Глава 5, в которой Коля ошибается насчет сердца в клетку, а Катенька вместе с Ниной Степановной собирают осенние листья
– Николай! Вынь наушники сейчас же! – взвизгнула Алла Ивановна, учительница физики.
– А? – Коля вынул один наушник и уставился на нее.
– Бэ! Наушники быстро убери!
– Я быстро не умею, могу убрать медленно, – равнодушно ответил Коля и класс разразился хохотом.
– А ну-ка замолчали все! – вскричала Алла Ивановна. Когда Коля шутил, она теряла управление классом. Вот и сейчас все продолжали смеяться, не обращая на учительницу никакого внимания. – Вон из кабинета, Панов!
– Вон так вон, – равнодушно сказал Коля, сложил книжки в рюкзак и направился к выходу. Алиса Водовозова, Ира Пономаренко, Аня Велтистова и Даша Клубина восхищенно посмотрели ему вслед. Класс притих.
Коля расположился в коридоре, на подоконнике, совсем рядом с кабинетом завуча. Но его это не волновало. В конце коридора возилась уборщица, поглядывая на Колю, но его и это не волновало. На уроке физики, пока он слушал музыку, его посетила мысль: а вдруг листок с сердцем подкинула не мелкая Лидка, а какая-нибудь симпатичная девушка? Например, Алиса Водовозова. Она всегда так недвусмысленно смотрит на него, а он делает вид, что не замечает.
Коля решил проверить это во что бы то ни стало. И прямо сейчас. Он посмотрел в конец коридора: там все еще размахивала тряпкой эта тетка. Как ее называют? Тетя Нина.
– Тетя Нина! – позвал он.
Нина Степановна делала вид, что моет пол, а сама украдкой наблюдала. Колю выгнали из класса – это как пить дать. Опять что-то натворил. Вышел, хлопнул дверью, уселся на подоконник, засунул наушники в уши. Поглядывает на нее. Что это? Почему это? Нина Степановна низко опустила голову – вдруг увидит, что она покраснела – и принялась неистово тереть черные полосы от кроссовок на линолеуме.
– Тетя Нина! – услышала она его голос и вздрогнула всем телом. Он знает, как ее зовут? Только вот эта «тетя». Как бы она хотела, чтобы Коля назвал ее просто – Нина…
Ой, он идет прямо к ней. О господи! Ой! Ой!
Нина Степановна терла полосы на линолеуме все неистовей.
– Тетя Нина, – услышала она совсем близко, где-то над своей макушкой. – Помогите, пожалуйста.
Нина Степановна распрямилась. Щеки предательски горели. Она взглянула в синие глаза и чуть не рухнула на пол. Но удержалась, оперевшись о швабру.
– Тетя Нина, загляните в семнадцатый кабинет и скажите, что Алису Водовозову вызывают к директору, – парень смотрел с надеждой, а Нина Степановна почти ничего не соображала, глядя в эти глаза. Она со всей силы сжала швабру.
– Мне нельзя, – продолжал Коля, расценив молчание уборщицы как недоверие. – Меня выгнали, скажут, что это просто шутка. А это не шутка, – он поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону.
«Какой красивый палец, – подумала Нина Степановна, проследив за этим движением. – Какой красивый Коля».
Что-то горько-сладкое растекалось во всем ее существе.
– Поможете? – спросил парень.
Нина Степановна кивнула, засунула швабру в ведро и поплелась на негнущихся от волнения ногах (он разговаривал с ней! Он попросил помощи у нее!) к кабинету. Постучала и почти сразу просунула в щель голову:
– Эээ… Здравствуйте. Тут Алису Водовозову к директору вызывают. Срочно, говорят, – промямлила она. В горле вдруг пересохло, сердце заухало в груди. Она обвела взором класс, с первой парты третьего ряда медленно поднялась высокая светловолосая девушка и растерянно посмотрела на учительницу.
– Иди, Алиса, – Алла Ивановна взглянула на девушку поверх очков и строго добавила: – Раз тебя вызывают. К директору, – подчеркнула она последнее слово. Учительница была уверена, что раз вызывают, значит, Алиса что-то натворила. А ведь хорошистка, и туда же!
Алиса вышла. Нина Степановна направилась к ведру, стараясь ступать беззвучно, чтобы не упустить, о чем они там говорят, за ее спиной.
