Помпея Голуборогая
На совете шести старых лошадей с легкой щетиной на мордах присутствовал сэр Галахад Рыжегрив. Они обсуждали сложившуюся ситуацию в стране.
– Эти твари лезут отовсюду, нападают на деревни, губят всех без разбору, – спокойно говорил старый крестьянин с черной гривой. – Можно ли считать это войной?
Остальные старики слушали умудренного годами Гарри Угольгрива.
– Нет, я назову это бедствие не войной, а истреблением! Эти твари – гоблины – хотят нас истребить, – все согласно промычали. – Но вот вопрос, зачем? Что движет ими? Точнее, кто?
Галахад никак не реагировал на речи старого коня, его задачей было наблюдать и передавать услышанное королю. Это еще одно поручение для рыцаря Ордена Жанны Великой: присутствовать на советах старейшин деревень, не подконтрольных герцогам и королю. Таких всего три.
– Именно нам нужно это выяснить! – произнес Угольгрив. – Король просит нас отправить лучших следопытов и разыскать логово тварей!
Вот чем примечательны такие деревни. Живущие в них отличные охотники, привыкшие полагаться только на себя, – настоящие партизаны и глубоко преданы правителю по одной простой причине: он дал им свободу выбора. А когда тебе дают право решать, ты начинаешь любить того, кто дал тебе это право.
– Я взял на себя смелость, господа, и приготовил отряд лучших охотников, чтобы те отправились на поиски. Но от вас мне нужно официальное согласие!
– Мы согласны с вашим решением, – утвердительно кивнул чубарый конь. – Но взамен мы хотели бы попросить Его Величество помочь с охраной нашей деревни.
– Король уже выслал нам оружие, – утвердительно кивнул Угольгрив. – Оно прибыло вместе с сэром Галахадом Рыжегривом, – старец указал копытом на рыцаря.
Старейшины одобрительно заржали.
– В таком случае мы одобряем ваше решение, Гарри Угольгрив, – произнес чубарый конь.
Совет начал расходиться. Но у Галахада осталось дело. Его захотели принять Угольгрив и Роджер Белогрив, тот чубарый конь. Эти двое – незаменимые чиновники в деревенских советах. И что им понадобилось от рыцаря? Неужели хотят его подкупить, это на них не похоже. Арон бывал в этой деревне и рассказывал Галахаду, что ее жители, несмотря на простоту, честны и благородны. Когда Адам Буланогрив предал орден рыцарей и пошел против Генриха, жители этой деревни одними из первых поддержали правителя. Стоило им завидеть бежевый плащ, как носившего его неминуемо встречал град стрел и камней.
Галахад жалел, что Арона нет рядом. Он был лучшим среди них, а теперь по какой-то причине сторонится всех. И ничто не может заставить Рыцаря без Хозяина вернуться к друзьям! Галахад опечаленно склонил голову.
– Милорд! Мы готовы с вами поговорить, – произнес Угольгрив.
Галахад кивнул.
Они вышли из круглого пиршественного зала, который чаще использовался для совещаний, чем для пиров. Это был большой деревянный дом с символами белых ветвистых рогов. Такие знамена украшали каждый дом совета в свободной деревне.
Когда Галахад в сопровождении старейшин появился на улице, над их головами заблистали огненные вспышки. Да какие! Оранжевые, перламутровые, розовые, голубые, с искрящимися зарницами, озаряющими ночное небо буйством красок. Галахаду это напомнило сияние южной части Зеленоземья над Асгардским Пиком.
– У вас какой-то праздник? – с интересом спросил он.
– Нет, милорд, не совсем, – ответил старейшина Роджер с некой осторожностью.
– Это колдун-кудесник устроил очередной фейерверк, милорд, – пояснил Угольгрив.
Галахад с изумлением наблюдал за необычным искусством. Таких красок он не видел никогда. Даже Чарльз способен создать лишь небольшие огни, но не может заставить гореть все небо.
