Я вышел из дома Вито и Амели Скальфаро. Сигарета тут же оказалась в моих руках, дым достиг легких. Только сейчас я смог нормально дышать. Все время рядом с ними в легкие почти не поступал кислород. Мне казалось, если я начну нормально функционировать, то аромат спелых персиков проникнет внутрь, обоснуется там, и больше никогда я не смогу жить, не смирюсь с тем, что видел.
Она вздрогнула, потому что испугалась или потому что поняла, что я узнал ее?
Как мог не узнать? Как?
Я смотрел на ее фото много ночей подряд, запоминал каждую черту лица, каждую родинку и веснушку.
Почему судьба так распорядилась? Почему она к нам так жестока?
Мне хотелось вырвать ее из рук Скальфаро, и будь что будет. Пусть хоть весь мир сгорит в огне. Пусть все вокруг полыхает, умирает и возрождается. Зато она будет рядом со мной.
Я хотел вернуться в прошлое и убить всех, кто заставил меня поверить в ее смерть.
До отеля я добирался пешком, потому что требовалось движение. Я плелся по узким улочкам, заставленным маленькими домишками, и курил. Так много, как не курил уже давно.
Я бы проклял Лукаса за то, что он отправил меня сюда.
Что, если он знал? Что, если брат скрывал от меня ее все это время? Что, если он не говорил мне о судьбе Марго, как не говорил о том, что София нам совсем не мать?
Я набрал номер старшего брата. Он ответил не сразу, но на том конце провода все же раздался усталый голос брата.
– Ты знал?
– Знал что?
– Марго, – выпалил я, как обезумевший, – ты знал?
– Адам, ты пьян?
– Черт возьми, Лукас! Скажи мне правду! – повторил я, чувствуя, как в груди образовывается дыра. Мне хотелось рыдать, кричать и бить все, что находилось рядом. Мне хотелось, чтобы он сказал «нет». Пусть даже это будет ложь. Я бы не пережил предательства старшего брата. Я бы не пережил того, что все эти пять лет она жила в аду, пока я жалел себя.
– Адам, – это не Лукас. Его голос сменился мягким, почти убаюкивающим голосом Лолы. Стало тошно. Так тошно, что меня едва не вырвало себе под ноги. – Расскажи мне, что случилось, – прошептала девушка, я едва не рассеялся.
– Я попросил его ответить всего на один вопрос, а он струсил!
– Он просто не понял, о чем ты говоришь, – тихо, будто больному, объяснила Лола. Я почувствовал себя сумасшедшим и замолчал, докуривая сигарету. – Я делилась с тобой своей болью, помнишь? – она на мгновение замолчала, будто воспоминания все еще вызывали скребущее ощущение на душе. – Ты можешь поделиться со мной своей, Адам, можешь рассказать мне все, – и я рассказал. Вылил на нее свою боль так же, как сделала однажды она.
Лола не перебивала, слушала мой сбивчивый рассказ, только иногда говорила о том, что она рядом, что мы со всем разберемся. Я ей верил. У меня не было ни малейшего представления, что делать дальше. Я не знал, зачем говорил все это жене моего брата, и даже не знал, зачем обвинял его.
– Я не знал, – сдавленно проговорил Лукас, отобрав телефон у жены. Я шумно выдохнул и полез во внутренний карман пиджака за пачкой сигарет, которая оказалась пуста.
– Черт! – выпалил я, сжал коробочку и бросил прямо на асфальт, потоптавшись по ней еще несколько раз.
– Ты уверен, что это Марго? – после долгого молчания спросил брат. А я забыл, что мы говорили.
– Ты думаешь, я не узнал бы ее? – нервный смешок сорвался с губ сам по себе, потонув в пустоте вечерней улицы.
– Прошло пять лет.
– Не знаю, – признался я, выдохнул, пытаясь вернуть самообладание. – Я не знаю, Лукас. Таких совпадений не бывает.
– О ней никаких упоминаний до свадьбы с Вито, – оповестил он. – Может быть, ты даже не сумасшедший.
– Я рад.
– Что ты хочешь сделать? – я не знал. У меня даже не было четкой уверенности в том, что Амели Скальфаро – Марго. – Я на твоей стороне, Адам, но, пожалуйста, будь осторожен, – Лукас редко просил о таком. Я бы сказал, никогда. – Вито Скальфаро не тот, с кем можно играть в прятки. Это проигрышная стратегия. Назад я получу тебя пеплом в вазочке.
