У всех есть секреты.
Мира отважно скрывала внутри себя маленький секрет, с детства научившись не только жить с его завуалированными подсказками, но и разгадывать их.
Она неспешно шла по морозному Санкт-Петербургу и глубоко вдыхала холодный воздух в надежде как можно скорее избавиться от неприятного чувства, что так и ощущалось всей кожей после странной встречи с не менее странным человеком и его предложением.
Время близилось к четырём часам вечера, однако на улице было достаточно светло, и это придавало Мире эфемерного спокойствия. Но то, в каком состоянии она покинула ресторан и с какими испуганными глазами бежала от злосчастного места, не могло не тревожить её.
Для петербуржцев февраль всегда выдавался особенно тяжёлым в моральном плане. Зима в Северной столице чаще всего долгая и изнурительная, иногда неописуемо холодная и беспощадная, хотя бывает и мягкой, ласковой, с пушистыми хлопьями снега. Но в один момент человек понимает, что до того устал от продолжительного холода и вечного многослоя одежды, что его терпение подходит к концу. И сейчас Мира как никогда ощущала близость этого состояния.
В потоке вечно спешащих людей она шла вдоль Невского проспекта в сторону станции метро «Маяковская».
Странное чувство кольнуло в груди.
Перед глазами возник отрывок сна, что увидела Мира накануне. Она резко остановилась в гуще толпы и прикрыла глаза, позволяя сознанию проявить картинку, словно сцену из немого фильма, длившуюся от силы несколько секунд.
Вокруг было темно. Ни окон, ни дверей, но при этом падал сумеречный свет, который позволял разглядеть еле заметное очертание руки, что протягивала чёрную увесистую коробку.
Вслед за рукой проявились силуэты плеча, туловища и ног. Однако казалось, что в них отсутствовали признаки жизни. Более того, становилось понятно, что видневшаяся часть тела принадлежала мертвецу с облезшей кожей и проглядывающими сквозь плоть костями с обрывками мышечных волокон на них.
Жуткая картина испугала Миру, её глаза тревожно забегали по полутёмному пространству в поисках хоть какого-то света.
Возник образ мужчины и женщины. Это случилось так спонтанно, что, ахнув, Мира сделала шаг назад и уперлась спиной в холодную стену. С губ сорвался дикий крик, вибрацией отозвавшийся во всем теле.
Паника усилилась, сердце бешено застучало в груди.
Перед Мирой появился силуэт мужчины, а позади виднелся образ притаившейся женщины, с трудом стоящей на ногах.
У них не было лиц, но Мира отчётливо понимала по гнетущей тишине, что тени желали подарить то, что скрывалось в чёрной коробке, и терпеливо ждали, когда девушка сделает хотя бы один шаг в их сторону.
Сглотнув, она неуверенно подошла и приняла подарок.
На дне коробки лежали три браслета из тонкой красной нити с синим глазом посередине – оберегом от сглаза в мусульманском мире.
Не раздумывая долго, Мира достала одно украшение со дна, но резко дёрнулась назад.
Первое впечатление оказалось обманчивым, что-то тёплое потекло по рукам.
Браслет не был красного цвета.
Браслет был в крови.
– Ты что остановилась посреди улицы, дурная?! – пробурчала проходившая мимо старушка, грубо толкнув Миру в плечо. Пелена, окутавшая сознание, испарилась. Тряхнув головой в попытке избавиться от тревожности, Мира прочистила горло и продолжила путь к метро.
Зазвонил телефон. Это была Майя.
Подавленное настроение и осознание того, что ни с ней, ни с Тамарой нельзя было поделиться последними новостями, стало очередным разочарованием.
Хотя предложение Ибрагима Асадовича и не было принято, мужчина отчётливо дал понять, что этим не следовало с кем-либо делиться. И внутреннее ощущение подсказывало Мире, что стоило выполнить эту просьбу.
Да и как рассказать девочкам о том, что какой-то незнакомый человек предложил побыть рядом с его умирающей женой за деньги?
Мира, будучи эмоциональной от природы, разрывалась от внутренних противоречий, не понимая, как ей поступить. Но на звонок всё же ответила. И если поначалу ей удавалось говорить обычным тоном, то потом, видимо, голос стал выдавать нотки беспокойства.
– Мира, ты какая-то странная, что-то случилось?
– Да просто задумалась, – отмахнулась она. – Расскажи, как всё прошло, Пчёлка. Очередная попытка родни познакомить тебя с новым принцем увенчалась успехом или полным провалом?
Одного намёка на усмешку оказалось достаточно, и Мира поняла исход свидания подруги.
