Фёдор облокотился на парапет крыши и задумчиво рассматривал ночной Лосбург. Тихо подошла Инга и встала рядом. Ярким пятном вдалеке светился дворец Императора и находящийся рядом Собор Иакова. Оставляя густой дымный след, над ночным городом плыл дирижабль.
– Тео, не расстраивайся. Жизнь-то не кончилась.
Федор покивал, сплюнул вниз на тёмную холодную улицу.
– А может всё-таки к отцу…
– Нет, – резче чем хотел прервал ее Фёдор.
Потом повернулся, посмотрел в ее зеленющие глаза, на снежинки, блестящие на меховой шапке, на красные от мороза щеки.
– Мелкий, ты не переживай. Я всё понимаю. Сейчас обустроюсь, сниму комнату. Насчет денег не волнуйся, есть у меня пара вариантов. Всё будет хорошо. Ты права… Просто… Не знаю…
– Пойдем в комнату? А то замерзла.
– Иди, я сейчас спущусь. Поставь чайник.
Девушка прижалась к нему, шмыгнула носом и, кутаясь, пошла к выходу с крыши. Парень глядел вниз. Темная, тихая улица. И никого. Только снежинки кружат в свете одинокого фонаря. Фёдор сжал кулаки, костяшки побелели. Черты лица стали жесткими, на скулах играли желваки. При каждом выдохе вырывалось облака пара. Внезапно всё прошло. Фёдор закрыл глаза и медленно выдохнул. Губы скривились в презрительную ухмылку.
– Хрен им, – тихо произнес он и пошел к выходу с крыши. Там внизу, в маленькой тёплой комнате, Инга ставила на печь медный чайник и задумчиво смотрела на банку с заваркой. Осталось ровно на один раз. Завтра надо зайти в бакалею за чаем и крупой.
***
За окном стемнело, снежинки кружили вокруг фонаря. Тишину нарушало тихое бульканье в котелке и потрескивание угля в печке. Инга сильнее закуталась в платок, сделала лампу посильнее и продолжила шитье. Сегодня один из зрителей в кабаре так разошелся, что полез на сцену. Гус быстро его спихнул назад, под хохот остального зала. Никто не пострадал кроме в дым пьяного посетителя и платья Инги. Теперь вот зашивать.
Уже прошла неделя с того момента, как Фёдора исключили из училища. Если первые дни он просто пил и глядел в потолок, то вчера с утра ушел. Вернулся поздно. Сегодня снова. Инге нравилось, что они стали жить вместе, и она верила, что сейчас он встанет на ноги. А лучше бы плюнул на свою гордость и поговорил со своим отцом. Но, с другой стороны, если он вернется домой, то ее могут просто вышвырнуть. Зачем папе-барону такая невеста для сына. Настроение снова испортилось. Игла соскочила мимо наперстка и впилась в палец. Что ж такое!
В коридоре донеслись тяжелые шаги. Тео? Стук в дверь. Он! Инга с щелчком открыла засовы. От Фёдора тянуло морозом. Он устало улыбнулся и зашел в комнату. Кинул небольшой мешок на пол, снял бушлат, сел поближе к печке и протянул к теплу руки. Инге показалось, что он как-то быстро постарел.
– Надо одежду почистить, – хрипло сказал Фёдор.
Инга пригляделась и увидела, что и его бушлат, и штаны были измазаны чем-то белым. И ничего он не постарел, просто бледное лицо и побелевшие волосы.
– В чем это ты?
Фёдор усмехнулся, подтянул мешок поближе и раскрыл.
– Это что? Мука? Ты вернулся весь измазанный и с половиной мешка муки? Я даже боюсь предположить, чем ты занимался.
– Вагоны разгружал. Пятнадцать рублей там в кармане возьми, это моя доля квартплаты. А мешок упал просто и порвался. Не пропадать же добру. Ну точнее, мы его уронили и потом поделили. Ставь греться воду, голова чешется, ты не представляешь как.
Непонятно почему, но настроение у Инги сразу улучшилось, она захлопотала вокруг. Чистила одежду, пока Фёдор ел похлебку. Поливала горячей водой наполовину раздевшегося Фёдора и тоже немного извозилась в муке. Парень шутил, отфыркивался, а потом обсох и полез целоваться. Они расшалились, девушка смеялась, и соседи начали стучать в стены. “Всё будет хорошо”, – думала она, засыпая с ним в обнимку.
