Карибу-Кантри, 27 сентября, воскресенье. Немногим более двадцати лет назад
Уитни бежит, хотя в груди полыхает огонь. У нее пересохло в горле. Стебли полыни, сосновые иголки и острые камешки впиваются в босые ступни. Кровь стекает по внутренней стороне ее бедер, оставляя липкие следы в сухой траве за ее спиной.
Уитни опускается на четвереньки. Тяжело дыша, она внимательно прислушивается к звукам осеннего леса.
Трава колет ее голые ягодицы. Рваная ткань платья пристает к коже. Левую грудь пересекает рваный порез, а вокруг соска остались следы от укуса. Ее длинные волосы – такого же желто-золотистого оттенка, как и трава, где она прячется, – слиплись от пота и грязи.
Уитни слышит тихий рокот двигателя, который доносится с лесовозной дороги на дальнем краю озера. В воздухе сгущается гнетущая, потрескивающая энергия: приближается гроза. Деревья в лесу громко перешептываются и раскачиваются под порывами ветра.
Но она не слышит их.
Высоко в небе раздается протяжный крик пустельги, и Уитни резко вскидывает голову. Она достигла лесной опушки и не знает, что делать дальше. За этой безопасной границей начинается открытое поле. Оно заросло отцветшим иван-чаем, и клочки белого пуха носятся над лугом, словно летний снег, пока вдалеке рокочет гром, а грозовые облака наползают все ближе. Лес погружается в тень.
Уитни знает эту местность. За плотной рощей деревьев на противоположной стороне луга находятся обветшавшие постройки заброшенного летнего лагеря. Это часть ранчо Хогена, и она может спрятаться там.
Но ужас держит ее в крепких тисках. Они могут вести наблюдение. Могут ждать, пока она не выбежит на открытое место, словно раненый олень. Время растягивается до предела. Облака клубятся все гуще и закрывают потускневший солнечный диск. Луг тоже погружается в полутьму.
Она оторвалась от них? Возможно ли это?
Теперь гром грохочет совсем близко. Звук с силой ударяет по барабанным перепонкам. Страх подталкивает Уитни к действию. Она приподнимается и ныряет в заросли иван-чая. Не разбирая пути, она ломится через гущу стеблей и сухих соцветий, но ее взгляд решительно устремлен на проем между деревьями на другой стороне поля. Ее белые ягодицы мелькают в траве, как круп убегающего белохвостого оленя, идеальная мишень для охотника.
Она слышит гиканье у себя за спиной.
В противоположном направлении с ревом пробуждается к жизни двигатель мотовездехода. Она окружена, путь к бегству отрезан.
По лицу Уитни струятся слезы, но она не останавливается. Она пробивается через спутанные стебли, направляясь к просвету между деревьями и к возможному спасению.
Рявкает выстрел. Птицы стайками взмывают из-под лесного полога. Пуля с горячим шелестом проходит рядом, мимо ее щеки. Уитни кричит и отклоняется в сторону. Снова гремит гром; небо становится черным. Крупные капли дождя начинают бомбардировку.
Еще один хлопок выстрела.
Уитни ощущает удар в плечо. Сила удара вместе с полученным шоком заставляет ее развернуться боком, и она падает в заросли иван-чая. Какое-то время она лежит на спине, оглушенная, скрытая густой растительностью. Горячая сырость сочится под плечом. Все кончено. Уитни больше не может дышать. Дождь хлещет в ее запрокинутое лицо. Словно в абсурдном видении, она сознает, что небо окрасилось в зловещий багровый свет.
Уитни думает о своей матери. Ее маме нравятся грозы. Потом она думает о своих ошибках… о Треворе и Эше. Все пошло не так, как было задумано. Уитни начинает уплывать на волнах неописуемой боли, но пронзительный свист приводит ее в чувство. Ее глаза распахиваются, сердце отбивает дикую чечетку в груди. Она не может умереть, не может. Она не умрет.
Уитни старается перекатиться на бок, но не может, потому что левая рука не слушается ее. Она хватается за стебли иван-чая здоровой рукой и кое-как приводит себя в сидячее положение. С неба льет напропалую; дождь хлещет ей в спину, смахивает мокрые волосы на лицо. Ветер кружит над полем и сотрясает кроны деревьев в лесу. В уме невольно возникают строки из песни, которую она слышала в автомобиле Эша.
Все, что я хочу, – это пожить в Эл-Эй.
Прежде чем умру, хочу кутить в Эл-Эй.
Веселье всю ночь, пока она не сгинет прочь
И солнце не взойдет над Эл-Эй…
Уитни была так близка к этому.
Очень близка.
Воплотить свою мечту. Увидеть Лос-Анджелес. Она почти вырвалась отсюда. Казалось, все будет хорошо и даже весело. Теперь она хочет только остаться в живых. Отправиться домой, к маме. Туда, в знакомые объятия трейлерного парка.
Еще один треск ружейного выстрела. Все движется, как в замедленной съемке, когда шрапнель разлетается от ствола рядом с ее лицом. Мелкие щепки вонзаются в щеку и ослепляют правый глаз. Хныкая и причитая, Уитни уползает в заросли на другой стороне луга. Тут темно, очень темно. Наверное, безопасно. Ее левый глаз приспосабливается к полумраку. Лесное ложе покрыто папоротником и кустиками голубики. Уитни находит знакомую тропу и начинает брести по ней.
Голоса! Уитни слышит голоса. Мужчины кричат, приближаются к ней. Рев вездехода становится громче.
Она видит старую хижину, покрытую сухим мхом и лишайником. Молодые ростки пробиваются между сгнившими половыми досками. В тенях этих развалин стоит олень. Уитни застывает на месте. Олень смотрит на нее большими, влажными глазами.
Но вездеход приближается, и олень бросается в сторону, с громким треском ломая кусты. Ее охватывает паника, и она оборачивается вокруг. Где спрятаться? Старые хижины они осмотрят в первую очередь. И почему ей пришло в голову, что там она может спастись?
Ее взгляд падает на кедровое бревно. Это старинное, давно упавшее дерево, покрытое мхом, оранжевым лишайником и папоротником. Сгнивший ствол мог бы послужить для медвежьей берлоги на зиму или стать убежищем для пумы, в надежном месте выращивающей своих котят. Уитни заползает внутрь, волоча за собой вялую окровавленную руку. В дереве пахнет так же, как в старом сундуке, где ее бабушка хранила меховое пальто. Знакомый запах. Надежный, как семья. Приветливый. Уитни заползает все глубже, пока не становится слишком узко. Тогда она сворачивается в клубок, глубоко в своей пещерке. Мягкий кедровый луб щекочет ей руки и ягодицы. Рев вездехода стихает где-то за бревном.
Она слышит очередной крик. Еще один выстрел. Она зажмуривается в ожидании, когда ее начнут вытаскивать за ноги. Но голоса отдаляются, как и топот ног в лесу. Внезапно становится совсем тихо, если не считать звука капель, барабанящих по бревну.
Они погнались за оленем, думает она. Дух оленя отвлек их и спас ее.
Ее тело охватывает безудержная дрожь. Уитни крепко прижимает ладонь ко рту, чтобы заглушить плач. Просто на тот случай, если один из них еще рядом и если это фокус, чтобы выманить ее.
Но она больше не слышит их.