– Ты же знаешь, как я веду себя в таких ситуациях: нагло, стервозно и некрасиво.
Мира искренне рассмеялась, представив, как очередной бедолага оказался в шоке от красивой бестии.
– Пчёлка, ты такая Пчёлка, – произнесла Мира, устало вздохнув. – У него совсем не было шансов?
– Абсолютно, – отрезала Майя довольным тоном, будто это не она два дня назад выслушала очередную душераздирающую лекцию от матери о том, что пора делать хоть какие-то шаги к семейной жизни. – И заранее говорю, – предостерегла она, – про Артура даже не спрашивай, не хочу о нем говорить.
– Ну да, тебе впервые кто-то понравился, и ты почему-то продолжаешь знакомиться с другими. Это как минимум неправильно по отношению к себе. Зачем так поступать? – вспылила Мира.
– Когда увидимся? Соберёмся втроём и поболтаем обо всем. Даю слово объясниться.
– То есть посплетничаем? – усмехнулась Мира, пытаясь придать своему голосу той же резвости, что чувствовалась в голосе подруги.
– Да, посплетничаем о трёх подругах, одну из которых отчаянно пытаются выдать замуж, вторая по уши влюблена в мужчину, во френдзоне которого она застряла, а третья… – звонкий женский голос осёкся, подбирая уместные слова, – вообще ушла с головой в работу и ничего не видит дальше своего маленького носа. Причём красивого.
– О, как?! – улыбнулась Мира.
– Ага. Может, завтра соберёмся?
– Давай на следующей неделе? Честно говоря, я забита работой, да и нужно время собраться с мыслями.
– У тебя что-то случилось, да? Ну поделись!
Мира удручённо потёрла лоб.
– Да не, – как можно более беззаботно ответила Мира, – ничего не произошло. Просто на душе скребут кошки. Знаешь ведь, так всегда бывает перед отъездом отца в дальнее плавание, опять надолго останусь одна.
– А когда дядя Фарид уезжает? – поинтересовалась Майя, на фоне послышался звук захлопнувшейся двери.
– Завтра.
– И будет нескоро? – голос подруги стал ниже. Ответ был ей прекрасно известен.
– Очень, – вздохнула Мира, переходя дорогу к метро. – Месяца три-четыре. Собственно, как всегда.
– Ми, не смей грустить! – чуть ли не прокричала Майя в трубку, отчего Мира закатила глаза. Сейчас польётся доза любви и нежности от Пчёлки. – Напомню, ты не одна! Я и Тами рядом! Мы тебя очень, очень любим! – эмоционально выпалила Майя, пытаясь через трубку словами обнять подругу. И ей это удалось – Мира расплылась в улыбке.
– Всё хорошо, не переживай.
– Вечером тогда спишемся. Узнаем, что у Тами творится в больнице, найдет ли она время среди нескончаемых операций, и подберём дату на следующую неделю. Хочу бесконечной болтовни по душам и чего-нибудь очень вкусного!
– Отлично. Целую, Пчёлка, на связи.
– На связи, Ми.
Через час, оказавшись у порога квартиры, едва открыв дверь и сделав маленький шаг внутрь, Мира удивилась. В прихожей не горел свет, отец ещё не вернулся, хотя ему следовало собираться в командировку.
На душе у девушки к этому времени стало намного спокойнее, мысли приутихли. Переодевшись, Мира прошлась по комнатам и открыла окна на проветривание. Свежий морозный воздух с радостью ворвался с улицы и распространился по всей квартире.
Из соседней комнаты донеся глухой стук, что-то упало. Как оказалось, опрокинулась рамка с фотографией Мерьем, матери Миры, что стояла на прикроватной тумбочке у односпальной кровати.
Подняв фотографию, Мира тонкими пальцами неосознанно погладила лицо женщины, на которую была похожа больше, чем на отца. Мерьем – высокая шатенка с шелковистыми волосами чуть ниже плеч. Мягкая улыбка и задорные глаза говорили о добром нраве и заботливом сердце. Любящая мать обнимала маленькую дочь, в озорной улыбке которой не хватало переднего зуба.
За день до этой фотографии Мерьем, Фарид и юная Мира пытались безболезненно удалить шатающийся зуб варварским, как пробурчала тогда Мерьем, способом. Фарид, зная, что дочь не будет против, предложил избавиться от зуба с помощью нити, привязанной к ручке двери. Резкое движение – вот и нет переднего зуба. Зато есть шокированная Мира, удивлённо хлопающая большими карими глазами на родителей, которые разразились смехом от этой милой картины.