***
– Господин Дювалле, можно вас на минуту?
Импозантный мужчина в красном цилиндре остановился и с удивлением уставился на молодого парня в рабочей одежде.
– А вы…
– Фёдор Сорока, – кивнул парень. – Мы с вами разговаривали с месяц назад по поводу Лиги.
– Как же, как же, помню. Чемпион города. Извините, сразу не узнал вас в гражданском. Итак?
– Я хотел бы принять ваше предложение, если оно еще в силе.
– Отлично. Подходите ко мне в кабинет после третьего боя. Я скажу, чтобы вас пропустили.
***
У входа в клуб остановился экипаж, запряженный механической лошадью. Несмотря на весну, ночи всё ещё оставались холодными, кучер посильнее закутался в плащ, а потом постучал по крыше рукояткой кнута.
– Приехали!
Открылась дверь, и на улицу вывалилось несколько молодых людей в синей форме. Раздался громкий смех.
– Господа! Господа! Подождите! У меня тост! – прокричал один из них. – За Императорский военно-морской Флот!
Молодые офицеры радостно завопили. Зазвенели бутылки с шампанским.
– Гюнтер, мы пошли внутрь.
– Да, идите, сейчас догоню, – ответил один из молодых людей. Достал длинную тонкую сигару, вспыхнула керосиновая зажигалка. Потом он поглядел на стоящего рядом товарища и пихнул его локтем. – Алексей, ты чего раскис? Линкор “Апостол”! Ты ж сам мечтал, чтоб тебя на такой распределили.
– Не знаю, – ответил ему Алексей. – Чего-то грустно стало. А что если больше не свидимся?
– Эй, ты чего? В каком смысле “не свидимся”? Ну послали меня на другой флот, ну и что? Брат, мы с тобой теперь офицеры. Ну, почти. В жизнь не поверю, что наши корабли теперь ни разу не пересекутся. Всё будет! Не дрейфь! Сейчас подожди…
Гюнтер достал серебряную коробочку и, прикрываясь воротником, наклонился к ней. Коробочка немного светилась желтым.
– Сороку жаль, – задумчиво сказал Алексей.
Гюнтер судорожно выдохнул, сглотнул и разулыбался.
– Это да, – весело сказал он. – Не повезло. И ведь всего ничего оставалось. И надо же, комиссия нагрянула. Это хорошо, на меня внимания не обратили. А мы же с ним вместе тогда…
– Думаешь не обратили? А что если его отец…
– Господа! – на улицу из клуба выбежал один из бывших курсантов. – Там! Там Сорока!
– Что? – не сразу понял Алексей.
– Там Фёдор на ринге! Он дерётся! Второй раунд уже! Быстрее!
***
– В четвертом раунде! Нокаутом! Победил Фёдор Сорока!
Зал взорвался криками и аплодисментами. Бывшие курсанты прорывались к рингу и кричали:
– Фёдор! Здоровяк! Эй! Фёдор!
Парень, которого за правую руку держал судья, услышал знакомый голос. Он присмотрелся и заметил в толпе Гюнтера.
– Кузя! Подожди на выходе! – пытаясь перекричать толпу, закричал он. – Я минут через пятнадцать! Дождись!
***
– Вот Инга обрадуется, – сказал Фёдор, поднимаясь по лестнице. – Лёха, осторожнее, тут перила торчат, бутылки не побей.
– Ну и дыра, – заявил Гюнтер, поддерживая за руку Алексея. – Ни черта не видно.
– Ага, – ухмыльнулся Фёдор и постучал в дверь комнаты Инги.
– Ой, – сказала она, открыв дверь, и тут же закуталась в платок, пытаясь прикрыть свое домашнее платье. – Ты бы сказал, что вернешься с гостями.
– Инга! Душа моя! – воскликнул Гюнтер, заходя в комнату. – Неимоверно рад вас видеть! Вы всё так же великолепны и очаровательны!
– Ну да, конечно, – скептически заявила девушка, схватила какую-то одежду и скрылась в ванной для того, чтобы переодеться.