– Воистину этому кудеснику нет равных в своем ремесле, – восхитился сэр Рыжегрив, шагая за старейшинами и не отрывая взора от чудесной волшбы.
На красочном небосводе неожиданно появились силуэты лошадей бордовых, розовых, зеленых оттенков. Гордые копытные скакали под облаками и весело резвились.
У Галахада челюсть отпала от такого великого таланта.
– Мы тоже впечатлились в первый раз, милорд, – отозвался Угольгрив.
– Впечатлиться – это слишком мягкое слово для подобного представления…
Рыцарю послышался чей-то кобылий голос… сладкий, нежный и переменчивый. Он наполнял собой улицы деревни, и каждый мирный житель, проходивший мимо, застывал на месте от восхищения приятной мелодией:
И воины вместе армией идут
До земель вражеских дойдут!
Там в беспределе и грабежах
Злодеи вершили суд впотьмах!
И один закон они признавали:
Все чужое добро они отбирали!
Но грабежам и беспределу конец!
Пришел за разбойниками жнец
В доспехах с заветным мечом.
Прошла героиня напролом
И лично голову врагу срубила,
Бедных крестьян освободила!
Когда песня закончилась, в душе Галахада воцарилось чувство достатка и радости. Ему подумалось, что сейчас он поскачет куда-то вдаль вершить ратные подвиги, лишь бы снова услышать этот чудесный голос.
– Возможно, вы правы, – Угольгрив оторвал сэра Рыжегрива от грез. – Впечатлиться – слишком мягкое слово.
Радужные переливы с огнями продолжали сиять на небосводе, и Галахад вместе с чиновниками дошли до старой, но комфортной хижины. Внутри была всего одна комната с камином, стульями, столом и кладовкой с напитками.
– Садитесь, милорд, – Роджер Белогрив предложил стул для гостя.
Галахад присел.
– Хороший дом, уютный, – подметил он.
– Это гостевой дом, милорд, – отозвался Гарри Угольгрив, наливая в хрустальные бокалы сидр. – В нем останавливаются знатные особы вроде Рыцаря из Народа.
– Арон здесь был?
– Сегодня нет, – ответил Белогрив. – Я говорю про тот день, когда совет обсуждал предательство сэра Адама.
Галахад опечалился. Неужели Арону совсем на него плевать? Возможно. Иначе почему он так легко расстался со званием рыцаря и теперь ни в какую не хочет возвращаться. Рыжегрив от злости скрипнул зубами.
Угольгрив подсел с подносом, на котором стояли три бокала и графин с сидром.
– Угощайтесь, милорд.
Галахад поблагодарил.
– Так о чем вы хотели поговорить, старейшины? – спросил он, отпив из бокала.
– Мы просим вас помочь с нашим кудесником, – без церемоний ответил Угольгрив.
– Простите, но я не шут! – произнес оскорбленный Галахад.
– Нет, вы не поняли, – успокоил Роджер. – Мы просим вас убедить кудесника уйти из нашего селения.
Сэр Рыжегрив был, мягко говоря, обескуражен.
– Просить уйти такого мастера из деревни?
– Да, милорд, мы знаем, странная просьба. Но послушайте… Этот кудесник, как бы вам объяснить… Не такой.
– Не такой? – Галахад скептически ухмыльнулся. Что за предрассудки к чародеям-лошадям?
– Да, не такой, – повторил Роджер Белогрив. – Понимаете, в нем есть некая чужеродность нашему миру, укладу и политике.
– Колдуны все такие, старейшина, – возразил Галахад с иронией. – Я видел как минимум двух магов, что были чужды нашему миру. И могу сказать, что сегодня они говорят, мол, небо на рассвете багровое, как знамение войны, а завтра с радостью сообщают о знамении победы, хотя небо все такого же цвета, что и вчера.
– Мы понимаем ваше недоверие, милорд, но это не то же самое, – терпеливо объяснил Белогрив. – Дело в том, что кудесник хоть и лошадь, но он не лошадь.
