К булочной Джон возвращался не напрямик. Немного плутая по отчаянно пытающимся выдерживать горизонт улицам, он осматривал квартал вокруг аукциона, погружаясь в рассеивающееся в мелкой дождевой взвеси свечение фонарей. Их блики метались по наполнявшим неровности и стертости брусчатки лужам, разбиваемым торопливыми шагами прохожих и каплями с краев черепитчатых крыш. Кое-где разъехавшиеся и сточившиеся как зубы старика булыжники подстерегали зазевавшихся, ловя их ноги в холодные объятья городской грязи. В таких местах невнимательные пешеходы оступались, поскальзывались и, бормоча что-то резкое под нос, торопились поскорее миновать опасный участок. Джон не спешил.
Дома рядом с аукционом стояли неплотно, в отличие от соседней улицы, где сотрудник сыскной конторы услаждал свой слух беседой с мисс Флориндейл. Пространство здесь легко позволяло подъехать на автомобиле. «Интересно, много ли покупателей прибыло на личном транспорте?» – задумался Джон.
Полицейского у здания уже не было, и Джон снова прошелся вдоль туда-сюда. «Спрятать и пронести, – размышлял он, – самое сложное – это незаметно изъять, притом быстро. Камень показывали последним. Он был. Затем – покупка. И его уже нет ко времени доставки. Успел ли кто-то покинуть здание, или когда обнаружили пропажу, камень был еще внутри? Или, быть может, даже до сих пор внутри?..»
Джон подошел вплотную к аукциону, окна располагались выше уровня глаз. «Вот если бы проникнуть туда сейчас… Притом пока мистер Лаверс и мисс Флориндейл не в курсе…»
В этот момент на плечо ему легла крепкая ладонь.
– Что это ты тут забыл? – раздался голос молодого мужчины.
Джон обернулся.
– А, это вы, сэр, – полицейский разговаривал уже не так дружелюбно, как днем.
– А отведите-ка Вы меня в участок, уважаемый. Будьте добры, – обратился к нему Джон.
Веснушчатый полицейский взирал на него с некоторым подозрением:
– То есть как, сэр?