Ратмир вышел из здания офиса и направился в сторону припаркованного чёрного Land Rover, за рулём которого терпеливо ожидал Иван. Как только Ратмир сел в машину, тот молча завёл двигатель, и они выехали на дорогу.
Ратмир был мрачнее тучи. Он сильно сжал кулаки, лишь бы остановить дрожь в теле.
Иван заметил его взвинченное состояние, но сделал вид, что смотрит исключительно на дорогу. Некоторое время они ехали молча.
Расслабиться не удалось, дрожь в руках не желала покидать Ратмира. Напряжённые густые брови сложились в почти вертикальные складки на лбу, внешняя нервозность медленно передалась и его нутру. Зверь, что был заточен в глубинах души молодого человека, желал рычать и беспощадно крушить все вокруг.
Ратмир молча смотрел в окно и шумно дышал, пытаясь избавиться от виде́ния, которое так и стояло перед глазами.
Иван, не выдержав напряжения, что витало в салоне, нарушил затянувшееся молчание:
– На тебе лица нет. Видимо, встреча состоялась?
Его слова прозвучали больше как утверждение, нежели вопрос. Иван хорошо знал Ратмира и понимал, почему тот выглядел, как вулкан, готовый вот-вот взорваться от избытка чувств. И несмотря на его отстраненный вид и умение сдерживать накопившиеся эмоции под маской хладнокровия, Иван за годы работы на семью Ибрагима Асадовича научился понимать под слоем брони сломленного жизнью человека.
Ратмир раздраженно провел рукой по волосам, придав им ещё более непослушный вид. Как бы он не хотел избежать разговоров на эту тему, проигнорировать повисший в воздухе вопрос, а тем более любопытный взгляд Ивана, было сложно.
– Как понимаю, ты в шоке?
Иван посмотрел на отточенный профиль лица Ратмира, по которому забегали желваки, и из его груди невольно вырвался тихий стон. Ратмир продолжал игнорировать вопросы, совершенно не желая говорить о случившемся.
Он не то чтобы ответить, он даже здраво мыслить не мог. Это сводило его с ума, заставляло грудь вздыматься чаще. Ратмир с хмурым видом достал из кармана телефон, но осёкся, мысленно задавшись вопросом, кому, собственно, он собирался звонить. Ратмир растерянно смотрел на включённый экран, и чёрные, аккуратные от природы брови изогнулись в недовольстве, сомкнувшись на переносице.
В голове пустота.
Внутри пустота.
Как будто оборвали провода, и жизненная энергия сошла на нет. Остались лишь лютый холод и кромешная тьма.
– Чертовщина, – выругался Ратмир вслух, обречённо вздохнув.
За последние пять лет ему многое довелось пережить, но этот удар оказался настолько внезапным и сокрушительным, что боль сдавила грудь.
Слишком знакомые черты лица.
Слишком знакомый испуганный взгляд.
Слишком знакомая копна волос цвета обжаренных зерен кофе.
Слишком аккуратные и тонкие пальцы.
– Чертовщина, – повторил он, сосредоточенно сжал кулак, поднёс его к голове и несколько раз, словно молотком, ударил себя по лбу, пытаясь собраться с силами. И с мыслями.
Захотелось открыть бутылку виски и не раздумывая опустошить её. Это, по крайней мере, хоть на некоторое время приглушило бы внутреннюю борьбу, которая вспыхнула неописуемо быстро, всего за одно мгновение, за долю секунды, стоило взгляду чёрных глаз пересечься со взглядом карих. И привычный мир перевернулся с ног на голову.
– Надеюсь, Мира осталась жива? – пошутил Иван.
Губы голубоглазого водителя сложились в ухмылке, когда он представил себе занимательную картину: утончённая тихая девушка и бешеный зверь, готовый растерзать добычу на куски.
– Неудачная шутка, – заключил Иван, демонстративно приподняв обе руки с руля. – Предельно ясно, дружище, ты в бешенстве.