Чем больше девушка вглядывалась в фотографию, тем сильнее накатывало безмерное чувство нежности и грусти.
Послышался щелчок, второй. Входная дверь открылась, и Мира, очнувшись от воспоминаний, выглянула из комнаты.
На пороге стоял Фарид с тремя большими пакетами продуктов.
Это была негласная традиция: перед каждым выходом в дальнее плавание отец, прекрасно знавший нелюбовь дочери к походам по магазинам, закупал столько продуктов, чтобы полностью заполнить холодильник.
Фарид одарил дочь улыбкой, от которой Мире становилось тепло и уютно, словно в тёмном доме загорался свет. Его щёки и нос покраснели от мороза, а смешная чёрная шапка, толком не достающая до ушей, смотрелась особенно нелепо.
Высокий, широкоплечий мужчина, выглядевший моложе своих пятидесяти четырёх лет, имел прекрасное телосложение и от природы длинные и сильные пальцы, которыми умело орудовал при операциях. Фарид сумел передать единственной дочери любовь к физическим нагрузкам, но не тягу к медицине, – Мира не пошла по стопам отца.
Хотя в карих глазах мужчины и читалось приподнятое настроение, в них также отчётливо отражалась и скрытая грусть. Три-четыре месяца он вновь проведёт вдали от дочери, ибо судовой врач на атомном ледоколе по-другому не может.
Время разлук давалось им нелегко. Мира в свои двадцать пять была достаточно взрослой и осознанной, да и из-за работы и учёбы не сильно переживала по поводу расставания, однако отец понимал, что своим отсутствием в городе из-за чрезмерно частых командировок он оставлял неизгладимый след в сердце дочери.
Быстро выхватив из рук отца пакеты, Мира, сильно шатаясь под тяжестью, дотащила их до холодильника. Только она разложила продукты по полкам, как раздался звонок домофона. Нежданным гостем оказался её друг детства Осман.
Она подошла к входной двери и открыла её. Через несколько минут послышались шаги, больше похожие на топот какого-то свирепого животного. Парень, поднимавшийся пешком на девятый этаж, не испытывал от этого никакого восторга.
Недовольное бурчание, тяжёлое дыхание – Мира улыбнулась, предвкушая тираду Османа.
– Это что за прикол такой?! Я чуть не умер! Почему так часто не работает этот шайтан-лифт?! – запыхавшись произнёс раскрасневшийся парень с уложенными рыжими волосами, которые всё же успели растрепаться на морозе, должно быть, он бежал по улице.
Осман был на полгода старше Миры. Весёлый, с крепким телосложением и изумрудным оттенком глаз, своими габаритами он выделялся на фоне сверстников. Они с Мирой были знакомы с детского сада, он любил играть в героя, защищавшего подругу от обидчиков.
На раскрасневшихся щеках блестели капли растаявшего снега. В правой руке Осман держал чёрное портмоне Фарида.
– Держи, передай дяде – он забыл у нас. Я тороплюсь!
– И куда же? К очередной пассии? – невинным тоном поинтересовалась Мира.
Осман не сдержал улыбки, но отвечать не спешил.
– В этот раз блондинка или шатенка? – вновь послышался вопрос девушки с невинным видом.
– Рыжая, – как-то гордо произнёс он спокойным тоном, скрестив руки на груди, внимательно наблюдая за реакцией подруги. Глаза Миры хищно вспыхнули, губы сложились в ухмылке. – Дядя, кстати, дома?
– Ага, в ванной. Завтра уезжает.
Парень посмотрел на Миру таким взглядом, будто хотел что-то сказать, но не решился.
– Ну, говори, я же вижу, что ты почти произнёс это.
– Да не, в другой раз, – отмахнулся Осман и засунул руки в карманы чёрной длинной спортивной куртки до колен.
– Ну, говори уже! Терпеть не могу, когда ты так делаешь! Крутой опер что-то на работе провернул? Или это связано с рыжей пассией?
– Не пропадай с горизонтов, деточка, – произнёс парень, коснувшись указательным пальцем кончика её носа. – Узнаешь позже.
Мира насупилась.
Осман развернулся и быстрыми шагами начал спускаться по лестнице. Молчаливые глаза изумрудного цвета как всегда что-то утаивали.
День изначально выдался непростым и насыщенным. Мира плохо спала, несколько раз просыпалась от чувства страха.
Для таких моментов в комнате у изголовья кровати горел светильник.
В последние годы без него не удавалось засыпать. Поэтому если ночью Мира резко открывала глаза от очередного кошмара, тёплый свет успокаивал её.
