– Здравствуйте, доктор! Меня зовут Максимилиан. Да-да, не смейтесь. Это такой был у моего папеньки тонкий юмор. Решил, что с таким именем я стану успешен, богат и знаменит. В принципе, сбылось. Только я Макс, ладно? Терпеть не могу это пышное – Максимилиан. Фу.
– Добрый день. Меня зовут…
– Знаю-знаю, – улыбается пациент в тридцать два зуба. Отмечаю про себя, что за виниры отдал наверняка целое состояние. – Вас зовут Андрей Владимирович, вы здесь ведущий хирург. Потому к вам и пришел.
Я смотрю на парня напротив. У него во рту жвачка, которая летает туда-сюда, периодически вырываясь наружу большим пузырем. Лопается, собирается в комочек и снова – чпок! В длинных тонких пальцах iPhone последней модели в бампере из натуральной кожи со стразами. Подчеркивает высокий социальный статус пациента. Ну, или просто демонстрирует финансовую состоятельность. Мол, смотрите: пока вы тут скальпелем орудуете, зарабатывая себе на хлеб с маслом, у меня и так вся жизнь в шоколаде. Точнее – в черной икре.
Помимо дорогущего смартфона, у него рюкзак от всемирно известного бренда, который был небрежно брошен на пол рядом со стулом. Ещё брюки, рубашка, туфли, – всё выдает в Максе парня стильного и респектабельного – настоящего мажора. Внешность у него явно со следами искусственных вмешательств. Это я не могу не заметить, как врач. В губах филлеры, мимика лица слегка приморожена инъекциями ботокса. Наращённые ресницы и волосы. Он похож чем-то на Кена – друга куклы Барби. Но совсем не манерный, как ни странно. Немного женственный разве что.
– Доктор, у меня к вам просьба интимного характера.
– Слушаю внимательно.
– Я хочу, чтобы вы увеличили мне ягодицы. Чтобы стали большие. Вот чтоб прям как у… не знаю. Как у Ким Кардашьян! Чтобы мужики смотрели и слюнями захлебывались! Чтобы у них торчало всё, что можно! – и заливается веселым беззаботным смехом.
– Понимаю ваше стремление выглядеть красиво, – отвечаю. – Но мне нужно точно знать, какой объем вам нужен. И что вы предпочитаете: филлеры, липоскульптурирование или импланты.
– А я откуда знаю? – распахивает Макс свои наивные глаза. – Вы доктор, вам виднее. Моё дело только бабки платить.
Бу-бух! бам! Тарарам! Бу-бу-бух!
Мы с Максом одновременно поворачиваем головы влево. Оттуда слышится весь этот страшный грохот. Будто потолок обрушился. Мой пациент сжимается в нервный комочек. Вообще-то стены в клинике, где я работаю, довольно толстые и считаются звуконепроницаемыми. Но такой шум даже они прикрыть не в силах.
– Простите, я на минуту, – говорю пациенту и быстро выхожу в коридор.
Спешу к двери слева. Там принимает мой коллега – Роман Бабаян. Подхожу к двери, но войти не спешу. У нас так не принято.
– Да пошёл ты на х…! – слышу громкий мужской крик. Дальше ещё несколько крепких выражений. – Я тебя как человека попросил, а ты!..
Ба-бах! Дверь раскрывается резко, обломки ручки летят на пол. Изнутри вырывается разъяренный здоровый мужик килограммов под 120 весом и около двух метров высотой. Едва успеваю увернуться от него. Он проносится мимо по коридору и слетает вниз по лестнице.
Осторожно заглядываю внутрь.
Роман стоит у окна и смотрит куда-то вдаль. Оборачивается. Боже мой! У него огромный синяк на лице. А он улыбается, видя мою напуганную физиономию.
– Это он тебя так? – спрашиваю.
– Ага.
– За что?!
– Предложил вставить ему в член золотые шарики. Сказал – «хочу, чтобы подо мной кончали, как сучки», – Роман даже голосом изобразил грубый тон пациента.
– А ты что?
– Отказал, естественно. У нас же клиника пластической хирургии, а не какая-нибудь турецкая подпольная. Предложил ему в Стамбул поехать, сказал, там есть специалисты по части шариков. Ну, а он, видишь…
Да уж. Кабинет Бабаяна разгромлен. Рабочий стол в куски, сверху разбитый моноблок. Осколки зеркала, погнутый стул. Словно взбешенный носорог побывал.