– Это я тебя вызвал, – услышала она голос Коли. Дошла до ведра, наконец, и стала смачивать тряпку, поглядывая на Колю с Алисой. Парень сидел на подоконнике, а девушка уперла руки в боки и взирала на него.
– Ну и зачем?
– Поговорить надо.
– Ты пока поговори, а я пойду, – девушка развернулась, но Коля ухватил ее за локоть.
– Это что еще за финт? – поинтересовался он.
– У меня урок.
– Прилежная девочка, когда кто-то рядом, – он кивнул в сторону Нины Степановны. – А как подкидывать мне любовные послания, так ты первая?
– Чего?!
– Того!
– С дуба рухнул? Башкой ударился?
– Если не ты, то кто?
– Да хоть кто! – вскрикнула взбешенная Алиса. – Ира Пономаренко, Аня Велтистова, Даша Клубина, Таня Симоненко!
– Спасибо за список, – улыбнулся парень. – Насчет Тани Симоненко я не знал.
Алиса прикусила губу, поняв, что наделала.
– Лучше бы ты, – сказал Коля, все еще улыбаясь.
Алиса переступила с ноги на ногу, стараясь не смотреть на Колю.
– А что там было написано? – спросила она, глядя в пол.
– Нарисовано сердце и в нем мое имя.
– Детский сад. Так делает только мелкотня.
– Вот я и подумал на тебя, малышка, – ласково сказал Коля, прищурившись и улыбаясь.
– Дурак.
Алиса резко повернулась и пошла к кабинету, а Коля остался сидеть на подоконнике.
Нине Степановне нужно было поменять воду в ведре. Когда она вышла из туалета, коридор был пуст.
Прозвенел звонок с шестого урока. Нина Степановна оставила ведро и швабру в подсобке, а сама спустила на первый этаж, подошла к двери продленки. Слышно было, как шумели дети. Она даже различила звонкий голос Катеньки, переливистый Анин и бойкий Димин. Украдкой заглянула в щелочку. Даша заметила ее – стояла у самой двери – и воскликнула:
– Нина Степановна пришла! Нина Степановна пришла!
Той пришлось заглянуть в кабинет, чтобы поздороваться с учительницей продленки.
– Заходите к нам, Нина Степановна, – сказал Дима. – Мы делаем жирафа из бумаги.
– А я! А я! – подскочила к ней Катенька, схватила за руку и стала затягивать в класс. – А я вам секрет хочу сказать!
– Анна Сергеевна… – виновато проговорила женщина, входя в кабинет вслед за Катенькой.
– Конечно, заходите, Нина Степановна, – сказала учительница. – Посидите с нами, если хотите.
Она была признательна уборщице, та не раз выручала, когда ей нужно было отлучиться. Сидела с детьми. Даже вон Катеньку провожает до дома, когда за ней мама не успевает приходить.
Нина Степановна смущенно улыбнулась. Ей хотелось узнать, что там за секрет у Катеньки. А еще ей было грустно, что Коля так смотрел на Алису и назвал ее «малышкой». Но она старалась об этом не думать.
Она уселась вместе с Катенькой за последнюю парту и та принялась ей шептать на ухо. Получалось щекотно и неслышно. Нина Степановна похихикала немного и предложила Катеньке:
– А давай переписываться, – она положила на парту листок. – Ты напишешь на нем свой секрет, я прочитаю и отвечу.
– Давайте! – глаза у Катеньки загорелись, она схватила ручку и стала карябать неровные крупные буквы, высунув язык от напряжения.
«Лиза лубит Диму. Дима лубит Свету», – вот что у нее получилось.
«А Света кого любит?» – написала Нина Степановна.
Катенька не выдержала, бросила ручку и принялась жарко, шумно шептать:
– А Света тоже любит Диму! Антон видел Светин листочек с сердечком и рассказал, что это она ему написала. А Дима не может сказать Свете ничего. Он боится и краснеет! Я сказала Свете. А она не может сказать Диме ничего, потому что тоже боится и краснеет!
– Ничего себе, – развела руками Нина Степановна. – Надо с этим что-то делать.
– Да! – моментально согласилась Катенька. – Я хочу запереть их в кладовке, где рисунки всякие лежат. Там как будто маленькая комната. Они тогда поговорят.
– А как ты это сделаешь? – заинтересовалась Нина Степановна.
