Пусть Сомерхейм был городком и небольшим, но, по мнению его жителей, вовсе не захолустным. Одним из важных поставщиков рабочих мест являлась фабрика, располагавшаяся в северной части города. Многое здесь подстраивалось под такое соседство: лавки, закусочные, столовые. Центральная же часть и южная окраина были чуть консервативнее, там пестрили вывесками элегантные чайные, предлагающие по большей части пирожные вместо сытного и недорогого обеда, как это предпочитали делать заведения в северной части города. И поскольку Джон не стремился сейчас утолить аппетит, например, поджаркой с картофелем или запеченной кровяной колбасой, а искал скорее тихое чистое место, где можно было бы выпить чашечку-другую его любимого напитка, то та часть города, где располагалось здание аукциона, ему замечательно подходила. Как раз на соседней улочке он увидел характерную вывеску и аккуратную витрину с нарисованными на стекле завитушками.
Усевшись неподалеку от окна и в глубине зала, чтобы иметь хороший обзор, Джон понимал, что необходимости в этом не было, однако полагал, что от дельных привычек не стоит отказываться. Принесенный ему напиток был не особо крепкий и не слишком ароматный – в отличие, например, от того, каким его угощали в конторе мистера Лаверса. Впрочем, стоило ли удивляться, что хозяин аукциона мог позволить себе качественные зерна хорошей обжарки. А пока пришлось удовольствоваться этим. Отставив чашку, Джон открыл блокнот и еще раз пробежался по утренним пометкам. В один момент что-то уловленное боковым зрением привлекло его внимание. Он быстро перевел взгляд за витрину на улицу. Там, как и прежде, сновали туда-сюда торопливые и не очень прохожие. Снова начинал накрапывать дождь, и счастливые обладатели зонтов спешили ими воспользоваться. Мальчишка размахивал газетами, проехала пара автомобилей… Но Джон был точно уверен, что в этой картине на мгновение возникло что-то, что в нее не вписывалось, или кто-то… Прикрыв ладонью блокнот, он вглядывался в окно. Что это могло быть, он не знал, уловив видение лишь самым углом зрения, а его мозг, хоть и среагировал, не смог в деталях донести информацию.
В этот момент дверь чайной отворилась и, покачиваясь на каблуках и стряхивая капли дождя с кудрей, в теплоту помещения вошла мисс Флориндейл. Ее невозможно было не узнать, а если бы и не знать, то не обратить на нее внимание. Что и произошло с несколькими мужчинами, проводившими вошедшую заинтересованными взглядами, к вящему недовольству их собственной компании. Мисс Флориндейл этого как будто не заметила, как, впрочем, и сидящего в глубине кафе Джона. Она поцокала за пустой столик, достала маленькое зеркальце и, оперативно оценив состояние прически и макияжа, снова спрятала его. Долго в одиночестве сидеть ей не пришлось. Вскоре дверь впустила еще одного любителя пирожных и горячих напитков. Мужчина отряхнул черный зонт и подошел к обворожительной даме. В отличие от нее его внешность была весьма заурядной. Наклонившись почти к самому ее уху, он получил утвердительный ответ и отправился делать заказ, в то время как мисс Флориндейл не сдвинулась с места. Довольно быстро мужчина вернулся и занял место напротив, так что Джон мог видеть обоих в профиль. Он не торопился сделать свое присутствие известным, но и не стремился как-то особенно скрыть его. Просто неспешно пил кофе, непристально поглядывая на заинтересовавшую его пару. Однако внутри все еще оставался неприятный осадок чего-то не до конца уловленного, не до конца угаданного, непонятого…
Помощница мистера Лаверса в этот раз не бросала взглядов исподлобья, как на Джона в момент его появления в конторе, и не хлопала кокетливо завитушками ресниц, как когда узнала, кто он. Напротив, она смотрела почти безэмоционально на мужчину перед ней, ведя с ним немногословную беседу, содержание которой за общим шумом до Джона не долетало.
Им принесли чай. За всю беседу мужчина практически не притронулся к своему, потом поднялся и коротко, как будто даже резко простившись, ушел. Теперь Джон перевел намеренно пристальный взгляд на мисс Флориндейл. Практически сразу она обернулась, на мгновение уголок рта ее будто бы презрительно дернулся, но потом пухлые яркие губки расплылись в улыбке, и Молли Флориндейл, развернувшись вполоборота, продемонстрировала всем своим видом, что не против компании Джона. Он вежливо кивнул и не двинулся с места. Слегка приподняв и без того специально созданную дугу брови, Молли встала и, курсируя между столиков, как новенькая яхта в марине, подошла к Джону. Теперь он уже поднялся и отодвинул стул, приглашая даму присоединится.
– Я вижу, Ваш вечер после работы проходит приятно, – заметил он, слегка откидываясь на стуле и внимательно глядя на помощницу мистера Лаверса.
Она скопировала его движение:
– Теперь, я полагаю, не менее приятен и Ваш вечер.
Джон не удержался от улыбки. Такая самоуверенность подкупала.
