Заканчивался август 1937 года. Ночь. На стене монотонно отстукивает время «Король Парижа», ходики прошлого века. На против часов, висит портрет Иосифа Виссарионовича Сталина. В квартире никого, кроме самого хозяина. Мужчина лежит на кровати, натянув до пупка тонкое одеяло и неторопливо потягивает папиросу. Левой рукой сминает пустую пачку «Казбека» и бросает на тумбочку. Она, перевернувшись несколько раз в воздухе, падает в аккурат возле полной пепельницы. Смакуя папироску, человек втягивает табачный дым и размышляет…
«…живу один. Жены нет. Пока, нет! Не потому что, не люблю женский пол, а потому, что строю карьеру. Чем выше я поднимаюсь по карьерной лестнице, тем больше вокруг меня крутится красивых женщин. И я, без зазрения совести, пользуюсь их услугами, – он пошло усмехнулся, – и только похоти ради. А чего, собственно, взять с этих шкур…»
Мужчина неторопливо и привычным движением затушил папиросу, о край пепельницы. Встал. Открыл окно. Свежий ночной ветерок ворвался в прокуренную «Казбеком» квартиру. Из графина налил в стакан воды. Большими глотками опустошил его. Поставил гранённый стакан на прежнее место. И, с задумчивым видом, вернулся в постель.
«…а начинал-то свой путь с грабителя-революционера! Теперь же, служу в НКВД, и не просто служу! А, дослужился до чина полковника! Не-е! Подельники не помогали. Мозгами не вышли, соратнички мои! Всё наоборот, это я им помогаю. Но, по-прежнему, стараюсь держаться в стороне от своих корешей. Скляр, бывший заводила и вожак банды, был мною пристроен на тёплое местечко. А лысый, на проходной сидит. Как раз, по его умственному развитию! А, что? Работёнка непыльная. Сиди себе, да записывай, кто пришёл, кто ушёл…»
Полковник сел. Поправил рукой свои рыжие волосы, но в темноте они выглядели, как и всё остальное серо-чёрными. Потянулся было к тумбочке, но отдёрнул руку. На секунду задумался, махнул рукой и взял, с прикроватной тумбы, непочатую пачку «Беломорканала». Надорвал. Стукнул ею о ладонь, пара папирос выскочила. Он вытащил одну и бросил пачку обратно. Покрутил между пальцами, разминая табак. Прикурил. Лёг на большую пуховую подушку, и неторопливо затягиваясь горьковатым дымом и глядя, в чёрный от темноты ночи, потолок. Мысли его плавно потекли дальше…
«…главное, вовремя оказаться в нужном месте и сделать верный выбор. Что-что, а это-о я умею! Да и плевать я хотел, на своих бывших подельников, с высокой горки! Не о них речь…»
Его мучил вопрос… Точнее, он размышлял, над весьма прибыльным предложением, поступившим от делегации китайских товарищей, на вчерашней деловой встрече…
«…просьба-то простая оказалась, но в первую секунду показалась невыполнимой. Они просили найти человека, по имени Пиньинь. Знают имя и, что прячется в СССР. Время, на которое затянутся поиски, не имело значения. Но, как и положено, просили, чем быстрее, тем лучше. Деньги предложили очень солидные! И будучи неглупым человеком, прежде чем браться за такое серьёзное дело, нужно было всё очень хорошо взвесить. Свои силы, возможности, и естественно, оценить, не дай бог, последствия…»
Хозяин квартиры очередной раз встал с кровати. Прошёлся по богато обставленной спальне. Думки в голове активно кипели. Остановился на мгновение и быстрым шагом прошёл на кухню. Где закипятил чайник. Всё-равно ему не спалось. Закусив губу, поставил стакан в подстаканник. Насыпал пару ложек чёрного чая и залил кипятком. Щипцами ловко отколол пару небольших кусочков сахара, бросил их в стакан, размешал серебряной ложечкой и вышел через зал на балкон. Сел в кресло-качалку и отхлебнул глоток горячего, крепкого и ароматного чая, глядя на ночную Москву, ни на секунду, не отвлекаясь от своих мыслей…
«…сомнения были. Но китайцы, сами, не понимая того, решили проблему. Оказалось, что этот самый Пиньинь, знаком с русским собирателем приёмов, Николаем Ощепкиным. И является, одним из лучших в мире бойцов! И вот оно! Вот же! К бабкам не ходить! Конечно же, это был Михаил Сибиряк! Он, и никто другой…»
Полковник расплылся в довольной улыбке, в глазах вспыхнул недобрый огонёк. Отхлебнул чай. Потянулся за папиросой, но той, как назло, в пепельнице не оказалось. Махнул рукой, вместо неё, взял из хрустальной чашечки конфету и, с довольной миной на лице, опять откинулся на спинку кресла-качалки…
«…этот Михаил Сибиряк, конечно, крепкий орешек. Но главное, что я, не подал виду о том, что знаю, о ком идёт речь. Зачем же отказываться от жирного пирога, когда тот, сам плывёт тебе прямо в руки! Всё что от него требовалось, лишь провернуть всё так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Но, по его мнению, именно в этом месте и была большая загвоздка! Получалось, что разыскивали, братья китайцы, нашего Сибиряка, за разглашение им, какой-то их большой, китайской, тайны. Какой, конечно же, делегаты не сказали. Зато у меня, появилась прекрасная возможность, поквитаться с ним лично! И, эта мысль, пришла весьма вовремя! Видите ли, я не подошёл ему…»
– Рожей я не вышел… Сука! – громко выругался полковник и отхлебнул из стакана. – Ну, ничего… Всё будет так, как я решу!