Комната освещалась только керосинкой и маленькой чугунной печкой.
– Проходи, проходи, Лёх, не загораживай, – затолкал Фёдор своего друга к столу. – Садись, сейчас будет мясо. Я сегодня при деньгах.
Гюнтер веселился и встал к плите. На сковородке зашкворчало мясо. Инга переоделась, усадила Фёдора к лампе и мазала его ссадины и синяки мазью. Алексей сидел в углу, улыбался и пил пиво. Болтали о пустяках, вспоминали забавные случаи. Спустя час, когда мясо было съедено, а пиво почти допито, Инга сняла со стены гитару и заиграла тихую спокойную мелодию. Алексей завозился на своем месте, повисла неловкая тишина.
– Хорошо посидели, – улыбаясь, сказал Гюнтер.
– Когда отбываете на место? – спросил Фёдор.
– Послезавтра. Лёха на “Апостола”. Меня на “Счастливый”.
– На “Апостола”? Ничего себе!
– Это да. Жаль, здоровяк, что тебя так…
– Ерунда, Кузь. Бывает и похуже. Вон Лёха скажет. Зима и понедельник хуже.
– И как ты теперь?
– Ну как. Вот с Леонардом сейчас работаю. Три боя было за пару месяцев. Пока ничего сложного не было, три нокаута из трёх. Еще один лавочник предложил спарринг-партнером поработать. Так что прорвусь.
Инга искоса посмотрела на покрытую синяками физиономию Фёдора, закусила губу и ничего не сказала.
– Сейчас еще пару боев проведу, и, если выиграю, то съедем из этой дыры. Я присмотрел неплохие комнаты на Литейном. Раза в два дороже, конечно, но… Хотя тоже дыра, если подумать…
Друзья посидели, помолчали.
– Пойдем мы, – прервал раздумья Гюнтер. – Вон Лёха совсем захмелел.
Алексей мотнул головой, мол, да, захмелел. Парни встали, накинули бушлаты. Гюнтер поцеловал Ингу в щеку, Алексей долго тряс руку Фёдора, потом тяжело вздохнул, обнял того, развернулся и ушел.
– Здоровяк, тебе если что надо будет. Ну, вдруг. Ты обращайся.
– Хорошо. Удачи вам. За буйки не заплывайте.
Парни ушли в ночь, Инга затеяла убирать посуду со стола. Фёдор подошел к окну, настроение испортилось. Чувствуя это, девушка подошла и обняла его. Они вместе стояли, смотрели в тёмную ночь, пронизанную светом чужих окон и редких фонарей.
***
Фёдор ритмично бил грушу. Провёл связку, еще одну. Повторил.
Открыв тростью дверь тренировочного зала, внутрь вошел Леонард Дювалле. Немного скривился от запаха, но тут же широко улыбнулся.
– Фёдор! Мальчик мой! Здравствуй. Как у тебя дела?
Парень остановился, снял перчатки, поднял полотенце и вытер мокрую физиономию.
– Как твое состояние? Готов к следующему бою?
– Здравствуйте, Леонард Владимирович. Левая всё еще побаливает. Давайте через недельку.
– В следующую субботу?
Фёдор кивнул.
– Прекрасно! Прекрасно. Рад, что у тебя всё в порядке. Ты меня слегка напугал прошлый раз, когда споткнулся.
– Ну, обошлось же, – пожал плечами парень.
– Всё так. Обошлось. Я вот о чем хотел с тобой поговорить. Сообщили мне, что один из наших бойцов играет на тотализаторе. Не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?
Фёдор помолчал, повесил полотенце, отпил из кувшина с водой.
– Леонард Владимирович, я…
– Фёдор, когда боец начинает ставить на себя, это не приветствуется. Но в принципе, мы смотрим на это сквозь пальцы. Но ради Хранителя, если вдруг какой-то боец или, например, его премиленькая невеста начнет ставить на своего противника…
– Вы что. Я бы никогда!..
– Я просто предупреждаю, мой мальчик. Осторожнее с этим. Такие вещи заканчиваются крайне неприятно.
Внезапно господин Дювалле широко улыбнулся:
– Не смею больше тебя задерживать. Тренируйся. Я поставлю тебя на субботу.