– У вас серьезные предрассудки, старейшина, – отзывался рыцарь.
– Ладно, милорд, идите и сами посмотрите, тогда поймете, о чем мы вам тут болтаем, – заявил Гарри Угольгрив.
Но Галахад покачал головой:
– Простите, но мне надо возвращаться в Столицу, – рыцарь встал из-за стола. – Как вы сами заявили, грядет истребление, и я нужен королю.
– Но послушайте, милорд. На кудесника дважды нападали! – Белогрив, похоже, отчаялся.
– Кто? – Галахад заинтересовался и остановился у проема.
– Недовольные фермеры! – холодно ответил Угольгрив
– Недовольные чем?
– Мы вам сказали… Он другой.
– Судя по тому, что я видел, этот кудесник невероятно сильный в волшбе, и если на него кто-то нападет, участь будет незавидной.
– Вы отчасти правы, милорд, – согласился Белогрив. – Нападавшие после конфликта закрылись от всех в своих домах с жуткой чесоткой.
– О чем я и говорил, – Галахад уже собрался уйти.
– Милорд… Это кобылка!
Галахад удивился:
– Простите?
– Кудесник – кобылка! – повторил Угольгрив.
– Тогда зачем вы говорите о ней как о коне? – сердце рыцаря забилось чаще при воспоминаниях о той песне и мелодичном голосе.
– Потому что ведет она себя очень упрямо, как жеребец! – ответил Белогрив.
– Почему вы просите рыцаря этим заняться? – спросил Галахад все с тем же скепсисом.
– Мы не хотим сами прогонять ее! – ответил Угольгрив.
– Вы определитесь, чего именно хотите.
– Вы не поняли, милорд. Мы не хотим САМИ прогонять ее.
Сэр Рыжегрив только усмехнулся.
– Боюсь, я вам тут не помощник, господа.
– Вы отказываетесь помочь? – с печалью спросил Гарри Угольгрив.
– Долг рыцарей Ордена – служить, защищать и быть верными себе. А не прогонять кудесников-кобыл по чьей-то прихоти.
– Что ж, спасибо, что выслушали нас, – глухо отозвался Угольгрив.
– Прощайте, старейшины, да пусть земля ваша будет плодородной, – поклонился Галахад и вышел из дома.
Гарри Угольгрив вместе с Роджером допивали сидр.
– Он думает, мы негодяи! – возмутился Белогрив.
– Возможно, он прав.
– И что нам делать?
– Придется самим, – произнес Угольгрив.
А за окном разворачивалось невероятное действо. Небо вновь озарилось яркими красками, и несколько фигур, сотканных из света, поднимали вверх мечи.
– Вот еще одно представление, – Роджер Белогрив глотнул сидра, любуясь.
Сама чародейка стояла на торговой улице меж прилавков с тканями и фруктами. Белая грива, белая шкура, белый хвост и голубые глаза ярко светились под ночным небом. Вокруг собрались лошади, завороженно глядя на то, как она зажигает пространство взмахами старого плаща.
У большинства лошадей данное «покрывало», которое носила чародейка, вызывало противоречивые чувства. С одной стороны оно выглядело крайне нелепо. Коричневая ткань с золотыми узорами непонятной формы. Словом, старый драный ковер, а не плащ колдуна. Однако с другой точки зрения было что-то в этом плаще завораживающее.
И Помпея прекрасно чувствовала их эмоции. Она ощущала многое. Восхищение, удивление, подозрение, ненависть. Но посторонние мысли никак не отвлекали ее от творимого колдовства. Используя силу Плаща Атласа, она поднимала ворох магических искр в небо и зажигала их с помощью Аппо, прячущегося у нее под плащом. Голубому фениксу-фамильяру совершенно не по нраву было таиться в кармане плаща. Но противиться воле хозяйки – Помпеи Голуборогой – он не мог.
