Пока они поднимались по ступеням, выкрики продавцов сливались в единый мотив: «Клубника! Лесная земляника!» и «К нам за сладостями для сладкой парочки загляни-ка!»
Джоанна на мгновение перестала дышать, выйдя на верхний этаж. Здешний рынок ничуть не напоминал разномастные торговые развалы «Рейвенкрофта», а выглядел совсем как ночной сад. Стены украшали росписи с изображением лесной чащи в сумерках. Вдоль залитых теплым светом дорожек стояли кадки с живыми и искусственными растениями. В помещении витал легкий запах жасмина. С окнами Портелли здесь могла вечно царить ночь: они открывали вид на древнюю Темзу при закате. Джоанна сумела разглядеть лишь широко раскинувшуюся речную гладь под быстро темневшими небесами. Без огней современного Лондона южный берег был практически неразличим.
Ник поднял полные восхищения глаза к стеклянному потолку, тоже сделанному с помощью дара Портелли, и принялся рассматривать черноту ночи, усеянной яркими-яркими звездами – мириадами сверкающих бриллиантов с размытой прорехой Млечного Пути.
– Неужели это действительно небо Лондона? – пробормотал парень.
Они брели по дорожкам, высматривая, что можно поесть. По пути попался ларек, где продавались склянки, запечатанные пробками. Образцы пахли лекарственными травами. Затем встретилась тележка с крохотными глазированными пирожными и конфетами в обертках. Все торговые точки прятались среди деревьев сада, поэтому каждая новая казалась небольшим открытием.
Ник купил себе карри с бататом, баклажаном и ярко-красными перцами чили. Джоанна остановилась на печеном картофеле. Продавец также налил ей в картонную чашку густой суп, по виду похожий на даал [1], и протянул через прилавок вместе со странно легковесной вилкой – не пластиковой, но и не деревянной. Похлебка оказалась почти не приправленной специями, однако обжигающе горячей и очень сытной. Джоанна почувствовала себя гораздо лучше после первой же ложки. Она даже не подозревала, насколько проголодалась.
Они ели, медленно проходя мимо других ларьков: с ножами ручной работы, с золотыми монетами не толще вафельной пластинки, с зеркалами. Их изящная оправа привлекла внимание девушки. Среди завитушек из благородных металлов вплетались семейные гербы и цифры с эмалевым покрытием. Когда она приблизилась к прилавку, продавец, желая продемонстрировать свой товар, широким жестом подхватил одно из складных зеркалец, позволив ей разглядеть надпись на крышке: «103». К удивлению Джоанны, внутри пряталось простое стекло – поверхность ничего не отражала. Однако под другим углом мелькнул проблеск голубого неба, а при новом повороте – кусочек зелени.
– Маленькое окно Портелли, – сообразил Ник. – Переносное. А цифра, видимо, это год: сто третий нашей эры. – Он посмотрел на другие компактные футляры с легкой тоской.
Джоанна тоже хотела бы заполучить такое, но цены варьировались от одной тысячи до пяти – в зависимости от года. Такой суммы у нее не было – ни в человеческих деньгах, ни в валюте монстров.
Они с Ником продолжили путь. Поначалу Джоанна все ждала с напряжением, когда кто-нибудь обмолвится о краже времени людских жизней либо употребит слово «монстр», однако беседы вокруг звучали успокаивающе обыденные: прохожие обсуждали погоду снаружи, а продавцы спорили, чей товар лучше, и обменивались сплетнями о других семьях. Поэтому девушка постепенно расслабилась. Пожалуй, люди тоже не говорили постоянно о своей принадлежности к человеческому роду.
– Нужно следить внимательно за толпой, вдруг бабушка появится среди покупателей, – прошептала она спутнику. – Она мамина мама, поэтому не выглядит как азиатка. Ее можно узнать по ярко-зеленым глазам и седым волосам – обычно собранным в пучок.
– Какая она? – с любопытством поинтересовался он.