– Он знает о том, кто она?
– Если бы знал, не пустил бы тебя на порог, – отозвался Лукас. – Мы бы поддержали Тайфуна, и Вито бы не выиграл.
– Или он хочет поиграть.
– Не знаю, Адам. Честно. Я даю тебе свободу, просто вернись живым. И по возможности сделай то, ради чего приехал, – я ничего не ответил, сбросил вызов и уселся прямо на траву, теперь ощущая в груди только жгучую пустоту.
Лукас никогда не поступал так. Никогда не проявлял лояльность. Может быть, брак с Лолой все же что-то изменил в нем. Так, слегка, совсем незаметно, но что-то треснуло в его стальной броне. Она стала его слабостью. Моей слабостью всегда была Марго.
Слабостью и болью.
Я должен узнать наверняка то, что Амели это она.
Нам не нужна война с Вито, мы не выстоим. Я должен помнить о том, что клан превыше всего. Сначала семья, потом все остальное. Сначала долг, потом чувства.
Я выдохнул, поднялся с земли, поправил волосы и направился в сторону отеля, по дороге зайдя в магазин за сигаретами. Лукас прав. Я приехал сюда за подписью Вито на мирном договоре, а не для того, чтобы втянуть нас в войну из-за девушки. Нужно действовать по-другому.
Роскошный номер встретил темнотой и пустотой. Я, не раздеваясь, завалился на кровать, раскинув руки в стороны, и прикрыл глаза.
«Услышав ее смех во тьме, я полюбил ее» 1
Наверное, еще не придумали слов, чтобы описать то, как Марго появилась в моей жизни. Случайная встреча в библиотеке, которую я не ждал и не желал, изменила все.
Я смотрел на отца и Софию и понимал, что их жизнь страшна. Страшно быть рядом с таким мужчиной. И страшно быть таким мужчиной. Отец всегда внушал нам, что силой можно добиться всего. Сила и жестокость – вот что удерживает людей на их местах. Если ты силен и жесток, то ты на вершине. Если же ты слаб, и в тебе есть страх, ты мертв, даже если твое сердце все еще бьется.
Я соглашался с ним. Наверное, до тех пор, пока не понял, что кроме этих качеств есть еще сотня других.
Мне было уже достаточно лет для того, чтобы понимать других людей. Признаться, время в колледже самое скучное время в моей жизни. Я никогда не понимал, почему люди, не принадлежащие криминальному миру, так цепляются за жизнь, за жалкую работу и людей, которые их не ценят. У нас все было проще: не понравилось – убей.
Сейчас, лежа в пустом номере отеля и думая о девушке, которая однажды показала мне другую сторону человеческой натуры, я понимал, что в нашем мире не все просто, не все подчинялось правилам и законам, которые мы же и придумали.
Здесь отцы убивали детей. Здесь дети убивали отцов. Ради власти, денег, положения, из-за несогласия и споров. Здесь жизнь значила чертовски мало. Незаменимых нет – на твое место всегда есть другой кандидат.
Не всегда.
Гудки казались оглушительными, сердце колотилось в груди от дурного предчувствия, ладони сами по себе сжимались в кулаки от тревожности, кричащей внутри.
Я пытался не думать о плохом. Может быть, она просто опаздывала, помогала отцу по дому или матери в цветочном магазине. Она могла задержаться по любой причине. Или у нее сел телефон.
Звонок оборвался. Я набрал еще раз.
В этот раз раздалось всего два гудка, на звонок ответили. Но не та, кого я ожидал услышать.
– Адам, – я без труда узнал старшего брата. И вот тогда предчувствие стало реальностью. – Она в гараже отца, – сдавленно проговорил Лукас. Мне не требовались объяснения, я все понял и так. Случилось что-то плохое. Что-то ужасное. Что-то, что, вероятно, убьет меня.
Я провел ладонью по лицу и побежал, оставил позади наше любимое место и сорвался на бег. Переставлял ноги так быстро, как только мог, заставляя сердце работать на износ. Легкие не справлялись с поставкой кислорода, кажется, я даже не дышал, пока пересекал маленький ночной город и сходил с ума от догадок и ужаса, пробирающегося под ребра. Я знал, что не прощу себе то, что увижу.
