– И что случилось потом? – спросила я, засунув руки под подушку.
Последние два дня Мюриэль развлекала меня историями о своем прошлом. Некоторые из них я уже слышала, но не эту. Когда мы лежали на ее двуспальной кровати, а часы на тумбочке показывали время светящимися красными цифрами – четыре часа утра, – ее холодные пальцы скользили по моим волосам. Со вчерашнего дня Мими не вставала, но винила в своей вялости недостаток сна, и да, мы мало спали, по крайней мере я. Она же часто дремала, иногда посреди наших разговоров.
Эгоистично, но я хотела, чтобы она не спала. Я жаждала сохранить с ней как можно больше моментов, чтобы в ближайшие месяцы к ним возвращаться. Уже однажды пережив душевную боль, я знала, что первый год будет самым трудным.
– Так что же сделал Пьер?
Ее губы, такие бледные без помады, задумчиво изогнулись.
– Он отвел меня в тир. Научил обращаться со всем, от пистолетов до винтовок.
Я закатила глаза.
– Как романтично.
Мими повернула голову и открыла глаза.
– Это спасло меня, Селеста.
– Спасло?
Ее рука замерла в моих длинных каштановых волосах.
– От моего отца.
Мои зубы заскрежетали. Я обещала не вмешиваться, но вопрос вырвался сам собой.
– Как он тебя обидел?
– Так, как могут обидеть только мужчины, которым не хватает самообладания и морали.
Я никогда не выбирала никого со счетом выше сорока, но грех мне не чужд. То, что я не выбирала их, не означало, что я не изучила анкеты и преступления, которые они совершили, дабы заработать свои баллы. Жестокие преступления. Неискупимые. Вот истинная причина, по которой я держалась в стороне, не считая их достойными. Они были монстрами, более ужасными, чем те, что населяли истории офана Пиппы.
Мои мысли вернулись к Найе. Я подумала, как однажды ей придется иметь дело с подобными грешниками, решать, заслуживают ли они второго шанса и станет ли она той, кто дарует его им. Обычно самых опасных, особенно мужчин, оставляли неоперенным мужского пола, но некоторые девушки тоже брались за них. Лей так и поступила.
Вот только Джаред оказался не столь ужасен, потому что заработал свой трехзначный счет из-за ошибки мужчины, который вдохновил меня на покупку неоновой свиньи с крыльями.
– Твой отец еще жив?
– Нет, ma chérie.
– Как он… умер?
– Безболезненно. К сожалению. – Ее внимание переключилось на жемчужно-серый потолок. – Я слишком хорошо прицелилась.
– Мне так жаль, Мими.
– О чем ты сожалеешь?
– О том, что ты пострадала от руки того, кто должен был тебя любить.
– Хм-м. – Она провела рукой по мягкому одеялу. – А мне не жаль. Будь отец добряком, я бы не встретила Пьера. Не встреть я его, не научилась бы стрелять. А если бы не научилась обращаться с оружием, Исаак Адлер никогда бы не нанял меня, и я не смогла бы вырастить Джареда, а потом и тебя. – Она провела костяшками пальцев по моей щеке. – Я верю, что все происходит по какой-то причине. Даже ужасные вещи. – Мими приняла мое молчание за непонимание, потому как добавила: – То, что не уничтожит, изменит тебя. Помни об этом, Селеста. Помни, что тот же самый огонь, который обращает песок в стекло, способен обратить бревна в пепел.
Если только это не ангельский огонь. Ангельский огонь обращал материю в ничто. Он сжигал крылья и уничтожал души.
Я перекатилась на спину.
– Не люблю огонь.
– Жизнь без огня была бы холодной и тоскливой, ma chérie. – Мими провела по одной из фиолетовых дуг, окаймляющих мои глаза, – отсутствие сна сказалось на моей внешности, наградив меня темными кругами. – Теперь поспи немного, а утром мы приготовим блинчики, чтобы я могла продемонстрировать чудеса огня. Если только ты не предпочтешь есть сырое тесто.
Я искоса взглянула на нее, ответив на слабую улыбку.
– Можешь рассказать мне больше о Пьере? Что с ним случилось?
– Он был в составе иностранных легионов.
– И?
– Закрой глаза, и я расскажу тебе историю о том, с чего мы с Пьером начали, а затем и о том, чем все закончилось.
Закончилось. Как я ненавидела это слово.
Я заставила себя сомкнуть веки, когда Мими начала свой рассказ. Казалось, мой разум заключил тайный сговор с сердцем, не желая слышать концовку, и отключился, пока Мюриэль и Пьер все еще были счастливы вместе.
Вздрогнув, я резко проснулась, когда по краям плотного бордового дамаста забрезжил рассвет, проклиная себя за то, что упустила драгоценное время с Мими. Протерев глаза от остатков сна, я перевернулась.
Когда мой взгляд встретился со взглядом, который я не видела много лет и который, как я надеялась, больше никогда не увижу, я села.
Прибытие серафима означало только одно: Мими больше нет.