Джоанна сама удивилась нахлынувшим от вопроса эмоциям, хотя давно пора было понять – они представляли собой безнадежно запутанный клубок. Она бы сделала что угодно ради Хантов, даже пошла бы на смерть. Но в то же время они воровали человеческие жизни лишь из стремления развлечься, как и остальные монстры. Она только начала разбираться в своих чувствах: гнев после осознания истины и страх от опасностей их мира тесно переплелись с любовью к семье. Такое невозможно объяснить постороннему. Тем более Нику.
– Она… очень практичная. Строгая. Но верная. – В предыдущей линии времени бабушка погибла, пытаясь защитить Джоанну. Задвинув ужасные воспоминания прочь, она добавила: – И сделает все, чтобы нам помочь. – В этом, по крайней мере, сомневаться не приходилось. – Она доела картошку с похлебкой и, заметив мусорный контейнер возле одного из ларьков, спросила у продавца: – Можно выкинуть стаканчик?
– Конечно, дорогая, – ответил крепко сбитый торговец с оливкового оттенка кожей и ореолом коротко остриженных пушистых темных волос.
Перед ним на прилавке красовались подносы с нанизанными на шпажки ягодами и фруктами: свежими вишнями, клубникой и кусочками карамелизированных яблок. Они слегка напоминали палочки с засахаренным боярышником, которые отец любил покупать в китайском магазинчике.
– Можно мне две шпажки с вишней? – повинуясь импульсу, спросила Джоанна.
Она не поднимала глаз, хотя с трудом могла представить, как член рода Оливеров торгует на рынке. Но лучше сохранять предосторожность. Когда продавец потянулся за заказом, то на запястье показалась татуировка: цветок с розовыми лепестками. Такого семейного герба Джоанна не знала, но учитывая, что это точно была не русалка, осмелилась поднять взгляд и попыталась завязать разговор:
– На рынке очень оживленно.
– Много новых лиц в городе. – Собеседник ловко завернул шпажки в салфетки и вручил их вместе со сдачей. – Охотники за головами стеклись отовсюду.
Джоанна тут же насторожилась и почувствовала, что Ник рядом с ней тоже напрягся.
– Охотники за головами? – переспросил он.
– Никаких официальных заявлений, – пожал плечами торговец, – но ходят слухи, что в наших местах разгуливает опасная беглянка. Все в городе решили попытать удачи. Конечно, без лишнего шума. – Он заметил выражение лиц собеседников, но неправильно их истолковал и поспешил успокоить: – Не волнуйся, дорогая. Преступница носит на себе метку и не может перемещаться. Ее обязательно поймают: если и не охотники за головами, то королевские гвардейцы.
Будь ситуация менее напряженной, услышав рассуждения о собственной опасности, Джоанна бы рассмеялась. Она уже даже не обладала даром. Но сейчас следовало выяснить как можно больше, поэтому, нашарив в кармане двадцатифунтовую банкноту – не слишком крупную, но и не слишком мелкую, как понадеялась девушка, – она положила плату за информацию рядом со стопкой салфеток. На рынке возле другой гостиницы монстров сведениями торговали так же свободно, как едой или другими товарами. Может, здесь дело обстояло так же.
– Я бы хотела поподробнее узнать о том слухе.
Последовала долгая пауза, и выражение лица собеседника стало нечитаемым.
– Как я и сказал, – прохладно ответил он, – никаких официальных заявлений не было. Желаете еще фруктов? Это все, что я продаю.
Джоанна попробовала по-другому:
– А вы можете подсказать, к кому здесь можно обратиться за слухами?
– Нет, – отрезал торговец и, пододвинув банкноту обратно, добавил: – А теперь ступайте отсюда.
– Что ж, попытаться стоило, – прошептал Ник, когда они зашагали дальше.
– Пожалуй, следует получше прятать ту золотую метку, – так же тихо ответила Джоанна и порадовалась, что выбрала наряд с длинными рукавами.