– Иди в процедурную, пусть тебе лицо перевяжут. А то вдруг занес тебе этот… бык инфекцию.
– Ладно, не волнуйся, – улыбается Роман. – Возвращайся к своему пациенту.
В кабинете по-прежнему сидит Макс. Весь сжался, бледный, сильно напуган.
– Что там было? – спрашивает.
– Ничего, всё в порядке. У пациента случился нервный срыв. Такое бывает. Давайте вернемся к нашей теме. Так какой объем ягодиц вам нужен?
– Простите, я не знаю, – отвечает Макс. – Ну, скажем, вот такие, – показывает пальцами. У него получается примерно спелый арбуз килограммов на 7-8. Вот такие у Кардашьян. Хотя я где-то читал, что она уже уменьшила свою попу. Эх, а жаль! Классная у неё была жалка, – Макс быстро приходит в себя и снова заливисто хохочет. Так понимаю, у него это нервное.
– Я не могу оценивать форму её попы, – отвечаю. – Но знаю, что у девушки возникли сложности определенного характера, – пытаюсь уйти от обсуждения знаменитости, поскольку мне это совершенно не интересно. За селебрити я не слежу. Разве только за теми, кто стал моими пациентами, но об этом как-нибудь подумаю в другой раз. – Я полагаю, вам стоит определиться с объемом более конкретно. Тот, что вы показали, составит сильную диспропорцию с вашей фигурой.
– Диспорпор… чего? – спрашивает Макс.
– Не будет красиво смотреться. Вы стройный, немного субтильный. Худощавый то есть. А такой размер, – показываю два арбуза. – Станут выглядеть неестественно.
Макс, глядя на мои руки, вдруг прекращает жевать. Видимо, дошла серьезность момента. Вытаскивает жвачку и бросает в корзинку для мусора.
Начинаю показывать разные методы увеличения пятой точки. В том числе импланты. У меня в шкафчике представлены образцы пяти производителей. Это чтобы у пациента был выбор. Хотя, откровенно говоря, я давно предпочитаю устанавливать импланты одной компании, поскольку хорошо себя зарекомендовали, и с которой у меня есть договор о тесном сотрудничестве. Но и об этом я потом расскажу, поскольку не время теперь.
Макс смотрит, мнёт, щупает, задает вопросы. Терпеливо отвечаю. Например, что будет, если имплант лопнет. Или если сделать липоскульптурирование, то как быстро жир рассосётся? А если филлеры?
Когда она берет в ладонь и сжимает имплант объемом 380 миллилитров, предлагаю примерить к своей попе. Он прикладывает, смотрит в зеркало. Глаза вспыхивают страстно:
– Супер! Такие хочу!
Я не против. Пусть хоть как выглядит. Это же его тело, в конце концов. Я – лишь исполнитель чужой эстетической воли. Но! Сразу предупреждаю парня о последствиях. Повторяю, что с его довольно хрупким телосложением такая попа будет смотреться негармонично.
– Конечно, я могу установить импланты такого объема, – говорю Максу. – Но учтите: для этого придётся очень сильно натянуть кожу. А она ведь не резиновая. То есть закроет импланты, конечно. Однако сильно истончится, будут видны кровеносные сосуды, да и сами эндопротезы станут немного выпирать.
– Как у Ники Минаж, да? Поэтому она…
– Простите, я к её тыльной части не присматривался, – вежливо прерываю посетителя. Да и с чего бы мне смотреть на женские попы? У меня другие взгляды на жизнь, включая ориентацию. Иначе я бы в этой клинике не работал.
– Ладно, а какие тогда вы рекомендуете? Пусть будут как у Кайли Дженнер, что ли… – говорит Макс почти расстроенно.
– Я полагаю, что объём 290 миллилитров будет для вас оптимальным.
– Так мало?! – возмущается Макс. – Я хочу задницу, доктор! Попец, понимаете? Настоящий, большой и мягкий. Чтобы все оху… офигели! Мне нужно найти мужика, мне 22 года уже, понимаете! Я скоро старый стану и на ху… на фиг никому не интересен! А вы предлагаете мне такую ерунду. Нет, я больше хочу! Вот такие! – и парень опять демонстрирует тонкими длинными пальчиками, не знавшими ни дня работы, какой размер ему нужен. Судя по жесту, он намерен впихнуть в себя всю ту же парочку арбузов.
