– Заходите, заходите!
Два здоровых парня-великана с обливающимися от пота лицами подтягивали большое рыжее пианино. Дверь квартиры была распахнута, окна последнего этажа улыбались августовской свежестью.
Аккуратно на ремнях груз втиснули в узкий дверной проём и протащили в комнату на нужное место. Возле стены с соседями.
С трудом найденный инструмент, пусть не гармонично, но вписался в домашнюю обстановку.
Итак, волшебный мир музыки теперь всегда рядом! Дочь поступила в музыкальную школу.
Нажимались клавиши, давились педальки, открывались крышки – ребёнок был в восторге. Я же, влажной от антисептика тряпочкой, вытирала каждый сантиметр старого инструмента, чужеродно стоявшего недалеко от моего удобного дивана.
Звуки из-под его клавиш раздавались то надрывные, то глухие, чересчур звонкие или рычащие басом. Пианино требовало настройки.
Предварительный просмотр со специалистом у продавца показал хорошие характеристики музыкального инструмента. Тогда же, радушный молодой хозяин, ожидая сестру в гости, рассказал, что в своё время бабушка купила его для внучки, и лет тридцать на нём уже никто не играл.
В старом потрёпанном паспорте фортепиано год выпуска значился – 1956.
Несколько дней подряд я спокойно привыкала к большому рыжему «шкафу», молчаливо стоящему в углу с ободранным шпоном на крышке. Его присутствие вызывало смутный дискомфорт, который я старалась подавить объяснением: «Вещь-то чужая. Нужно время».
«Чужая вещь» резко ожила после прикосновений к ней чутких пальцев настройщика. Она запела, заиграла, запереливалась чудесными оттенками музыки. Казалось, так долго прятанная сила, наконец, пробудилась и вырвалась на свободу, раскрыла всю мощь своего величия и наполненности.
С изменением обстановки в квартире, дочь попросила поставить её новую кроватку ближе к пианино. Засомневавшись, я всё же согласилась, но постелила себе напротив, рядом на диване, так, чтобы моя голова оказалась в полуметре от головы ребёнка.
В полуметре от её головы, позади кровати, находился и инструмент. Он стоял сурово и тихо. В непредсказуемом молчании.
В этот вечер Саша была капризна.
– Мне не нравятся эти звуки после настройки! – небрежно стукая по клавишам, говорила она.
– Я не хочу играть на нём!
Безобразно исполнив отрывок из детской песенки, она с шумом захлопнула крышку.
Наступила ночь. Все легли спать. И только я не находила себе покоя.
Погружаясь в сон, я вдруг резко вскидывалась с бешеным пульсом и невольно устремлялась к ребёнку, посмотреть, всё ли с ним в порядке.
Саша спала, повернувшись ко мне лицом. Черным пятном сзади стоял привезённый деревянный монумент.
Ночь прошла в тревоге и беспокойстве. И не имея возможности изменить своё состояние, я терялась в догадках, что со мной снова происходит.
Суета дня частично стёрла и поглотила переживания, подведя к спокойному безмятежному сну. Но среди ночи я проснулась от биения своего сердца. Словно молот, оно сумасшедшими ударами разбудило и рвануло меня к ребёнку. Саша спала.
Комнату заливал лунный свет. Его холодные дорожки освещали постели, моё лицо, большое, почти до потолка, раздвижное зеркало шкафа… Круглым жёлтым диском на чёрном небе сияла полная луна.
С трудом взяв себя в руки, я пыталась уснуть.
– Да что же это снова… – думала я. – Неужели моё ушатанное состояние вернулось.
Едва заснув, очередным приступом сердцебиения и необъяснимой тревоги, меня опять подняло к Саше.
На вытянутой руке я поправила одеяло, погладила её тихонько по голове и лёжа смотрела, как она спит.
В конце концов сон одолел меня, пока очередной необъяснимый всплеск не тряхнул с ещё большей силой. Измученная бессонницей, я неосознанно, в который раз, устремилась к ребёнку.
Разум спал, двигалось только тело в каких-то инстинктах подсознания. Приподнявшись, рука сама махнула возле головы Саши, будто отгоняя кого-то. И тут медленно, тихо наползая в мозг, вошло осознание присутствия.
Рядом стояли две женщины. Сразу за изголовьем Сашиной кровати. Между спинкой и чернеющим инструментом.
Одна из них была средних лет, высокая, худощавая со строгим лицом, вторая – девочка-подросток. Обе молчали и смотрели на нас.