Она протянула спутнику одну из шпажек с вишнями. Вероятно, он гадал, чем ей удалось заслужить столь пристальное внимание со стороны властей. Какое она совершила преступление. Но его открытая улыбка заставила задуматься, не ощущает ли и он то же глубинное доверие к практически незнакомой девчонке.
– Обожаю вишню, – произнес Ник застенчиво, словно раскрывая тайну. – Ты и в кондитерской предлагала мои любимые пирожные. – Он откусил одну ягоду со шпажки и слизнул красный сок, капнувший на нижнюю губу. – Такое ощущение, что ты меня хорошо знаешь.
Только спустя секунду застывшая от ужаса Джоанна сумела выдавить:
– Забавное совпадение.
Пирожные она предложила намеренно, но сейчас купила вишни случайно, не подумав, что может выдать себя. Поэтому мысленно велела себе собраться и больше не допускать таких ошибок.
Они прошли мимо помещения вне основного рынка. Приоткрытая дверь позволяла рассмотреть сидевшую внутри сплоченную группку. На фоне виднелся док Куинхита ранним утром. Судя по низким зданиям с соломенными крышами, окно открывалось в другую эпоху.
– Тюдоровские времена, – мечтательно протянул Ник. – Жаль, что это не дверь, через которую можно было шагнуть туда. Я бы отправился… – Он повернулся к Джоанне все с тем же восхищенным выражением, словно отчасти она вызвала его. – А ты бывала там? В Лондиниуме?
На мгновение она отчетливо представила, каково было бы путешествовать вдвоем, исследуя город в разные эпохи. Однако вспомнила цену за подобные приключения – человеческие жизни – и ответила:
– Я… я не пользуюсь этим даром.
Осознание охладило вечно горевший внутри огонь желания переместиться. Джоанна понимала: если бы Ник проведал о монстрах, то смотрел бы на нее уже иначе. Отнюдь не с восторгом.
Она слишком поздно вспомнила о последствиях, которые могли вызвать размышления о совместных путешествиях в прошлое, и приготовилась, что звуки и запахи рынка сейчас начнут отдаляться, а свет меркнуть. Такое случалось почти каждое утро на этой неделе. Но, к ее облегчению, ощущения остались прежними.
Вспомнились недавние слова продавца о невозможности беглянки перемещаться и более раннее заявление военного возле дома Ника о сдерживающем влиянии наруча. Может, он ограничивал и приступы, вызванные внутренней потребностью прибегнуть к дару?
– Ты не путешествуешь во времени? – озадаченно уточнил Ник. – Хотя и могла бы?
– Все не так просто, – уклонилась от прямого ответа Джоанна и, чтобы помешать расспросам, поинтересовалась сама: – А что? Куда бы ты отправился?
– Если бы мог переместиться куда угодно и вернуться? – В глазах собеседника промелькнула печаль – он явно думал об отце. Джоанна видела это. Как видела и то, как он скучал по погибшему родителю, однако решил увести разговор в более позитивное русло. – Пожалуй, дальше в будущее. Интересно, что произойдет.
Она закусила губу, отчасти желая показать, что понимает невысказанную мечту, но решила поддерживать беседу в более легком ключе по примеру Ника.
– Не боишься спойлеров?
– Ну, наверное, некоторые вещи я действительно бы предпочел увидеть в свое время. – Он чуть заметно улыбнулся. – Может, отправимся в путешествие вдвоем? Посмотрим, что случится через пятьдесят лет?
Джоанна почувствовала, как горло перехватило от этого наполовину шутливого предложения. Даже после суток без отдыха Ник выглядел абсурдно привлекательным. Сердце затрепетало. Однако она заставила себя ответить в том же тоне:
– Приму приглашение, если ты отправишься со мной в Лондиниум. Я всегда жалела, что не могу посмотреть на него своими глазами. Всегда хотела… – Она осеклась.
