Мама смотрит на меня очень внимательно: я сижу, мрачно уставившись на хлопья, но не ем. Она держит чашку с чаем обеими руками. Мы вдвоём. Стив на несколько дней уехал на какие-то курсы. Судя по листовке на холодильнике, они называются «Новые направления в информационных технологиях для муниципальных библиотек». А Карли всегда уходит рано – мне кажется, во многом для того, чтобы не завтракать со мной и мамой.
Надо сказать, что я плохо себя чувствую, – всё потому, что я практически не спал ночью. Думаю, я уснул не раньше пяти.
– Ты сможешь пойти в школу, Ал? – спрашивает мама.
Нужно вести себя очень аккуратно. Я должен разработать план по возвращению к машине времени, поэтому мне не до школы. Но если я активно выступлю против школы, мама решит, что я притворяюсь. Если буду хрипеть слишком сильно, мама решит, что я притворяюсь. Короче говоря, что бы я ни делал – мама решит, что я притворяюсь, но…
У меня есть одно преимущество. Год назад я не притворялся, а она всё равно отправила меня в школу. Меня вырвало на собрании, и ей пришлось за мной приехать. Я держу этот случай про запас, чтобы использовать в подходящий момент. Сейчас же я применю тактику «Пожать плечами».
Этот жест означает: «Мне плохо. На самом деле, мне настолько плохо, что я не в силах решить, смогу ли пойти в школу. В прошлый раз, когда мне было плохо, ты отправила меня в школу, а меня вырвало прямо на спину Кэти Пеллинг».
Рискованная тактика, но она работает.
– Ты ужасно выглядишь, милый. Я принесу тебе градусник.
Вот и прекрасно: я даже не потратил свой запас, ведь я не прошу её оставить меня дома. Думаю, этот запас мне всё равно скоро пригодится.
Мама суёт градусник мне в рот.
– Подержи его, я сейчас вернусь, – говорит она и выходит из кухни. Её чашка с чаем стоит прямо передо мной, и стоит маме выйти, как я окунаю туда градусник. Красная полоска ползёт вверх – нужно не передержать, а то мама вызовет скорую помощь. Когда мама возвращается, градусник уже снова у меня во рту. Она смотрит на него и качает головой.
– Мой бедный мальчик, – говорит она. – Я же видела, что ты нездоров.
За следующие двадцать минут мама укладывает меня обратно в кровать, ставит рядом стакан воды, приносит ведёрко – на случай, если меня будет тошнить, делает бутерброды – на случай, если я проголодаюсь, и приносит мне стопку книг.
– Я не могу отпроситься сегодня, – говорит она, – но постараюсь прийти пораньше. Отдыхай и позвони мне, если тебе станет хуже. Справишься?
Я киваю, вяло улыбаясь, и жду, пока мама уйдёт. Но она останавливается у двери и морщит нос.
– Чем это пахнет?
Я тоже чувствую этот запах. Пахнет лисьим помётом. Слабая, но ощутимая вонь идёт от груды одежды, сваленной у кровати.
Я принюхиваюсь и говорю:
– Извини. Это я. Живот болит.
Мама поводит носом, склоняет голову к плечу и смотрит на меня с жалостью. Потом она выходит из комнаты.
Как только хлопает входная дверь, я спрыгиваю с кровати и сажусь за ноутбук. Я набираю в поисковой строке браузера: «Эйнштейн», «теория относительности» и «путешествия во времени».
Спустя два часа я засыпаю за столом, подложив под голову руку. Вторая рука всё ещё на мышке ноутбука. Я не особо продвинулся, хотя:
1. Я посмотрел на «Ютьюбе» классный мультик про говорящего кота: он путешествует со скоростью света, и в его космический корабль одновременно попадают две молнии.
2. Я прочитал длинную статью парня, который ведёт по телевизору передачу о планетах. Название статьи внушало надежду: «Относительность для умного двенадцатилетнего ребёнка». Но, наверно, тот ребёнок умнее меня. А я, без всякого хвастовства, достаточно умён – во всяком случае, в математике.
3. Я уяснил: квантовая физика предполагает, что одна вещь может находиться в двух местах одновременно. Но я всё ещё не понимаю почему. И как.
4. Я узнал, что Альберт Эйнштейн не говорил до четырёх лет. А потом заговорил и громко сказал за ужином: «Суп слишком горячий!»
5. Я отчистил лисий помёт с джинсов, прокрутил и высушил их в стиральной машине и убрал в шкаф.
Я сплю целую вечность. Мне снится, что я на космическом корабле, который преследует космическая полиция. Мне снятся Эйнштейн и Джолион Дэнси. Всё и ничто смешиваются в единое целое в моих снах. И наконец мне уже ничего не снится – я сплю глубоким крепким сном.