Вытворив еще несколько огненных трюков, она произнесла сладким, но громким голосом:
– А теперь, дамы и господа, услышьте историю давно минувших дней! – Помпея снова вскинула подбой плаща, ворох голубых искр взметнулся вверх, и на небосводе появились силуэты лошадей, пегасов и единорогов. Агийвцы глядели на творящуюся волшбу широко распахнутыми глазами. – Давным-давно в Зеленоземье жили три народа. Добрые лошади, мудрые единороги и храбрые пегасы! Много лет они под началом Белорогого Короля жили в гармонии друг с другом. Верно служили три народа Белому Владыке, и тот в благодарность подарил трем достойнейшим копытным три зачарованных артефакта! – в небе появились красный меч, голубая молния и сиреневая накидка. – По мощи эти реликвии превосходили всех! И потому подарены они были тем, кто также превосходил других, – красный меч взметнулся над деревней и разлетелся на миллион осколков, а потом сразу собрался в фигуру лошади. – Разящий меч, оружие, способное разрубить тьму, был дарован воительнице Жанне Великой – благородной и честной кобылке! – вслед за мечом заискрилась синяя молния и приобрела форму пегаса. – Второй артефакт, Ловец Бурь – талисман, которому подвластны молнии и грозы, был дарован кузнецу Альвису, храброму и непоколебимому пегасу! –сиреневая накидка растворилась в ярких красках. – Последний третий артефакт – Плащ Атласа… – отражение в озере перелилось в единорога, – был дарован волшебнику Атласу, мудрому и терпеливому единорогу! – все три фигуры слились в одну радужную колонну. – Вместе три реликвии были непобедимы, пока… – радужный столб начал меркнуть, и лошади задрожали. – Пока Белорогого Короля не предали! – колонна растворилась, и вместо нее появилась голубая фигура с воткнутым в спину ножом. Агийвцы в испуге закрыли глаза. – Ночью во время дикой бури Белого Владыку убили, и с его кончиной начались сотни лет войн и битв! – появились силуэты лошадей, единорогов и пегасов, они сражались на мечах. – А три дара Белорогого Короля… – вновь синяя молния, красный меч и сиреневая накидка, – были спрятаны в тайных уголках Зеленоземья… – три фигуры разлетелись в разные стороны и исчезли в звездном небе. – Спрятаны в надежде, что однажды мир изменится, и над Зеленоземьем вновь засияет флаг единства!
На небосводе появились три золотых кубка, они столкнулись со звоном и ярким фонтаном радужных зарниц.
Лошади безмолвствовали.
А Помпея, прерывисто дыша, поклонилась публике. И как только последние огни в небе погасли, сменившись светом звезд, ночной воздух сотрясся от радостного топота копыт.
И лишь в дальних рядах остались враждебные агийвцы, метающие в Помпею недобрые взгляды.
Голуборогая снова поклонилась, не замечая недовольные перешептывания:
– Она не наша… гнать бы ее отсюда…
– Спасибо, дамы и господа! Вы очень отзывчивая публика! Прошу, не забудьте кинуть несколько мидасов на кружку… – не успела Помпея договорить, как в лежавший у ее копыт диковинный колпак посыпались золотые монеты. – Благодарю, спасибо, спасибо! – Помпея спрятала колпак под плащ. – Если кому понадоблюсь, я буду в таверне «Медный Кубок».
Помпея уже хотела уйти, только ей преградили путь несколько недовольных лошадей. Они были бурой, чубарой и вороной масти. Чубарый угрюмо смотрел на кудесницу. Она приготовилась к худшему.
– У вас какие-то недомолвки? – спросила она как можно более спокойно.
– Откуда ты и как тебя звать? – чубарый не обратил внимания на вопрос Помпеи.
– Я Мэри Белогривая, странствующая кудесница-врачевательница, развеселю вас хорошей историей и вылечу сладким лекарством! – ответила единорожка с гордо поднятой головой.