«…деньги, попросил вперёд. Завтра, доставят в полном объёме. Это правильно! – похвалил он сам себя. – Значит, ход за мной. Но делать-то, я ничего не буду. Поскольку, знаю где найти Сибиряка. Единственное, что китайцы должны знать, что мною задействованы большие силы, по всей территории СССР, для поиска нужного им человека. Остальное, дело техники. Как только, оговорённая сумма окажется у него в руках, нужно будет слить место нахождения Сибиряка…»
Лицо полковника тронула желчная улыбка. Решение проблемы готово!
«…и отправить их в тайгу, на границу с Китаем. Там построили, или строят, какой-то тренировочный лагерь. Документы секретные. И он сам, точно не знает, что и где, случайно заметил у генерала на столе. Пусть себе там ищут, сколько хотят! А он, тем временем, пригласит для беседы Михаила Сибиряка. Естественно, не сам лично, а через дотошного следователя. На эту роль… на эту роль… подойдёт… капитан Симонян, Кондратюк или Мазур… Не-е! Нет, нет! И ещё раз, нет! – полковник надолго задумался. – Эти придурки, чтобы больше выслужиться, кулаками выбивают из подозреваемых признания. Здесь, не тот случай! – почесал затылок, хитро прищурившись. – Нужен человек, бескорыстный и беззаветно преданный идеалам коммунистической партии и при этом, несильно дотошно копающийся в мелочах. Кто? Кто… Кто… А если, Филиппов… Вот! Капитан Филиппов, именно, под это описание и подходит! Капитан Филиппов. Он, то, что нужно…»
Полковник расслабился. Вытянул ноги. По телу быстрее побежала кровь. Отхлебнул чай. Он сидел в кресле и светился от собственной гениальности…
«…а если, китайским товарищам, что-то не понравиться, всегда можно сослаться на засекреченность объекта или смену жительства Сибиряка. А, поиски, вновь продолжить. И нихрена страшного! Да в конце концов, можно и их самих, арестовать, например, как шпионов…»
– А, эта идея, мне по душе! Арестовать, как шпионов! – произнёс он вслух. – Так, так, так, нужно хорошенько всё обмозговать. Но! Не сейчас. Что-то спать захотелось…
Полковник громко зевнул. Поёжился. План выстроен. Всё разложено по полочкам. Можно отправиться и на боковую.
Он вернулся на кухню. Помыл стакан и поставил его на полку. Ещё раз громко зевнул. Чувствуя, как наступает спокойствие. Тревога и нервное напряжение дня и бессонной ночи отступили. Тело ломило от усталости. Веки налились свинцом и глаза сами стали закрываться.
– Вот теперь, можно и поспать…
Рыжий полковник зашёл в спальню. Сладко потянулся. Проверил, заведён ли будильник. Спать оставалось ещё три часа.
– Хорошо… Очень хорошо… – убедившись, что заведён, пробурчал себе под нос и сел на кровать. – Всё! Спать… спать… спать…
Он хотел ещё выкурить одну папироску, но передумал. Лёг в остывшую постель. Поёжился. Укрылся лёгким одеялом, под которым свернулся «калачиком», как в детстве, и крепко заснул.