– Зачем он это делает? – наконец спросил Ратмир, посмотрев в упор на Ивана. – Бередить рану после стольких лет, зачем это Ибрагиму Асадовичу? – Ратмир сжал телефон в руках, никому в итоге не позвонив.
– Ради тёти Махиры, – последовал незамедлительный ответ. – Уверен, он объяснится с тобой.
– Решив пригласить в дом копию Лейлы? Или как там он сказал… взяв эту особу на работу?
Сталь в голосе Ратмира, пыталась скрыть глубочайшую горечь, с которой ему хоть и пришлось научиться жить, но которую он так и не сумел контролировать. Беспощадно поглощая, она сверлила и проникала в каждую клетку его существа. Было похоже, словно Ратмира взяли из одного ада, в котором он кое-как прижился, и без всякого предупреждения выкинули в другой, где агония оказалась несоизмеримо сильнее.
Он не был готов к такому раскладу, да и вряд ли когда-нибудь стал бы.
Иван, сочувственно вздохнув, прибавил скорость. Машина пулей летела в сторону трехэтажного загородного коттеджа. Обсуждать решения главы в лице Ибрагима Асадовича не стоило, особенно ему. Да и что Иван мог сказать? Он понимал не только абсурдность происходящего, но и состояние Ратмира.
Больше эта тема не поднималась. Иван сделал музыку погромче, и каждый ушёл в свои мысли.
Минут через сорок машина подъехала к коттеджному посёлку, расположенному в пятнадцати километрах от Санкт-Петербурга. Вдали от дорог и шумных магистралей посёлок граничил с лесом, утопая в приятной тишине.
Как только они въехали на территорию, миновав охрану и шлагбаум, послышался вой грозных алабаев, молниеносно реагировавших на проезжающие мимо машины. Откуда-то начали доноситься и непрерывные звуки работающей дрели – кто-то из соседей затеял очередной полномасштабный ремонт.
Машина остановилась у трёхметровых двустворчатых ворот, изогнутые железные прутья которых были выкрашены в тёмно-коричневый цвет под стать дизайну дома, который напоминал величественный, но при этом сдержанного вида особняк без массивных колонн и позолоты.
Как только ворота открылись, машина въехала в просторный двор, откуда открывался вид на крупный симметричный трёхэтажный коттедж, построенный в классическом стиле. Смесь тёмно-шоколадного цвета крыши и кремового цвета фасадной плитки придавала архитектуре умеренную торжественность. Площадка перед зданием была устлана светлой узорчатой плиткой.
Главный вход располагался посередине коттеджа – это была массивная дверь из тёмного дерева, по обе стороны от которой виднелись крупные круглые окна. На остальных этажах окна выглядели не так помпезно. Большая терраса находилась справа от здания, а открытый балкон на последнем этаже, где давно уже никто не показывался, каждый раз наводил душевную тоску на Ратмира, стоило ему въехать во двор.
Коттедж выглядел не просто красиво, а сказочно красиво, благодаря мягкому снегу, накрывшему белым полотном крышу дома и прилегающий к нему двор.
Иван припарковался рядом с Mercedes-Benz цвета тёмной вишни, который принадлежал Сюзанне, старшей дочери главы семейства, и серебристым Lexus, за рулём которого когда-то ездила Лейла. Сюзанна, как ни странно, оказалась дома, хотя чаще всего с раннего утра она пропадала в офисе, истязая сотрудников своим невыносимо высокомерным характером.
Несмотря на то, что площадку, ведущую к дому, с утра расчистили, снег за несколько часов успел накрыть её очередным белоснежным одеялом. Сад Махиры слева от дома, как и вся прилегающая территория, тонул в непрерывно падающих хлопьях снега, пребывая в терпеливом ожидании весны, когда он вновь сможет расцвести долгожданными красками.
Ратмир поднялся по широким ступенькам и подошёл к главному входу. Стоило ему взяться за ручку двери и сделать шаг через порог, как он сразу же почувствовал сильнейший запах свежеиспечённых булочек с корицей. Нина, пухленькая женщина с розовыми щёчками и добрейшими глазами, не упустила шанса побаловать любимую внучку семьи, маленькую Аишу, традиционными вкусностями.