Ближе к рассвету девушке приснился сон: настолько яркий и отчётливый, словно всё происходило наяву. Впервые за долгие годы ей приснилась Мерьем.
– Мам… – прошептала Мира, разглядев в свете ярких лучей солнца, пробивавшихся через окно, мягкие, добрые и до боли родные черты женщины.
Мерьем сидела у изножья кровати и гладила дочь по голове.
– Родная моя, – послышался голос, от которого даже душа девушки готова была разреветься.
– Мам, – ком в горле не позволил что-то произнести, глаза налились горькими слезами.
Мира была настолько рада и вместе с тем ошарашена, когда увидела родного человека, что даже во сне от счастья хотелось и громко смеяться, и в голос плакать.
Мерьем снисходительно улыбнулась, понимая эмоции дочери.
– Я скучаю, я очень скучаю по тебе, мам! – проныла девушка сквозь пелену слёз.
– И я по тебе, mənim günəşim[1]. Не плачь, тш-ш, не надо плакать. Я рядом, слышишь? – мать рукой приподняла залитое слезами лицо дочери. – Ты просто должна найти меня.
Эти слова прозвучали так отчётливо, что Мира невольно повторила их шёпотом.
– Найти тебя? Не понимаю, – изумилась Мира, посмотрев в глаза матери и привстав с кровати. – Как найти тебя? Ты так далеко ушла, мне не дотянуться! Никак! Никак, мам, никак! – в панике прокричала Мира, прижав руку матери к груди. Но от неё не веяло ни холодом, ни теплом.
– Я ближе, чем ты думаешь, – мягким голосом утешила Мерьем, нежно обняв дочь за плечи.
– Как тебя найти? Это невозможно, – обеспокоенно повторила Мира, уткнувшись в родное плечо. Она пыталась глубоко вдохнуть, задыхаясь от собственных слез.
– Главное, не бойся, – Мерьем вновь приподняла голову дочери, и Мира взглянула в темно-карие глаза с крапинками, в точности как у неё самой. В этот момент Мире хотелось одного – чтобы это не оказалось сном. Вот сейчас она проснётся, а мама будет рядом. Боже мой, лишь бы она оказалась рядом…
– Знаки, – твёрдым тоном предупредила Мерьем. – Старайся замечать знаки. Следуй за ними.
– Мам, я так скучаю! – не сдержав очередной поток слёз, простонала Мира, пытаясь хотя бы немного почувствовать тепло материнской руки, но та с каждой секундой становилась все прозрачнее, рассеиваясь, как первые лучи солнца. – Я так скучаю! Ты бы только знала! Я так скучаю! – шёпот переходил в крик.
– Я знаю, mənim günəşim. – Мерьем преподнесла руку дочери к сердцу. – Здесь болит. Очень сильно. Найди меня, побудь со мной, успокой меня.
– Мам! – взмолилась девушка, когда черты Мерьем стали едва различимы и её голос почти утих. – Мам! – отчаянно прокричала Мира снова, чувствуя, как от паники сердце готово было вот-вот взорваться.
Образ женщины рассеялся, оставив после себя невыносимый холод и ощутимую пустоту размером с океан. Мира дрожала всем телом, с трудом отходя от сна.
– Мам… – прохрипела она, приоткрыв слипнувшиеся влажные веки.
На щеках Миры сверкали дорожки слез. Пытаясь понять, на самом ли деле ей довелось плакать во сне, её ледяные пальцы коснулись глаз.
– Мам… – прошептала Мира, с надеждой оглядев небольшую комнату, которую Мерьем обустроила ещё до своего ухода. С тех пор мало что изменилось: обновились лишь письменный стол у окна, шкаф у двери и односпальная кровать, но подаренные женщиной подарки или связанные ею вещи – любое напоминание о Мерьем – ни в коем случае не трогались. Каждая из них была на вес золота.
Но Мерьем не было в комнате. Горел лишь тёплый свет ночника. Осознанность брала верх, реальность отрезвляла, и чувство пустоты внутри начинало разъедать всё сильнее.
В ушах девушки прозвучал мягкий женский голос, который она до ужаса боялась забыть: «Моё сердце страдает. Найди меня. Побудь со мной. Успокой меня».
Холодок пробежал по спине Миры. Перед её глазами возникли отрывки вчерашней встречи с Ибрагимом Асадовичем. Потухший взгляд, равномерный низкий тон и глаза, наполненные той самой надеждой, которая была ей настолько знакома.
Неведомая сила заставила взять телефон в руки и в полшестого утра написать на тот самый номер, с которого позавчера поступил звонок, навсегда изменивший жизнь девушки, короткое сообщение: «Я согласна».