– Удалось Вам устроиться? – поинтересовалась она после недлинной паузы.
– Да, вполне.
– Интересно, а почему Вы отказались от моей помощи в этом вопросе? Думаете, я подобрала бы Вам плохое жилье?
Джон неопределенно повел головой:
– Я предпочитаю в таких вопросах полагаться на свое чутье.
– Очевидно, моему Вы не доверяете, – она глянула на собеседника чуть искоса и, подавшись вперед, оперла один локоть на стол, кокетливо подложив кисть руки под подбородок. – А отчего Вы не предложите мне чаю? – она бросила взгляд на его чашку. – Кофе-то тут так себе…
– В конторе у Вас зато неплохой, – и поскольку на это мисс Флориндейл ничего не ответила, Джон все-таки взял ей чая и пирожное, заметив, что предыдущий спутник не поклонник сладкого.
– О, это дальний знакомый, – она махнула ладонью, как бы подчеркивая незначительность встречи, – просто забегал поздороваться. Из фабричных, они не любители подобных местечек…
Джон понимающе кивнул и в полуулыбке заметил:
– Разумеется, ведь работникам фабрики противопоказано сладкое, а чай не входит в число их любимых напитков…
– Да ну что Вы, – не выдержала мисс Флориндейл, явно желавшая сменить тему, – просто он считает, что в обычной булочной раз в пять больше за эти же деньги купишь, а чай и дома попить можно.
Припомнив цены в булочной миссис Смит, Джон не мог не согласиться, что подобное утверждение не лишено основания.
– Так Вы, – он поднял чайничек и налил мисс Флориндейл, – давно работаете у мистера Лаверса?
Собеседница снисходительно улыбнулась, показывая, что именно таких вопросов она и ждала от него.
– Лет пять, – она опустила десертную ложечку в пирожное и затем, поместив небольшой кусочек в рот, слегка облизала ложечку губами, – это давно?
Джон издал невнятное «угу», не размыкая губ, и продолжил:
– Мисс Флориндейл, расскажите, пожалуйста, своими словами все, что происходило на последнем аукционе и каковы были Ваши обязанности в день его проведения.
– А разве можно рассказать чьими-то еще словами? – она снова ковырнула пирожное.
Дама откровенно действовала ему на нервы. Джон не до конца мог сформулировать для себя, чем именно, но все в ее подчеркнутом облике и манере поведения вызывало в нем желание немедленно и не слишком галантно откланяться. Но работа есть работа, и нужно было продолжать…
– Ну… – она вздохнула, снова подпирая ручкой подбородок и взмахивая вверх ресницами, – я веду записи, отмечаю, кто что купил, помогаю составлять бумаги… Что тут рассказывать…
– Значит, Вы в силу своей профессиональной деятельности внимательно следите за происходящим, – аккуратно, но настойчиво подтолкнул ее Джон, хотя сказать ему хотелось несколько иное, – рассказывайте, как все проходило в тот день, рассказывайте…
Она снова снисходительно вздохнула, за что была одарена пристальным взглядом Джона. Внимание ей явно нравилось.
– Все собрались. Миссис Пфаффинг как обычно опоздала к началу, хотя всегда бронирует первый ряд… Вы знаете, она никогда не приходит вовремя! Ведь все самые ценные лоты идут ближе к концу. Но при этом остальные себе такого не позволяют. Вот например, лорд Хавиз, один из самых уважаемых людей в округе, был даже заранее… В общем, все остальные собрались вовремя. Ну, дальше, – она сделала характерный жест кистями, – Вы вообще бывали когда-нибудь на аукционах?
– Представим, что нет, – негромко сказал Джон, – что дальше, мисс Флориндейл?
– Ну, вначале была, кажется, резная шкатулка прошлого века…
Перечисления всех лотов Джон не выдержал и, в конце концов, попросил перейти к пропавшему.
– Кто за него торговался?
– Миссис Пфаффинг начала, но быстро отступила. Она вообще больше покрасоваться ходит, чем что-то покупает. Хотя в ее возрасте…
– Кто еще?
– Мистер Уортинг из соседнего графства. Он любитель покупать жене что-нибудь этакое. Но когда вступил лорд Хавиз, он долго не продержался. И потом уже никто не стал предлагать цену выше. Есть свои минусы, выставлять самый дорогой лот в конце: основная платежеспособная публика уже спустила деньги…
– Но основные лоты известны заранее, так?
– Да, мы обычно публикуем анонс в наших проспектах и иногда в местной газете.
– Значит, чтобы денег хватило на главный лот, нужно ждать именно его?
– Или просто иметь кучу денег, – она характерно дернула бровками, одаривая Джона слегка томным взглядом.
Джон снова издал сдержанное «угу».
– Мистер Картвей, может, Вы меня проводите, а я по дороге отвечу на остальные Ваши вопросы?
– Увы, как-нибудь в другой раз. Дела. А завтра я зайду к вам в контору и задам остальные мои вопросы.
Дождавшись, когда мисс Флориндейл скрылась за стеклами чайной, Джон протяжно выдохнул и достал блокнот.