Переобувшись и сняв верхнюю одежду, он прошёл по тёплому мраморному полу с подогревом из светлой прихожей, размером с полноценную комнату, прямиком в гостиную – главное помещение дома, выполненное в светлых мягких тонах. Плотные шторы цвета жемчуга по всей ширине стены прикрывали большие круглые окна. Массивный угловой диван в мягкой обивке цвета ореха был окружён по обе стороны креслами такого же оттенка. Наполненная светом просторная гостиная с высокими потолками и красивым орнаментом, при этом с довольно минималистичным убранством, впечатляла с первого взгляда.
Аккуратный стеклянный журнальный столик с извивающимися деревянными ножками и причудливый персидский ковёр, который никак не вписывался в интерьер, но за который упрямо билась в своё время Махира, стали небольшим украшением просторного помещения, где иногда принимали гостей и где реже всего появлялась хозяйка дома.
Никого не обнаружив, Ратмир прошёл мимо огромного плазменного телевизора, за которым редко собирались домочадцы, в коридор, прямиком к широкой лестнице из тёмно-красного дуба, которая вела на второй и третий этажи. За ней находилась вторая небольшая спальня Махиры, дверь которой была приоткрыта.
Он постучался.
– Проходи, сынок, – послышался слабый голос женщины, предугадавшей, кто мог в такое время наведаться к ней.
Махира лежала в кровати с книгой в руках. В этот раз она перечитывала поэму «Лейли и Меджнун», больше пребывая в мыслях о прошлом, чем в самой истории. Бледное осунувшееся лицо с синяками под глазами и тонкой линией потрескавшихся губ украшала изумрудного цвета косынка. Она пыталась делать вид, что чувствует себя лучше, в попытке утешить мужа, но состояние с каждым днем заметно ухудшалось.
Поправив очки почти полупрозрачной рукой, она не спеша перелистнула страницу.
Слева от кровати стоял нежно-розовый детский столик, за которым сидела пятилетняя Аиша в окружении разноцветных карандашей и белых листов. Она рисовала сад, усыпанный цветами, и бескрайнее синее небо. Девочка старалась воссоздать любимый сад бабушки Махиры, и несмотря на то, что рисунок выглядел нелепо, для своих лет она рисовала умело.
Светло-каштанового цвета волосы, кончики которых прелестно завивались в кудряшки, обрамляли прекрасное личико маленького ангела. Пухленькие губы и маленький аккуратный носик придавали схожесть с ожившей куклой, а серо-зелёные глаза и ямочки на щеках напоминали о матери, которую девочка, к сожалению, совсем не помнила, но по которой всем своим маленьким и безгранично искренним существом тосковала.
– Здравствуйте, тётя Махира. Как вы?
– Хорошо, сынок, – ответила она. – Не стой у порога, проходи.
На лице женщины появилась мягкая улыбка, которая с течением времени давалась ей всё труднее.
– Аиша, – обратилась Махира к внучке.
Девочка сидела спиной к двери, полностью увлеченная рисованием.
– Отец пришёл.
Девочка не отреагировала.
Ратмир подошёл и присел на корточки рядом с дочерью. В этот раз на ней не было платья, розовых бантов или детских украшений, которые та успела полюбить. Сегодня она была в джинсах и футболке с милыми котятами. На стульчике висел тёплый вязаный кардиган.
– Красиво, – сдержанно произнёс Ратмир, рассматривая рисунок.
Аиша оценивающе посмотрела на рисунок, а затем отложила карандаши, которые сжимала в руках. Взглянув в тёмные, почти чёрные, глаза отца, она встала из-за стола и задвинула за собой стульчик.
– Милая, он вон там, – Махира указала рукой в другой конец комнаты, где в углу лежал голубой рюкзак с принцессой Эльзой из любимого мультфильма «Холодное сердце».
Ратмир проследил, как она закинула рюкзачок за спину, вернулась к столу, взяла рисунок и протянула бабушке.