– Спасибо, Леонард Владимирович.
– Слушай, я вот что подумал, насчет денег. Ты одержал шесть побед подряд. Ты восходящая звезда Лиги. Есть вариант, как серьезно увеличить твой гонорар. Помнишь, мы с тобой обсуждали? Представь заголовки “Чемпион города Фёдор Сорока против бойцовского автоматона”! Мы тут полгорода зрителей соберем!
Внезапно дверь распахнулась и в комнату заглянула рыжая девица в маленькой красной шляпке. Скривила носик, глянула на Фёдора, потом заметила владельца клуба и капризным голосом заявила:
– Леонард! Ну куда ты запропастился! Мне скучно!
– Скоро буду, моя дорогая! – воскликнул Дювалле. – Можешь подождать меня в экипаже. Айн момент! Ты подумай, мой мальчик. Я смотрю на твою технику. Думаю, ты готов.
– Я подумаю, но точно не на этот бой, – довольно сухо ответил Фёдор. – Может на следующий.
– Да, думай, если что, заранее предупреди. Мне надо будет афиши заказывать и объявления давать в газеты. Плюс тебе потренироваться надо будет.
– Лео, а познакомь нас, – заявила оказавшаяся рядом рыжая девица, стреляя глазками в Фёдора.
Господин Дювалле рассмеялся:
– Конечно, Сэм, позволь тебе представить Фёдора Сороку, восходящую звезду нашей Лиги. Чемпион города среди любителей. У нас уже провел шесть боёв и во всех победил. Заметь, милая, все шесть нокаутом. А вот эта эмансипированная возмутительница спокойствия – баронесса Серафима фон Корк. Будь с ней осторожен, мой мальчик, умна, коварна и ненасытна.
Девушка фыркнула и ударила перчатками, которыми держала в руке, по плечу Леонарда.
– Сорока… А не в родстве ли вы с бароном Михаилом Сорокой? – улыбнулась девушка, показав ряд белоснежных зубов.
– Младший сын, – холодно ответил Фёдор.
– А не могли ли мы с вами встречаться раньше? Вроде как наши отцы знакомы. По крайней мере я слышала от него имя вашего батюшки.
– Вряд ли. Прошу простить меня, мне надо продолжать тренировку. Так что если вы не против…
– Конечно, конечно. Пойдем, дорогая. Не будем отвлекать нашего будущего чемпиона.
***
В небольшой, но довольно уютной квартире на Литейном хозяйничала Инга. Она протирала стол, переставляла посуду и периодически помешивала булькающий котелок. Пахло аппетитно. Иногда отрываясь от этих занятий, она подходила к темному окну и глядела на улицу.
В дверь постучали. Девушка повесила влажное полотенце на стул, вздохнула и пошла открывать. За дверью, прислонившись к стене стоял Фёдор. Он устало улыбался.
– Мамочки, – только и произнесла девушка, увидев залитый кровью глаз и синяки.
Она затащила парня внутрь, помогла снять куртку. Взяла мазь с нижней полки.
– Рубашку сними, – сухо сказала она.
– А что у нас на ужин?
– Молчи.
– Маленький, всё будет в порядке, не злись…
Инга покрывала ссадины мазью. Фёдор дотянулся до ледника, взял кусок холодного мяса и приложил к другой стороне лица.
– Поздно прикладывать, сразу надо было. Не шипи, терпи. Всё, – девушка с грохотом поставила мазь обратно на полку.
– Ну ты чего? – спросил парень, наконец добравшийся до котелка и накладывающий себе варево деревянным половником.
– Ничего.
– Что ты как маленькая. Я же вижу.
Пару минут провели в молчании, было слышно только звяканье ложки.
– Я за тебя волнуюсь.
Фёдор аж перестал есть и уставился на Ингу.
– А чего за меня волноваться? Тут за других надо волноваться.
– На сколько тебя хватит? Ты целыми днями пропадаешь там. А потом приходишь весь в синяках и ранах. Тео. Я не знаю. Я не о таком думала.
– Мелкий, ну нам же нужны деньги. Что ты, в самом деле.
Девушка встала, взяла полотенце и стала вытирать стол.
