1. Его звали Пифагор Чаудхари. Я предвижу ваш вопрос: кто стал бы называть ребёнка Пифагор? Вот Байрон Чаудхари-Рой, к примеру. Дедушку зовут Байрон, потому что его отец любил английскую классическую поэзию.
Однажды он сказал мне:
– Могло быть и хуже, Ал. Меня могли назвать в честь Элизабет Браунинг[17].
Я засмеялся, хотя и не знал тогда, кто такая Элизабет Браунинг. В общем, папа называл себя Пай и иногда шутки ради подписывался греческой буквой «пи». Вот так: π. Его сестру зовут Гипатия[18], она живёт в Канаде. Я видел её лишь однажды. На самом деле дважды – если считать тот раз, когда ей было пять, но об этом позже. Папа говорил, что Гипатия – «мать современной математики». Та, первая Гипатия, конечно, а не его сестра. Его сестра работает агентом по недвижимости.
2. Он очень сильно меня любил. Мама постоянно говорит мне об этом – должно быть, это правда.
3. Его любимое блюдо – фиш-энд-чипс[19] с маринованным перцем чили. Он говорил маме, что это идеальный англо-индийский союз – точно как у них. Правда, папа был индийцем только наполовину, ведь бабушка Джули родом из Уэльса.
4. Он был очень-очень умным. Однажды он собрал в гараже посудомоечную машину из старых деталей. Она не слишком хорошо работала, но мама не стала его этим расстраивать.
5. Папа с мамой познакомились, когда он учился на доктора в университете. Не на врача, а на доктора технических наук. Так называют человека, который окончил докторантуру. То есть он был доктор Чаудхари, но никогда так не представлялся – вдруг люди подумают, что он врач и сможет их вылечить. Мама работала в университетском книжном магазине.
6. Он не был особо привлекательным внешне. Я знаю: звучит не очень, но это так. Не то что страшным, не как папа Тары Симмонс, – он был просто… обычным. У нас осталось много фотографий и видео с ним. Худощавый, с шапкой чёрных волос (мама называет эту причёску «птичье гнездо») и немного заострённым носом. Зато вы сразу заметили бы его улыбку. Мама говорит, что в неё она и влюбилась. Пока мама не начала встречаться со Стивом, у нас на каминной полке стояла фотография: папа на ней широко улыбался в камеру. С улыбкой он был даже симпатичным – вид портил только кривой нижний зуб. Мне нравилась та фотография: жаль, что мама убрала её. Наверное, она думала, что я не замечу.
7. У папы действительно не было обычного хобби вроде футбола или рыбалки. Ему нравилось заниматься компьютерами. На работе он писал программы, помогавшие другим программистам писать их программы.
8. Он умер четыре года назад, когда мне было восемь. Я старался всё это забыть, но ещё помню и скорую помощь, и то, как меня отправили пожить с тётей Элли. Все говорили, что я «стойкий», но несколько дней я просто не мог плакать – а когда наконец смог, начинать было уже поздно.
9. Папа умел петь песни на пенджаби. Одной из них он обучил и маму, и родители пели мне её на ночь. Но после его смерти мама никогда больше её не пела. Не так давно я спросил у неё, и она сказала, что забыла слова, но я не особо этому верю.
Здесь всего девять фактов, но мне больше ничего не приходит в голову. Это очень плохо?
Порой мне становится страшно: я забываю, каким был мой папа.