– Моя девочка, – ласково протянула женщина, ощущая в груди прилив нежности. – Завтра дорисуй домик, хорошо? Не оставляй дело незаконченным. Обещаю, это будет моя самая любимая картина!
Аиша молча кивнула и направилась к Ратмиру, который уже стоял у двери и смотрел на них задумчивым взглядом. В мыслях непрерывно крутились всего два слова: «сказать» или «промолчать».
Он выбрал последнее. Язык не повернулся заставить женщину волноваться раньше времени.
– Пошли, малышка, – произнёс он, распахнув перед ней дверь и, протянув кардиган, добавил. – Надень это.
Та, молча, без всяких пререканий положила голубой рюкзачок на пол и надела вязанный Махирой бежевый кардиган.
– Сынок, ты какой-то обеспокоенный. Что-то случилось?
– Нет, – резко выпалил Ратмир и прокашлялся. – Не волнуйтесь, все хорошо. Ещё увидимся, берегите себя.
Выйдя из спальни и не желая врать в глаза Махире, Ратмир взял Аишу под руку, и они направились в сторону прихожей.
Из кухни выглянули Нина с Иваном. Женщина держала в руках крафтовый пакет, в который она сложила свежеиспеченные булочки с корицей.
– Ратмир, милый, это вам! – она протянула пакет.
Ратмир улыбнулся и перевел взгляд с Нины на стоявшего позади неё Ивана – тот в обе щёки уплетал булочки, приготовленные мамой.
– Вы когда-нибудь пощадите мои тренировки? – выпалил Ратмир, принимая пакет. – Только утром занимался в зале, а вечером не выдержу и съем всё это.
– Конечно, милый, но я не в силах лишать вас маленьких радостей, а они, как ты знаешь, несут за собой большие.
– Спасибо, – усмехнулся Ратмир, посмотрев в смеющиеся глаза Нины.
Иван попрощался с мамой, а затем отвёз Ратмира и Аишу домой.
Тем же вечером Ратмир как можно тише вошёл в детскую комнату и подошёл к кровати дочери.
Горел тёплый свет ночника, имитирующий сияние звездного неба – дочь боялась спать в темноте. Если ночью она просыпалась и вокруг было темно, то начинала плакать, а заново уснуть получалось нелегко.
Сейчас Аиша тихо сопела, поджимая пухлые губки. Отец заметил, что дочь хмурилась, ей явно снилось что-то недоброе.
Частые кошмары, сопровождающиеся ночными всхлипами, тревожили Ратмира, но ещё больше он переживал из-за того, что ему, как отцу, не удавалось помочь своему ребёнку.
Аиша была замкнутой девочкой, с рождения не разговаривала и с трудом осваивала окружавший мир. Сторожилась всего и всех. Несмотря на пятилетний возраст, в котором дети уже в полной мере знакомились с буквами и прописями, ей этого не удавалось. Задержка речевого развития влияла на состояние дочери, и ему было сложно смириться с этим.
Педагоги, психологи, логопеды – ни у кого не получилось достучаться до девочки. Они лишь усугубили ситуацию, так как Аиша стала ещё пугливее и тревожнее, отчего Ратмир временно прекратил как занятия, так и попытки повлиять на ситуацию.
Аиша напоминала непроницаемый кокон, в который не удавалось попасть, и это задевало Ратмира.
Он нагнулся и поправил одеяльце на маленькой спинке. Затем также тихо вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Развалившись на диване, Ратмир смотрел телевизор, по которому крутили очередное нудное шоу. Однако взгляд напряженных глаз был устремлён сквозь экран и стены.
Перед глазами возник вечер почти пятилетней давности, когда Аише не исполнилось и года.
Это был тот самый период, от которого он всеми силами пытался отгородиться бесконечными бетонными стенами между тем, что было, и тем, что произошло.
А случилось тогда страшное.