Подобное путешествие и возвращение в нынешнее время потребовало бы восьми тысяч лет отнятых человеческих жизней на двоих.
– Договорились, – кивнул Ник с теплой улыбкой без намека на недавнюю грусть.
Джоанна снова ощутила трепет, хотя на этот раз смешанный с ужасом. Мир монстров был полон чудес, но красота шла рука об руку с жестокостью. Здесь существовала возможность выглянуть в окно и полюбоваться тюдоровской эпохой. Но медаль имела и обратную сторону: воровство бесценных мгновений человеческой жизни лишь ради отпуска в другой эре.
Джоанна уже открыла рот, чтобы ответить, когда кто-то поблизости произнес:
– …Операция в Милтон-Кейнс.
Услышанное заставило ее вздрогнуть и переглянуться с Ником.
Они стояли снаружи небольшого темного помещения, чьи окна Портелли показывали ночь. Золотистый свет ламп озарял лица сидевших по двое и по трое людей, которые играли в карты, шахматы и в какие-то деревянные кости с металлической изнанкой. Между столами несли стражу бронзовые статуи: виверны, ощетиненные змеи и мускулистые минотавры с изогнутыми рогами. Их головы блестели. Вероятно, игроки иногда терли их на удачу.
Изнутри долетали оживленные разговоры, а иногда – особо громкие обрывки фраз и взрывы нетрезвого смеха. Джоанна никак не могла определить, кто именно упомянул про Милтон-Кейнс. В помещении находилось по меньшей мере два десятка посетителей.
Послышался тот же голос:
– …Гвардейцы везде.
И в этот раз она заметила, кто говорил: рыжеволосая женщина в дальнем конце, беседовавшая с мужчиной. Они как раз наклонились друг к другу ближе и перешли на шепот – слишком тихий, чтобы расслышать снаружи.
Джоанна снова обменялась взглядами с Ником. Им следовало спуститься в номер и там дожидаться прибытия бабушки. Следовало залечь на дно. Но и подслушать явно относившийся к ним разговор тоже хотелось. Аарон наверняка назвал бы эту затею безрассудной и плохо продуманной. Он всегда уравновешивал порывистый характер спутницы. А вот Ник смотрел на нее с тем же нетерпением и любопытством.
Они вошли в помещение и устроились возле окна, притворяясь, что наслаждаются видом. В воздухе висел сигаретный дым. Джоанна ощущала в горле его вкус с древесными и цветочными нотками.
Рядом рыжеволосая женщина с компаньоном играли во что-то похожее на шахматы фигурами, которыми пользовались и в другой гостинице монстров. Незнакомка передвинула слона по диагонали и протянула:
– Готов признать поражение?
– Я еще могу выиграть, – низким голосом с веселыми интонациями отозвался мужчина. Он покатал между большим и указательным пальцами одну из бумажно-тонких золотых монеток, которыми торговали на рынке. Странно. Продавец фруктов дал сдачу совсем другими деньгами: серебряными и многоугольными. Тогда для чего предназначались эти? Напарник женщины по игре сделал ставку, положив монетку на доску, и передвинул фигуру корабля. – А сама-то не хочешь сдаться?
Джоанна хотела вернуть игроков к интересующему ее обсуждению, поэтому громко сказала Нику:
– Что ты думаешь о происходящем в Милтон-Кейнс?
– Такое ощущение, что все только об этом и говорят, – даже не моргнув глазом, подхватил Ник, ответив так быстро, словно они продолжали недавно прерванную беседу.
Рыжеволосая добавила еще одну золотую пластинку и передвинула пешку. Джоанна уже открыла рот, чтобы снова попытаться направить разговор соседей в нужное русло, когда мужчина внезапно сказал:
– До твоей семьи доходили те же слухи, что и до нашей?
– Зависит от того, о чем речь, – осторожно отозвалась собеседница.
– Что при дворе отмечают значительные отклонения в хронологической линии, – понизив голос, проговорил он.