– Как у тебя дела? Как новое выступление? – решил переменить тему Фёдор.
– Нормально. Репетируем.
– Ну, нормально, так нормально. Никто там к тебе не пристает? А то я мигом.
– Мигом он. Повадился один, цветы прислал, я их выкинула, он расстроился и на Лиду переключился.
– Это на которую Лиду? Блондинка? С такими потаскушечным выражением лица?
– Ой, молчал бы уж.
– Ты сказала директору, что будешь уходить из труппы?
Девушка молчала и продолжала вытирать и так чистый стол.
– Не сказала?
– Нет.
Фёдор расстроенно мотнул головой и уставился в тарелку с супом. Под столом что-то блеснуло. Он наклонился и поднял квадратную запонку с черно-белым изображением головы птицы.
– Это что? – с удивлением спросил он, рассматривая находку.
Инга обернулась и присмотрелась к украшению.
– Не знаю, – медленно ответила она. – Может от предыдущих жильцов? Наверное, надо вернуть?
Фёдор молчал и думал.
– Тео, да, нам нужны деньги для жизни, – сказала девушка, чтобы отвлечь его. – Но из-за твоей дурацкой гордости…
– Я нормально зарабатываю, – резко ответил он. – Уже сейчас полгода сможем прожить на то, что я…
– А через полгода?
– Я дальше всех буду лупить, нормально всё будет. Там конкурентов мне нет.
– Да? Конкурентов нет? Ты себя в зеркало видел? А если что-нибудь сломаешь? После прошлого боя неделю на микстуре сидел. Я же видела, как ты физиономию кривишь, когда встаешь. На сколько тебя еще хватит? На два боя? На три? А потом что?
– Опять начинается, – под нос себе сказал Фёдор.
– Что начинается? Что начинается?! – Инга кинула полотенце и выскочила в соседнюю комнату.
– Поплачь еще там, поплачь! – крикнул ей вслед Фёдор и стал дальше есть из тарелки. – Бесит прям!
Поглядел на запонку, потом положил ее себе в карман. Через минуту выругался и ударил по столу. Посуда жалобно звякнула.
***
Один из боксеров расставлял гири у стены, второй вытирал лицо полотенцем.
– Феодор, ты с нами? – спросил он.
– Идите, я еще бак постучу.
– Хорошо. Тебе оставить что-нибудь?
– Нет, не надо. Давайте.
В окна проникали лучи багрового заката. Другие спортсмены приняли душ, переоделись и, смеясь, вышли из гимнастического зала. Внутри остался только Фёдор. Он ожесточенно, до изнеможения, избивал ни в чем не повинный старый бойлер. В зале становилось всё темнее, опускались сумерки. На улице пропшикал паромобиль. Вдалеке звонил колокол. Парень остановился, сел на скамейку и тяжело дышал, запрокинув голову и закрыв глаза. Потом встал, зажег пару керосиновых ламп, надел кастеты и продолжил тренировку.
Когда стало совсем темно, Фёдор наконец остановился. В окна проникал желтый свет газовых фонарей. Он прошел в душ, долго и с удовольствием смывал с себя усталость. В одном полотенце он зашел в раздевалку. В темном углу загорелся огонек сигареты, и по комнате распространился аромат вишневого табака. Фёдор замер, пытаясь разглядеть неожиданного гостя.
– Интересно, – сказал из темноты смутно знакомый женский голос.
В свете лампы появилась рыжая подружка господина Дювалле.
– Вот уж не ожидала, что кто-то тут будет так поздно.
– Серафима, кажется?
– Можете звать меня Сэм, – ответила она. Глаза ее сверкнули.
– Я вам помешал? – спросил Фёдор, отходя к своему шкафчику.
– Ни в коем случае.
Девушка подошла ближе.
– Я думала потренироваться. Но раз уж вы здесь…
Еще ближе.
– …может поможете мне?
Фёдор повернулся к ней.
– Интересно чем?
– Проведёте мне пару занятий, – ответила она, глядя ему в глаза.
Фёдор молчал несколько секунд, размышляя.
– Можно. Но вам надо будет переодеться, – наконец произнес он.
– У меня тут воротник тугой. Поможете, Фёдор Михайлович? – спросила она и расстегнула пуговицу на блузке.