Ратмир сжимал в руке гранёный стакан с виски. Сделав глоток обжигающего напитка, он откинул голову на спинку холодного кожаного дивана и закрыл уставшие глаза. Окно было приоткрыто, морозный воздух освежал гостиную, но не мысли.
Стоило алкоголю попасть внутрь, как тепло разлилось по телу, пытаясь унять сильно пульсирующую боль в висках.
Он не желал вспоминать прошлое, но картины тех событий упрямо настигали его, сотрясали и уничтожали остатки самообладания.
В ушах громко звенело.
Ратмир вздрогнул, когда среди всего этого шума он отчётливо различил давно забытый женский голос.
Её голос.
Лейлы.
И та самая тихая просьба, острием лезвия прошлась по израненному сердцу.
Он сделал ещё глоток уже из горла бутылки и почти опустошил её.
Но алкоголь лишь усугубил ситуацию. Голос, напоминавший мольбу, становился громче и нестерпимее.
Ратмир торопился к Тимуру, устраивавшему прощальный вечер по случаю переезда в США.
Часы показывали почти семь вечера, впереди ждала дальняя дорога на другой конец города.
Настроение было хорошим, хоть повод и не из радостных – друг детства решил перебраться в другую страну. Эта новость оказалась неожиданной для всех близких людей.
Стоя перед зеркалом и подпевая себе под нос, Ратмир изредка постукивал пятками в такт музыке, что доносилась из колонок. В очередной раз, едва касаясь рукой головы, он прошёлся по уложенным волосам, затем направился в прихожую, параллельно выключив колонки и свет в комнатах.
Стало тихо.
Ратмир не любил рубашки, жилеты и костюмы – в них он чувствовал себя некомфортно.
Джинсы и футболки, облегающие плотные рельефные мышцы тела, были для него единственной на тот момент приемлемой одеждой.
Двадцатисемилетний Ратмир чувствовал себя прекрасно, будучи далёким от всяческих формальностей. Ему было всё равно, что скажут дядя Салим или тётя Шейла. Они-то пытались донести до него, что определённый статус требует соблюдения хотя бы простейших правил приличия. Но слишком упрямый Ратмир не желал кому-то или чему-то подчиняться.
Светлые потёртые джинсы, белая футболка с V-образным вырезом, открывающая мощную шею и загорелую грудь, белые кеды и любимая чёрная зимняя кожаная куртка. Острые черты лица, коротко подстриженные волосы и высокомерный взгляд черных глаз подчёркивали природную стать. Женщины с первых секунд чувствовали его энергию, стоило ему войти в помещение.
На него обращали внимание. Всегда.
Ратмир приковывал хищные и одновременно восторженные женские взоры, которыми его окидывали с ног до головы, как дорогостоящий экспонат в музее. Он замечал устремлённые на дорогие часы взгляды, видел щенячий восторг от своей новой машины. От него не ускользало, как сердцеедки стреляли глазами по его портмоне, набитому картами и купюрами.
Статус и положение обязывали его вращаться в обществе, которое он терпеть не мог, но в котором любил щеголять огромным эго.
Прекрасно зная, что высокий рост, крепкое телосложение и статус притягивали женщин, которые крутились возле него, как пчёлы, он наслаждался таким положением вещей.
Ратмир достал ключи и уже собирался выйти из квартиры, как зазвонил мобильный телефон. На экране высветилось имя Лейлы.
– Чего тебе? – рявкнул он, раздражаясь оттого, что пришлось задержаться в дверях.
Ему хотелось как можно скорее оказаться в своём чёрном BMW и с ветерком помчаться на вечеринку Тимура, который почему-то больше часа не отвечал на звонки и в последнее время вёл себя довольно странно. Хотя он всегда был тихим и осторожным.
– Нам нужно поговорить, – прозвучал мягкий бархатный голос Лейлы.
– Давай завтра, – вновь грубо проговорил он, переминаясь с ноги на ногу.
– Это важно, Ратмир, – взмолилась девушка, в голосе которой прозвучала открытая мольба. – Жду в загородном домике.
– Я же сказал, что занят! – вспылил он. – И вообще, что ты там делаешь?