– Ты не наша! – горячо заявил вороной, сплюнув и фыркнув. – Ты что-то иное!
Помпея промолчала. Она услышала в голове голос мойры Атропы: «Тебе надо уходить отсюда!»
Голуборогая ответила:
– Нет.
– Что нет?! – спросил вороной.
– Это вас не касается, – «Но и тебя это тоже не касается», – снова голос Атропы в голове. – Ко мне приходили похожие на вас грубые, неотесанные мустанги. Вы знаете, что они теперь лежат в кроватях с жуткой чесоткой. Вам этого тоже надо?
Кони оробели. Никому из них не улыбалось слечь с колдовской хворью. Однако чубарый был не робкого десятка.
– Мы недовольны, что в нашей деревне бродит какая-то лошадь и рассказывает странные байки!
– Это не байки. Это ваша история. От которой не отречься, как бы вы хотели.
– Я повторю вопрос! – прервал ее чубарый вожак. – Кто ты?! Или что ты?
Помпея приготовилась к возможной потасовке. Под ее плащом появилось едва заметное пламя. Аппо готовился по ее приказу ослепить негодяев и наслать на них зуд.
«Только так ты и будешь жить здесь, сестра Помпея», – произнесла верховная мойра Атропа, сидя в своих покоях перед пюпитром и старательно водя пером по пергаменту. Голуборогая отчетливо видела астральный образ, а также десятерых коней, готовившихся на нее напасть.
«Ты будешь жить в вечной борьбе в Агийвии, – голос мойры не утихал. – Это знак, что пора вернуться домой, сестра».
«Нет, – мысленно ответила Помпея. – Таких лошадей немного. Рано или поздно мне будут доверять».
«Покуда ты им лжешь, они не поверят, потому что они знают, что ты лжешь».
Помпея Голуборогая поморщилась.
– Дайте мне уйти! – голос стал резким и громким, как колокол.
Он подействовал на лошадей, большинство отступили. Однако чубарый не шелохнулся. Ему это далось с трудом. Помпея видела, как по его морде потекла капелька пота.
– Дай мне уйти! – вновь голос Помпеи ударил по ушам и телу чубарого коня. И он отступил на шаг. – Отойди! – конь сделал еще шаг.
Кудесница начала понимать, что если поганый мустанг не поддастся ее силе, это может стоить ему жизни. И Помпея сдалась.
– Дай мне уйти, – голос смягчился и теперь напомнил сладкую мелодию.
Чубарый конь заметно ослабел, его окрас поблек. Прерывисто дыша, он сказал:
– Ты… ты… эх… ты не наша…
– Может и так, Эдгар! – произнес Гарри Угольгрив. – Но леди Мэри никому не навредила, лишь показала красочное шоу, а мы ведем себя недостойно!
Эдгар Вороногрив задрожал, стойкий уверенный голос старейшины действовал на него лучше колдовства Помпеи.
– Мы, лошади, всегда были добры к гостям, особенно если гости вежливы и уважают наши традиции.
Помпея не знала, радоваться такому изречению или печалиться. Ведь она понимает, чем все закончится.
– Потому, Эдгар, будь славным жеребенком и дай леди Мэри пройти.
Вороногрив сильно дрожал, его обуял гнев. Помпея видела, что он хочет на нее наброситься. Хочет сорвать маску с фальшивки. Столько недоверия в его глазах, потому что Голуборогая действительно не лошадь, или дело в самом Эдгаре и в его буйном нраве?
«И в том, и другом, сестра, – голос верховной жрицы звучал подобно погребальному колоколу. – Как бы ты ни старалась, ты не станешь одной из них, но и они тебя никогда не примут по-настоящему».
Помпея не забывала следить за Вороногривом, слушая речь названой сестры.
«Посмотри, они радуются твоим выступлениям, но мало кто спешит защитить тебя от нападок этого допотопного. Все потому, что они знают то же, что знает он… Ты не они».
