Запальчиво высказав такое, режиссер даже усомнился в себе: не слишком ли он жесток? Но то, как отреагировал на его слова Топорков, заставило Войномирова пожалеть о сказанном.
Актер подбоченился и пристально посмотрел на Войномирова. Даже с расстояния в несколько метров режиссеру было видно, как моментально напряглось все тело Топоркова и какой чудовищной злостью засветились его глаза.
– Значит, я, по-вашему, бездарен? – прошипел Топорков. Цилиндр незаметно для Войномирова снова оказался на голове актера. – А тот самый, как его, Ведьмедев – гений актерского мастерства, да?
– Гений не гений, – растерянно пробормотал режиссер, – а сыграл нормально… У меня к нему нет претензий.
– Зато у меня к вам есть! – громовым голосом воскликнул Топорков.
– Помилуйте, да какие же? – занервничал Войномиров. – Какие претензии? Чего вы хотите от меня? Извиниться перед вами? Ну извольте – извинюсь…
– Извиниться! – передразнил Топорков. – Вы отняли у меня жизнь и хотите отделаться банальным извинением?
– Какую жизнь?! – воскликнул Войномиров. – У вас бред или… что у вас?!
– Разве вы не слыхали, – усмехнулся актер, – что меня уже нет на свете? Что я вынужден был повеситься по вине вам подобных?
– Псих! – не выдержал режиссер.
– Не псих, а призрак, – поправил Топорков. – Я пришел с того света по вашу душу!
С этими словами актер сунул руки в глубокие карманы своей шубы и вытащил оттуда два старинных по виду пистолета.
– Вот! – потряс он ими в воздухе. – Я буду настолько милостив к вам, что даже позволю вам сразиться со мной в честном поединке… Хотя вы этого и не заслуживаете. Вы – далеко не Ленский, между нами говоря…
– А вы – Онегин, что ли? – гаркнул Войномиров, все еще не двигаясь с места. – Совсем спятили?.. Все, я ухожу отсюда! Виолетта! – снова повернулся он в сторону декораций. – Выходи, мы уходим…
– А ну-ка, стоять! – услышал он вдруг железный голос Топоркова. Режиссер метнул на него взгляд и увидел, что актер направляет на него дуло. – Если вздумаете удрать, вам это не удастся: я вас немедленно застрелю. Воспользуйтесь моей добротой, пока не поздно, возьмите один из этих пистолетов… У вас есть шанс выжить, понимаете?
– Нет, нет, – замотал головой Войномиров. – Я не буду в этом участвовать… Это… кретинизм какой-то! Даже если это ненастоящие пистолеты, даже если холостые, я все равно… не собираюсь…
– Пистолеты – самые настоящие, – отрезал Топорков. – Дуэльные. Мастера Лепажа. Только немного переделанные с тех времен, когда они были изготовлены. Не сомневайтесь – они приведены в полную боеготовность. Пистолеты абсолютно одинаковые – выбирайте любой. Никакого подвоха. И, разумеется, они заряжены отнюдь не холостыми… Ну так что же? Подойдите и возьмите… Роман Иринархович?
Поскольку режиссер по-прежнему стоял столбом и теперь уже как будто потерял дар речи, Топорков направился к нему сам, приговаривая:
– Что ж, могу и я подойти, я не гордый… Тем более актер, как считается, должен уважать режиссера… Режиссеру-то не обязательно уважать артиста, но попробуй кто из нашего брата проявить малейшее к режиссеру пренебрежение – о, горя потом не оберешься…
Оказавшись лицом к лицу с Войномировым, Топорков молча протянул ему оба пистолета. Режиссер, глядя страдальческими глазами в лицо актера, прошептал:
– Послушайте, товарищ Топорков… Петр… Простите, не знаю вашего отчества… Но зовут вас Петр, правильно ведь?.. У меня хорошая память… Так вот, Петр… Петя… ну зачем вам это нужно? Скажите по совести! Чего вы этим добьетесь?
– Справедливости! – прозвучал раскатистый ответ Топоркова.