Что ж, я, конечно, очень часто иду навстречу своим пациентам. В конце концов, пластическая эстетическая хирургия – отрасль медицины, где главный, по большому счету, пациент. Как он желает выглядеть, так и будет, и хирург – лишь исполнитель его воли.
– Хорошо, тогда максимум 420 мл, – говорю Максу. – Поймите: даже этого много. У вас возникнут трудности с мышечным корсетом спины. Ведь это лишние четыре килограмма, по сути! – пытаюсь убедить пациента.
– Хочу выразительные ягодицы! – требует он, и я сдаюсь. Мы обсуждаем, какие импланты хочет, имея в виду производителя. Называю разных, но парень машет ручкой:
– Ой, доктор, не парьте мне мозг! Выберите сами.
– Я не имею права, простите. Это должен быть…
– Ладно, вот эти, – капризно тычет Макс пальчиком. Помечаю в блокноте. Выдаю направление на анализы. Глядя на эти бумажки, пациент распахивает свои глаза. Они ядовито-зеленого цвета, кстати. Это линзы, конечно.
– А это ещё зачем?! – поражается. – Мне что, опять по докторам ходить?!
– Я должен убедиться, и это в ваших интересах, чтобы не оказалось противопоказаний.
– Да я здоров!
– Вот и давайте убедимся в этом посредством медицины, – улыбаюсь. Такая реакция тоже не редкость. Почти все думают, что они прекрасно себя чувствуют и готовы прямо сейчас на операционный стол. Но это, увы, не всегда так. Я же не имею права допустить пациента к операции, не проверив, готов ли его организм. Конечно, я как пластический хирург не работаю с внутренними органами. Только хирургическое вмешательство – в любом случае стресс для них. Так что всегда нужно обезопасить пациента от самого себя. Ну, и меня от проблем, конечно.
Получив направления, поджав недовольно губки, Макс встает, цепляет рюкзак с пола, говорит небрежно «Увидимся!» и уходит. Когда дверь закрывается, я шумно выдыхаю. Фy-y-y-ф!
Вскоре стук к дверь.
– Зайдите.
– Андрей Владимирович, позвоните, пожалуйста, Егорову. Вы просили напомнить.
– Спасибо, Женя.
Евгений Васильков – мой единственный и лучший помощниц в клинике эстетической хирургии, где я работаю вот уже три года. И всё это время он рядом, подсказывает, напоминает. Ассистирует в операционной. Незаменимый специалист и, между нами говоря, довольно симпатичный. Хотя и не в моём немножко вкусе. Мне нравятся яркие блондины, рыжие ещё. Высокие, атлетичные, с сильными точёными ногами. Женя – их противоположность. Среднего росточка, довольно стройный, но ничего выдающегося. Добрые карие глаза, не слишком густые, но и не тонкие брови, небольшие губы, приятный овал лица. Он – типичный образец среднестатистического парня. Ему, кстати, 25 лет, с отличием окончил медицинский колледж.
Да, буду звонить Егорову. Ему неделю назад была сделана ринопластика, надо поинтересоваться, как самочувствие. Прежде всё было отлично, но это моя работа. Держу своих пациентов на контроле. Звоню, общаюсь.
Перед уходом иду к Роману. У него по лицу расплылся большой синяк. По-хорошему надо бы в суд подать на того бузотёра. Но камер видеонаблюдения в кабинетах нет, потому ничего в полиции не докажешь. Да и заведение у нас такое, что от правоохранителей помощи ждать бесполезно.
Дело в том, что я уже третий год работаю в клинике пластической хирургии «Top G Plastic». Лишь те, кто в теме, знают: G расшифровывается как gay. И это значит, что мы – первое такого рода медицинское учреждение в России. Здесь трудятся только свои, чужих не принимаем ни в штат, ни в качестве пациентов.
Ох, и непростое это дело! Пример Романа, на которого напал сегодня неадекватный здоровяк, – лишь один из многих. Мне порой «Top Q Plastic» напоминает скалу, об которую лупят ледяные волны, стараясь опрокинуть.