– А я скажу, что мне нужно поговорить со Светой, а потом скажу, что мне нужно поговорить с Димой. И скажу: в кладовке. А они придут туда. Я закрою.
– Подопри дверь стулом тогда, – посоветовала Нина Степановна.
– Ладно, – важно кивнула Катенька.
– А сама ты кому нарисовала сердечко? – спросила женщина. Ей вдруг стало интересно. Вчера она не заметила: Катенька прикрывала рукой.
– А это секрет.
– Даже от меня? – удивленно вскинула брови Нина Степановна.
Катенька взяла ручку и написала: «Антон». Значит, все-таки Антон. Нина Степановна улыбнулась.
«Надо будет запереть их в кладовке», – подумала она, потому что знала, что Антону тоже нравится Катенька.
После шести часов дети разбрелись по домам. Нина Степановна помыла пол на первом этаже. Катенька сидела на скамейке при входе: за ней никто не пришел. Нина Степановна отнесла все в подсобку, надела свое клетчатое пальто, прихватила сумку, взяла Катеньку за руку и они пошли.
Они любили ходить по листьям. С каждым днем листьев на тротуаре становилось все больше. Катенька подбирала самые красивые и делала из них букет. Обычно. Но сейчас она шла тихая, глядела себе под ноги, шкрябала носками ботинок по асфальту.
– Что такое, Катенька? – спросила Нина Степановна.
Девочка сделала несколько шагов, опустив голову еще ниже, но вдруг остановилась. Плечи ее мелко затряслись.
– Катенька, ты плачешь?
– Да, – тихо-тихо проговорила девочка.
– Почему? Тебя кто-то обидел? – Нина Степановна присела перед ней и старалась заглянуть в лицо, но Катенька пряталась. Ресницы ее были длинными и мокрыми.
– Нет, не обидел, – почти беззвучно сказала та.
– А что тогда? Что не пришли за тобой? Мама работает, наверное.
– Нет, не из-за этого.
– А из-за чего?
– Не из-за чего.
– Ну Катенька. Скажи. Мы придумаем что-нибудь.
– Я не знаю, – проговорила та и шмыгнула носом. По лицу текли ручьи. – Я когда сказала, что Света любит Диму, а Дима Свету, – она судорожно всхлипнула, – а потом еще сказала, что запру их в кладовке…
– Ну?
– Я не буду.
– Что?
– Запирать их в кладовке.
– Почему, Катенька?
– Я не знаю, – девочка заплакала в голос. – Я когда сказала, что Дима любит Свету, мне сразу стало не так. Я перехотела, чтобы они поговорили и перестали краснеть друг на друга.
«Вот оно что, – подумала Нина Степановна. – Значит, все-таки не Антон, а Дима. Ох уж этот Дима!»
– Я сама хочу в кладовку с Димой! – всхлипнула Катенька. Нина Степановна едва заметно улыбнулась. Первая любовь. Катенька не понимает, что с ней происходит. Она видела, как краснеют другие, а теперь и сама будет.
– Скажи ему, – посоветовала Нина Степановна.
– Я боюсь, – проговорила девочка и еще раз всхлипнула. Слезы перестали течь, она с надеждой посмотрела в доброе лицо Нины Степановны. – Скажите вы ему.
– Сказать? Хорошо, скажу.
– Нет, – испугалась девочка. – Да. Нет. А он…
– Что он?
Лицо Катеньки стало серьезным и каким-то взрослым. Дорожки на щеках высохли.
– Он же Свету любит.
«Ему всего восемь лет, – хотелось сказать Нине Степановне. – Это не навсегда!.. А в семнадцать лет – навсегда? – вдруг подумалось ей. – А в пятьдесят? Не все ли равно, сколько лет? Кажется, что любовь в восемь – это несерьезно. С высоты взрослого возраста кажется. А вон какие глаза у Катеньки: серьезные и грустные. Мда…»
– Давай соберем букет из листьев, и ты ему подаришь завтра? – предложила женщина. – Может, он догадается, что ты его…
– Тссс! – Катенька приложила палец к губам и глазами, полными укора, уставилась на нее. – Это Большой Секрет.
Нина Степановна улыбнулась девочке, показала жестом, что закрывает рот на замок, нагнулась и подобрала красивый оранжевый лист. Катенька все с тем же грустно-серьезными выражением на лице принялась собирать листья. А ведь это самая смешливая и шумная девочка в классе! Вот что с людьми делает любовь.