Джоанна задержала дыхание. Корвин Арджент тоже упоминал о подобном явлении. Вот только что именно оно означало?
Рядом с ней Ник, смотревший в окно, выдохнул каким-то странным тоном:
– Ого.
Она тоже покосилась туда, но не сумела ничего различить в ночной мгле: вид открывался на док Куинхит в гораздо более позднее время суток, чем на рынке. Единственным источником света на берегу служило мерцание пламени факелов.
Рыжеволосая тоже заговорила тише:
– Но это же не может быть правдой, так?
– Не может, – согласился напарник.
От сигаретного дыма становилось сложно дышать, он будто забивался в горло. Ник по-прежнему наблюдал за чем-то из окна. Внезапно Джоанне показалось ужасно глупым и безответственным собственное решение привести его сюда. И о чем она только думала? Все попытки оправдать идею теперь выглядели неубедительными. Следовало оставить ни о чем не подозревающего парня где-нибудь подальше. В каком-нибудь безопасном месте – человеческой гостинице. Оставить его там и больше никогда не возвращаться. Мир монстров представлял для Ника угрозу. Джоанна представляла для него угрозу.
В это время он как раз прошептал все тем же напряженным голосом:
– Смотри!
Смотреть? Но куда? Джоанна сощурилась, пытаясь разглядеть то, что заметил спутник, но смогла различить в ночной темноте лишь реку внизу: док Куинхита, освещенный факелами. Отражение пламени покачивалось в мутной воде. Вдалеке виднелись ветхие одноэтажные лачуги из дерева.
Стоп. Что-то двигалось по поверхности Темзы. Джоанна плотнее прижалась к стеклу. Современный док зарос илом и не использовался. Лодкам пришлось бы обогнуть его, чтобы пристать к берегу. Однако за окном вода выглядела куда глубже, и в неверном свете виднелись едва заметные очертания чего-то длинного. Длинного и узкого судна. Его нос закруглялся на конце, точно хвост животного.
– Столько людей, – прошептал Ник.
И тут Джоанна все же рассмотрела фигуры в темноте: некоторые бежали к Лондону, другие – к реке. Недооцененный раньше масштаб общей картины изменился. Огни вокруг дока были не факелами. Это горели здания вдоль берега. И жители уносили ноги, спасая жизни.
А то судно… Дыхание перехватило.
– Корабль викингов, – онемевшими губами выговорила Джоанна, осознав наконец, что именно видит. – Их вторжение в Англию.
Ник положил на стекло руку с побелевшими от напряжения костяшками.
– А что думаешь о слухах про беглую преступницу? – спросила рыжеволосая у партнера по игре. – Говорят, она обладает запретным даром.
Джоанна снова повернулась, чувствуя, как колотится сердце. Пропитанный навязчиво-сладким сигаретным дымом воздух казался удушающим. Она попыталась наполнить легкие и едва не закашлялась.
– Мы тоже слышали нечто подобное. – Мужчина уронил еще одну монету в груду на доске и добавил: – Повышаю до пяти сотен.
«Пяти сотен чего?» – всплыла мысль. Джоанна посмотрела на золотую горку. Почему эти пластинки продавали на рынке? И что они собой представляли, если не валюту монстров?
Что ценилось в этом мире превыше всего? При новой ставке монета блеснула в свете ламп, вызвав озарение. Джоанна внезапно поняла, на что играла та пара. Просто знала.
В пластинках заключались годы человеческой жизни. Мужчина только что поставил на кон пятьсот лет. По спине пробежал холодок, а сердце замерло от ужаса.
За окном люди бежали, спасаясь от огня, а их смерти служили развлечением для тех, кто даже не смотрел на происходящее. Здесь же, в помещении, посетители ставили на кон монеты, содержащие человеческие жизни. Победитель заберет их и потратит… на что? На туризм? На посещение вечеринки? На новые игры?
