Глава 1, в которой мы внезапно узнаем, что Нина Степановна влюбилась
Нина Степановна влюбилась. Так уж вышло. Она и сама не хотела, и не верила сама…
Сегодня ей исполнилось пятьдесят.
Она смочила тряпку в ведре с водой, вдела ее в швабру и принялась оттирать черные полосы от кроссовок в школьном коридоре. За дверью продленки кричали дети и ей отчаянно хотелось туда.
– Нина Степановна, – виноватым тоном позвали. Женщина обернулась и увидела Анну Сергеевну, молоденькую учительницу. – Не могли бы вы снова посидеть с малышами, я…
– С удовольствием! – перебила Нина Степановна и улыбнулась во всю ширь лица. А оно было широким, как блин на Масленицу. Она поставила швабру в ведро, вода булькнула, Нина Степановна дернула ручку двери продленки на себя.
– Нина Степановна! – заголосили дети и бросились обниматься.
– А мы рисуем сердечки! Как будто любовь! – сообщили девочки, показывая мятые листочки в клетку. На них красовались разные по форме и размерам сердечки.
– А мы не рисуем сердечки, – на всякий случай уточнили мальчики, чтобы на них, не дай бог, не подумали. – Мы машины рисуем. Грузовики. Самосвалы и электровозы. Вот!
Нина Степановна поглядела на самосвалы счастливыми глазами. Но сердечки ей были ближе, потому что она и сама… Эх.
Нина Степановна проворно подскочила к учительскому столу, взяла листочек в клетку.
– А вы покажете нам, как правильно рисовать сердечки? – спросила Катенька, протягивая женщине свой листочек с покореженным, несимметричным сердцем посередине.
– Конечно, Катенька, покажу, – Нина Степановна взяла ручку и вывела на листе ровное сердце. «Коля» – написала она внутри него, и пронзила сердце неумолимой стрелой с метелочкой на конце.
– А кто такой Коля? – спросила девочка Даша, хитро улыбнувшись и сверкнув дыркой из-под выпавшего переднего зуба.
Нина Степановна вздохнула. Кто такой Коля? Коля – это Коля. Коля – это что-то…
– Просто имя мальчика. Вписываешь в сердце и получается, как будто он тебе нравится, – объяснила она.
Девочки засмущались, покраснели, а мальчики гордо отвернулись и снова занялись грузовиками.
– А Дима сказал Пете, что ему нравится Света, – поделилась новостью Катенька и захихикала.
Нина Степановна посмотрела на Диму. Тот ничего не слышал, рисовал синюю машину.
– А почему Дима не сказал Свете? – спросила она у Катеньки.
– Да вы что? – та захихикала еще сильнее и покраснела.
– А откуда ты знаешь, если он сказал Пете? – заинтересовалась Нина Степановна.
– А я слышала! Они думали, я не слышу, а я притворилась, что мимо иду! – зашептала Катенька и снова рассмеялась.
– Какая ты хитрая, Катенька, – с плохо скрываемым одобрением проговорила Нина Степановна.
– А нарисуйте нам сердечки, а мы впишем имена! – воскликнула Аня. Девочки снова захихикали. Почти у каждой было припасено заветное имя. А у кого не было припасено, те все равно захихикали, чтобы никто не догадался, что у них не припасено. Только круглолицая рыжая Лиза хлопнула ресницами два раза, сидя на своем месте. Она была очень робкой девочкой.
Нина Степановна заговорщически подмигнула Ане, достала из ящика стола несколько листочков в клетку и нарисовала на каждом по крупному сердечку – чтобы поместились даже самые большие имена. Мальчики как ни в чем не бывало продолжали рисовать машины, но притихли, и у многих горели уши. Они хотели подглядеть, какие имена впишут девочки, но, чтобы их не раскусили, внимательнейшим образом рассматривали свои рисунки.
Нина Степановна раздала листочки, и Лизе дала листочек тоже, с красным сердечком. Лиза пододвинула его к себе пальцами, поглядела по сторонам – чтобы никто не смотрел, и склонилась над листочком, закрывшись рукой.
– А Лиза тоже любит кого-то! – воскликнула Аня с восторгом в голосе. Макушка Лизы дернулась, но она не подняла лица от парты, все водила и водила ручкой по листу. Аня, немного поглядев на лизину макушку, повернулась к своему розовому сердцу. Нина Степановна видела, что девочка раздумывает, какое бы имя написать, – значит, ей пока никто не нравится. Нина Степановна похлопала ее по плечу, девочка улыбнулась и вписала имя «Леша». В их классе не было Леши.
Нина Степановна склонилась над своим листочком – с фиолетовым сердцем – вздохнула и написала: «Коля». А можно было «Николай», подумала она и схватилась за стерашку. «Николай» солиднее смотрится. Она стерла «Колю», исправила.
– Нина Степановна! – строго сказала женщина, заглянувшая в класс. – Вы опять здесь. А ведро в коридоре стоит. Почему вы здесь?
– А меня… а Анна Сергеевна… – замялась Нина Степановна. Она смотрела на завуча Инну Алексеевну затравлено, побаивалась ее. Влажными пальцами мяла под партой свой листик с сердцем.
– Идите, пол домывайте, – отрезала та.
– Да я на минуточку. Анна Сергеевна просто вышла ненадолго. Меня попросила.
Дети притихли и растеряно глядели на завуча. Они тоже ее побаивались.
– "На минуточку", – проворчала та. – Идите. Я верну Анну Сергеевну, – как-то мстительно заявила завуч и скрылась.
Нина Степановна развела руками: мол, работа. Дети приуныли.
– А давайте, – сказала Катенька, но по лицу было видно, что она еще не додумала свою мысль до конца. Нина Степановна внимательно смотрела на нее, дожидаясь. – А давайте, мы свернем наши листочки и Нина Степановна раздаст тем мальчиками, чьи имена написаны! – закончила Катенька.
Мальчики сделали невозмутимый вид, хотя глаза их заблестели.
– А я видел, какой у тебя листочек, – сказал Антон, но Катенька и бровью не повела. «Это значит, что на ее листочке написано не Антон», – догадалась Нина Степановна. Ей нужно было бы ринуться в коридор, к ведру. «Но листочки с сердечками гораздо интереснее!» – подумала женщина и собрала их у девочек.
Она перемешала листочки, стала разворачивать и отдавать тем мальчикам, чьи имена написаны. Три штуки достались Диме, он с деланным равнодушием сложил их рядом со своей нарисованной синей машиной. «А потом, когда никого не будет рядом, примется рассматривать, гадать, кто написал, – решила Нина Степановна. – И будет надеяться, что один от Светы. А я знаю, что один и вправду от Светы, – мысленно похихикала женщина. – У нее было оранжевое сердечко, вон оно, лежит у него с самого верху».
Большинству мальчиков досталось по одному листку, Антону два, а Ване и Пете ни одного.
«Ну вот, – подумала женщина. – Если бы я знала, что буду раздавать, нарисовала бы Ване и Пете и незаметно подмешала бы».
– Нина Степановна! Вы еще тут? – на этот раз завуч выглядела еще более сердитой. Мимо нее в класс с виноватым видом протиснулась Анна Сергеевна.
– Нельзя же было оставлять детей одних, – развела руками уборщица. – Уже иду к ведру.
Она подмигнула Катеньке, махнула рукой всем детям, улыбнулась Ане и Пете, которые сидели за одной партой.
– До свидания, Нина Степановна! – воскликнули дети хором.
Прозвенел звонок на урок и женщина принялась мыть опустевший после перемены коридор.