– Я накрыла красивый стол, расставила аромасвечи, устроила нам прекрасный романтический вечер. Пока Аиша у родителей, давай проведём его вместе и забудем о разногласиях? – она до последнего надеялась, что сумеет переубедить мужа. – М-м, Ратмир? Ну же, пожалуйста.
Парень нахмурился, сжав в кулаке ключи.
– Об этом не сообщают в последнюю минуту, ты понимаешь это?
А затем, не дожидаясь ответа, неторопливо произнёс:
– Я еду к Тиме! – и нервно захлопнул входную дверь. – Ты ведь знала, что он сегодня устроит прощальную вечеринку, на которой и тебе как другу следовало бы быть. Но ты почему-то оказываешься в загородном доме и причём, как понимаю, одна, – он неосознанно повысил тон, не совладав с нахлынувшим раздражением. – Вы поссорились?
Лейла расстроенно притихла, не ответив на вопрос.
– Я с кем говорю?!
– Я слышу, – коротко ответила она поникшим голосом. – Значит, не приедешь.
– Не приеду, – отрезал он, выйдя на лестничную площадку и вызвав лифт.
– И не будешь сегодня рядом? – спросила она с детской непосредственностью, отчего ещё больше взбесила его.
– Я не буду рядом с тобой, – грубо произнёс он, сжав челюсти от напряжения.
Этот разговор выводил из себя.
Эта ситуация выводила из себя.
Эти постоянные ссоры выводили из себя.
– Не приедешь? – вновь с надеждой в голосе повторила она, ожидая чуда. Но чуда не произошло.
– Нет, – отрезал он.
– Я не буду… рядом… с тобой, – повторила она прерывистым полушёпотом.
И прежде чем Ратмир беспардонно отключился, он ощутил этот отчётливый надлом женского голоса, когда слёзы бурно вырвались из груди, перекрыв всякую возможность говорить дальше.
Ему было всё равно. Ратмир мчался в своём чёрном, бликующем уличными огнями BMW навстречу ночному городу, равнодушно оставив поникшую Лейлу в холодном одиночестве, сидящей на полу и обречённо прижавшей голову к влажным от скатывающихся слёз коленям.
Через два часа Ратмир уже был с друзьями в одном из известных закрытых клубов города. Громкая музыка сотрясала сознание, всевозможные напитки и коктейли лились рекой, большой танцпол, забитый людьми, зазывал неторопливо попивавших у бара с ярко-горящими глазами. Вечеринка Тимура удалась на славу, но его самого нигде не было видно.
Ратмир не сразу заметил несколько пропущенных от Ибрагима Асадовича. Он неспеша направился к выходу, чтобы расслышать голос тестя. По пути столкнувшись лицом к лицу с одним старым приятелем, Ратмир преградил тому дорогу.
– Андрей, где Тим?! Больше получаса жду засранца! – как можно громче прокричал он.
– Я видел, как его машина уезжала, но за рулём вроде был не он!
– Ладно, понял!
Отвернувшись, Ратмир прошёл по длинному коридору и вышел из клуба, вдохнув полной грудью свежий воздух.
Был март, вокруг лежал мягкий снег, что принесла с собой суровая метель. Зима не хотела уходить, она всеми силами цеплялась за возможность остаться. И эта зима казалась особенно беспощадной.
Зазвонил мобильный.
– Я как раз… – начал он, но его перебили.
– Ратмир… – голос Ибрагима Асадовича дрожал. Он тяжело дышал, будто задыхался.
– Что случилось? – встревожился он, чуя неладное. – Аиша?.. – предположил он испуганным голосом, сильно сжав в руке трубку телефона.
– Лейла… – ответил Ибрагим Асадович дрогнувшим голосом. – Произошло страшное… – голос оборвался, из мужской груди послышался не всхлип, а вой. – Пожар…
Ратмир напрягся, чувствуя нарастающий страх. Ибрагим Асадович убитым хриплым тоном закончил фразу:
– Она не выжила.