Джоанна потянулась назад, желая коснуться холодного стекла и остудить гнев, вспыхивавший при взгляде на груды монет на столах. Сколько украденных человеческих жизней сейчас находится в таком виде в этом зале? Сколько народу погибло раньше отведенного срока, потому что монстры вырвали драгоценные мгновения и поместили их в игровые фишки? Если так подумать, вокруг лежали горы трупов.
– Понимаю тебя, – очень тихо произнес Ник. – Отвратительно, правда?
На мгновение Джоанна решила, что он все вспомнил, и только потом осознала: речь идет о нападении викингов, которое разворачивалось за окном. Следом явилось озарение: если бы хоть один из присутствовавших монстров выяснил истинную природу парня, то убил бы его на месте простым прикосновением к затылку и даже не почувствовал бы раскаяния. И украденного времени жизни даже не хватило бы, чтобы наполнить одну монету. Уже поворачиваясь к спутнику, чтобы сообщить о необходимости немедленно убираться отсюда, Джоанна ощутила, как слова застревают в горле.
Потому что заметила узкий лучик.
На темном окне появилось небольшое яркое пятнышко, сквозь которое внутрь проникал солнечный свет, позволяя увидеть кусочек современного заиленного дока Куинхит.
Сердце болезненно сжалось. Она отчетливо вспомнила, как ощутила большим пальцем холод от стекла, к которому прикасалась всего несколько секунд назад. Размер отпечатка идеально совпадал с пятном света. Джоанна тут же поняла, что произошло: эту отметину оставил ее дар. Дар, который в последний раз она применила на Нике. Дар, который не принадлежал ни одной из двенадцати семей. Дар, который она считала утраченным.
Запретный. Противоестественный.
В прежней линии времени он трансформировал металл обратно в руду, а сейчас, похоже, обратил вспять воздействие способностей Портелли на окно, и оно снова стало обычным стеклом.
– Извините, – раздался чей-то голос.
Джоанна едва не подпрыгнула и резко оглянулась, телом загораживая пятно света. Перед ней оказался один из сотрудников отеля в форме из розового шелка: мужчина с добрыми глазами и седеющей шевелюрой. Заметил ли он блеск солнечного луча? Понял ли, что сотворила гостья?
Служащий недоуменно наклонил голову набок, словно счел поведение постоялицы странным, но сказал лишь:
– Прибыла ваша компания. – А увидев ее непонимающий взгляд, пояснил: – Дороти Хант появилась. Вы посылали за ней. И теперь можете встретиться в Речном зале, через три двери дальше от этого.
– Спасибо, – только и сумела выдавить в ответ Джоанна.
Собеседник кивнул и зашагал прочь.
Она почувствовала слабость от накатившего облегчения. Бабушка здесь! И обязательно поможет выпутаться им из этой передряги. Подскажет, как поступить с окном.
Джоанна уже дернулась следом, но поняла, что не может уйти, иначе все в помещении увидят луч света. Тут и без того обсуждали беглую преступницу с запретным даром. Кто-нибудь вполне способен связать два явления.
Уже открыв рот, чтобы окликнуть сотрудника гостиницы и попросить его привести бабушку сюда, Джоанна осознала: тот уже слишком далеко отошел, а громкий возглас привлечет внимание всех игроков.
– Оставайся на месте, – прошептал Ник.
– Что? – Она заморгала в замешательстве, но он уже направился к коробке для сигар, вызвав пару заинтересованных взглядов присутствующих, и принялся с небрежным видом, сунув одну руку в карман, перебирать содержимое. Игроки вернулись к своим партиям.
Ник же передвинул лампу, словно она мешала, и поставил в пределах досягаемости Джоанны, которая осторожно переместила ее так, чтобы загородить незатемненное пятно. Решение проблемы было неидеальным: любой, кто взглянет под острым углом, заметит солнечный луч, однако для большинства монстров в зале дневной свет сольется с мягким мерцанием лампы.