То, что рядом кто-то стоит – доходило до меня медленно. Скорее в силу своего нерационального объяснения, противоречащего моему математическому мозгу. Постепенно ощущение сменилось удивлением, и сработало нормальное чувство страха. После этого организм проснулся быстро. Женщины исчезли. А я лежала до утра, не сомкнув глаз.
Поднявшись пораньше на адреналине, я вытащила мужа на кухню, и пока ребёнок спал, с запалом выложила всё увиденное и прочувствованное.
– Это связано с пианино! – воскликнула я.
Марк скептически посмотрел на меня и сказал:
– Ну как такое может быть?
– Как?! Не знаю, как! – вспылила я. – Сомневаешься в моей адекватности?
Немного обидевшись, я решила найти источник.
Как назло, телефоны хозяина инструмента у мужа были уже удалены.
– Что же делать… У кого спросить…
На помощь пришёл необъятный интернет с базами данных жителей города.
Задав поиск с адресом, я нашла фамилию, и кто из членов семьи проживал в этой квартире. Оказалось, мать и двое детей, один из которых – тот самый хозяин, продавший нам пианино.
Посмотрев годы рождения жильцов, я с изумлением обнаружила, что матери на момент покупки было 13 лет.
Вот кому подарили пианино. Не сестре, как я подумала, а матери… Подарила её бабушка.
Мысль, что нас посетили покойники, каким-то образом вызванные музыкальными звуками, сводила меня с ума.
– Доброе утро, мамочка!
Заспанное личико Саши нежно прилепилось в поцелуе ко мне.
– Доброе утро, милая, – ласково обняла я дочь, глядя на закрытого стража в углу.
– Как ты спала сегодня? – спросила я.
– Хорошо, – отвечала Саша, лениво потягиваясь.
– А что тебе снилось? – не успокаивалась я.
– Я не помню, мама, – с интересом рассматривая дырку на новой пижаме, Саша пыталась сделать её ещё шире.
Успев спасти новые пижамные штаны, я занялась перестановкой.
Основная цель – расставить кровати, максимально приблизив детскую к своей. Только подальше от этого инструмента.
Мысли не давали покоя. Возмущение поднималось из самих глубин души:
– Я их видела! Это был не сон. Это было снова то состояние, в котором когда-то донимал меня призрак убитого.
Раскладывая игрушки у входа в зал, Саша вдруг спокойно произнесла:
– Мама, я вспомнила, что мне снилось. Это был кошмар.
Перестав убирать вещи, я посмотрела на Сашу.
– Что же тебе приснилось сегодня?
Муж, казалось, сосредоточенно менял неожиданно перегоревшую лампочку.
– Мне приснилось, что сзади меня кто-то стоял и выкручивал на кровати ручки. Вот эти, – и Саша показала на полукруглые сосновые набалдашники по бокам спинки изголовья.
– Мне было очень страшно, мама.
Дочь подошла и обняла меня, словно ища защиты.
Метнув взгляд на мужа, я увидела, что он смотрит на нас. Лицо его было серьёзным.
Отведя ребёнка к бабушке, я бушевала:
– Мне не нужно это пианино! Я от него избавлюсь. Отдавай, продавай куда хочешь. Или я это сделаю сама. И за 15 минут выложила на продажу в интернет.
Марк логично сопротивлялся. Инструмент был нужен, и я это тоже понимала. А главное, как объяснить Саше, почему долгожданный «музыкант» должен вдруг уехать.
И вот я одна дома.
– Свечка, икона, молитвы… кажется так. И что с ними делать?.. Просто ходить и читать?
Воск с горячей свечи обжигал мне руку, молитва забывалась, а рыжий монстр издевательски и тихо смотрел облупленной крышкой.
Закончив, мне показалось этого недостаточным, и, взяв маятник в руки, я стала проверять ещё и наличие духов.
«Два земных духа», – констатировал прибор.
И тогда я честно попросила их:
– Не приходите больше никогда! Вы пугаете ребёнка! И меня. Не нужно! Уходите! Если это случится ещё раз, я избавлюсь от пианино. Навсегда.
Наверно со стороны это можно было назвать обрядом умалишённой. Но уже прочувствовав грани общения с умершим, мне было не до шуток. Тогда, обращаясь к женщинам, я ещё не знала, что в скором времени буду не только «говорить», но и понимать, что мне отвечают.
С тех пор прошло три года. Из них, в первый – деревянный пришелец был круглосуточно накрыт чехлом, чтобы лишний раз не показывался мне на глаза, и открывался только для игры.
Призрачные женщины больше не появлялись.
А рыжий гигант стал каким-то тёплым и родным. Ну… Почти.