Лукас встретил меня у ворот. Он выглядел слишком серьезным, суровым и не хотел пускать меня внутрь, но я оттолкнул его и ворвался в гараж отца.
В нос тут же ударил металлически-сладковатый запах, от которого в желудке поднялась волна тошноты. Я не сразу заметил ее. Темнота казалась осязаемой, обволакивающей, а она в ней – тенью.
Я упал на колени, даже не обратил внимания на пронзившую ноги боль. То, что творилось внутри ощущалось в сотни раз больнее, будто в меня влили раскаленное стекло, которое застыло в груди, а затем лопнуло, застряв осколками в органах.
Марго лежала на полу, вся в крови и синяках, казалась такой маленькой, такой невинной, что мне захотелось удавиться, выстрелить себе в голову, лечь рядом с ней и умереть.
В одном из миров мы все же должны быть счастливы.
Может быть, этот мир – смерть?
– Моя Марго, – прошептал я, не сдержав стон боли, пока слезы скатывались по щекам. Руки сами потянулись к ней, плевать на кровь, на то, что Лукас и отец находились рядом, на то, что они смотрели.
Я притянул ее к себе в объятия, она была такой холодной, такой неживой. От нее все еще пахло спелыми персиками. И ее волосы все еще сверкали в свете луны настоящим шелком.
Я плакал, прижимал к себе остывающее тело, пачкал лицо, руки и одежду в ее крови, и кричал. Так громко, будто вместе с криком боль могла покинуть душу, освободить.
Я баюкал ее. Девушку, что стала моей первой любовью. Девушку, которой пообещал защиту и счастье и не сдержал слово.
Как она умерла? Кто ее убил? Мучилась ли она?
Мне не хотелось верить в то, что это не сон. Я хотел проснуться, открыть глаза и понять, что это кошмар после предупреждения отца об опасности. Но почему-то запах крови стоял в носу, а Марго безвольной куклой лежала в моих объятиях.
Кажется, Лукас оттащил меня от нее, поднял на ноги, несколько раз дал пощечину, пытаясь привести в чувства, а потом сунул в холодный душ, отмывая кровь с моего лица и волос, пока я безучастно смотрел в пустоту. Я не видел смысла в том, что он делал. Я не видел смысла ни в чем, что происходило после ее смерти.
Кроме мести. Я отомстил врагам отца за нее.
Я открыл глаза, между ребрами что-то сжималось, будто я снова оказался в том месте и держал ее тело.
Но кому я тогда мстил?
Что же с тобой случилось, Марго? Как ты стала Амели? Как стала женой Вито Скальфаро? Почему не пришла ко мне?
А что бы сделал шестнадцатилетний мальчишка?
Стало больно, ненавистно от мыслей, что я мог разрушить ее жизнь, что мой мир поглотил ее.
В дверь вдруг постучали, заставив вздрогнуть и напрячься. Я достал пистолет и поднялся с кровати. Слишком поздно для визита гостей и персонала.
В глазке виднелся только пустой коридор, я приоткрыл дверь, выглядывая наружу. Никого. Только белый конверт на вычищенном красном ковре. А внутри записка, на которой красовалось всего несколько слов:
«Мир с Вито – самая большая ошибка твоего босса».
Я хмыкнул, еще раз оглядел коридор и захлопнул дверь, закрыв сразу оба замка.
Лукас предупреждал, что другие семьи могут влезть, пытаться переманить нас на их сторону и тоже объявить Скальфаро противостояние. Но я должен придерживаться цели – сделать Вито нашим союзником. Хотя этот план грозился рассыпаться прямо нам под ноги. Я стал угрозой для своего же клана, и если бы Лукас не был моим братом, я бы уже давно кормил червей.
Пистолет отправился на тумбочку, сообщение о предупреждении – Лукасу, а я на кровать. Сон этой ночью явно меня не навестит. Мне оставалось только представлять то, как Амели расскажет мне правду. То, как она отзовется на имя данное при рождении.
Я прикрыл глаза, пытаясь придумать, как вытащить из нее правду.
И придумал.
Вспомнил одну незначительную деталь.