– Скучаю по тем временам, когда в моей голове витали только мои мысли, – Помпея спохватилась. – То есть я…
– Что ты сказала?!
– Эдгар!
Вороногрив недовольно подошел к старейшине. Голуборогая прекрасно слышала их слова, единорожий слух не подводил никогда.
– Почему вы ее защищаете?!
– Тихо, Эдгар.
– Она не наша!
– Я это слышал уже от четырех глупцов, таких как ты. И знаешь, где они теперь? – было видно, что Эдгар смутился. – В своих домах на лечении! И ты там окажешься тоже, если не уймёшь свое лицемерие и не приструнишь остальных. Ясно, Эдгар?
– Но старейшина…
– Ясно или нет?
Вороногрив застучал от гнева зубами.
– Она что-то скрывает!
– Я и сам вижу. Это ее право. Ясно?
Эдгар угрожающе навис над Гарри. Но старейшина не только не смутился; пощелкав шутливо языком, он произнес:
– Тогда выбирай одно из двух, Эдгар. Или ты отходишь на безопасное расстояние и больше мне на глаза не попадаешься, или я сейчас же прогоню тебя взашей из фермеров в партизаны. Ты ведь в курсе, что наши лучшие охотники будут выслеживать Танатоса?
Вороногрив оказался куда умнее, чем думала Помпея.
– Мне все ясно, старейшина.
– Ну вот и славно.
Эдгар удалился прочь вместе с подручными, словно обиженный волчонок. Гарри Угольгрив добродушно улыбнулся Помпее и сказал:
– Когда-нибудь, леди Мэри, я устану вас защищать.
– Не нужно больше слов, старейшина, – спокойно произнесла Помпея. – Я сегодня же уезжаю.
Гарри опешил:
– Куда?
«Да, куда?»
– Насколько я знаю, в Агийвии сорок две деревни на расстоянии четырехсолнечного4 галопа, в трех поселениях есть городские советы. Я побывала в пяти: в одной, где есть городской совет, и в четырех под контролем герцогов. У меня богатый выбор, не так ли? Целых тридцать шесть вариантов.
«А когда и эти варианты отпадут, куда ты пойдешь?»
– Желаю удачи, леди Мэри, и… мне стыдно за Эдгара.
– Ничего, – единорожка пошла прочь.
– Леди Мэри! – Помпея обернулась. – Я думал попросить вас о прощальном представлении, что скажете?
– Считайте это моим прощальным представлением, – Голуборогая взмахнула синим подбоем плаща, в ночном небе вспыхнули зарницы. Они зашипели, как бенгальские огни, сложившись в стихотворенье:
«До свидания, милый дружок,
Пусть запасов будет впрок!»
Сельчане радостно затопали.
– Прощайте!
– Да пусть земля щедро одарит тебя!
– Пока!
Под шумные овации Помпея подошла к старой тележке, выменянной у крестьянина из одинокой хижины. Запряглась в нее и выехала из деревни.
«Ты привлекаешь слишком много внимания, сестра!»
«Великая мойра Атропа, я попрошу вас помолчать!» – Помпея постепенно удалялась от огней деревни.
«Твои шоу слишком подозрительны!»
«Я вас не слышу».
«Такими темпами ты привлечешь внимание короля!»
«Вот и славно, он оценит мой фокус с огнями по достойному».
«Сестра!»
«До свидания, дружок».
Дальше тишина, и на темной тропе лишь щелканье сверчков да стрекот цикад. Только ради этой ночной музыки и света луны можно терпеть гневные взгляды агийвцев.
– Ты могла быть кем угодно, – заговорила сама с собой Помпея. – Почему ты выбрала путь кудесницы? Наверное потому, что публика дарит щедрую оплату, а может, ты просто любишь дарить радость другим. Да, все верно, радость! А может, дело в золотых монетах?..
Помпея мирно приближалась к густым зарослям Леса, не подозревая, что сотни пар красных глаз наблюдают за ней.
– Приготовиться к нападению!