был бы счастлив называть «папа». Но, увы, это невозможно.
По пути я заглянул в кабинет коллеги – второго хирурга нашей клиники, Романа Бабая-на. Жгучий армянин, красавец, он пользуется у наших пациентов, пожалуй, ещё большим ин-тересом, чем я. Только предпочитает Ромочка личностей ярких. Вот кого по праву стали недав-но называть «звёздным доктором». Ко мне селебрити попадают, если у Ромы нет времени ими заниматься. Ну, а если он свободен, то обязательно стараются к нему записаться на консульта-цию.
Я постучал, получил разрешение войти. Мы поздоровались. Между нами нет, к счастью, никакой конкуренции. Доктор Серый ещё год назад объявил всему коллективу, что именно я – его потенциальный сменщик на посту главврача. Но при этом Бабаяну он обещал должность ведущего хирурга, которую пока занимаю я. Словом, такая вот предстоящая ротация кадров. Ну, а Рома не обиделся. Он человек ужасно тщеславный, однако понимает: прежде чем осно-вать собственную клинику, надо проработать ещё лет десять минимум, создать клиентскую ба-зу, а главное – найти спонсора, готового вложиться в весьма дорогостоящий проект.
Смотрю на Рому. На лице все ещё видны последствия вчерашнего неадекватного пове-дения того мужика.
– Как лицо? Не сильно болит?
– Нормально. Уже проходит. Тот тип, кстати, звонил, извинялся.
– Вот и хорошо.
Выслушав мою просьбу, Роман улыбнулся и сказал:
– Что ж, Андрюша! Надо, так надо!
Мы пожали друг другу руки, и я поспешил к себе, чтобы попросить Женю заказать мне билет на вечерний рейс. Отправиться в Питер я решил с помощью упомянутой «Красной стре-лы». Как раз будет время, чтобы выспаться. Если, конечно, снова не сработает моя старая при-вычка – долго возиться на новом месте.