С самого утра Махира была не в настроении, часто хмурилась и нервно поджимала губы. Вопрос Миры, беспокоит ли её что-то, она проигнорировала.
Тем временем настенные часы в гостиной пробили одиннадцать. Приоткрытая дверь в спальню Махиры распахнулась и вошла Нина с круглым подносом, стараясь не расплескать свежевыжатый сок и воду в стаканах.
Пухлые щёки розоватого оттенка казались ярче обычного, будто перед приходом она пробежала стометровку. Волосы с пробивающейся сединой были собраны в аккуратный пучок, а фартук, поверх тёмно-синего платья, был как всегда белоснежным, словно этот человек не работал на кухне постоянно. Нина отличалась не только золотыми руками, но и добрым сердцем. Тёплый взгляд придавал её круглому лицу с глубокими морщинами особенную красоту.
Мира сидела в кресле, привычно поджав под себя ноги, и читала книгу, которую украдкой забрала из библиотеки Ибрагима Асадовича.
Её спокойное выражение лица изредка сменялось то удивлением, то радостью, то мимолётной грустью от каждого прочитанного эпизода.
В последнее время желание надевать платья сменилось решением носить домашние трикотажные костюмы. Так она чувствовала себя комфортней, да и для Махиры это казалось более привычным. Она лично попросила Миру об этом.
Просьба была выполнена с радостью, хотя сначала девушка растерялась.
В мягком трикотажном костюме тёмно-бордового цвета, состоявшем из брюк на высокой талии и водолазки, было и вправду намного удобнее. Распущенные волосы рассыпались по плечам, обветренные и слегка потрескавшиеся губы частенько подёргивались, карие глаза быстро бегали по строкам от страницы к странице.
Книга полностью захватила внимание Миры, она не сразу уловила раздражение в голосе Махиры.
– Нина, я расхотела сок.
– Не нравится мне ваше состояние, – Нина поставила поднос на стол и упёрлась руками в бока, с тревогой вглядываясь в спокойное, но заметно погрустневшее лицо лежащей в постели Махиры. – И почему тут так душно?
Мира оторвалась от книги и подняла голову.
– Я только недавно закрыла окно. Ветер сильный, комната быстро остывает.
– Они приехали? – спросила Махира, зевнув. Её клонило в сон. Ночью ей так и не удалось крепко уснуть, и она просыпалась каждые два-три часа.
– Вот-вот приедут.
– О ком вы? – спросила Мира.
– Клининговая бригада, – ответила Нина. – Они приедут убираться.
– Проследи, пожалуйста, за ними, – напомнила Махира, рукой поправив косынку, – чтобы всё было на своих местах.
– Конечно, не переживайте.
Нина взяла стакан воды и подошла к кровати. Махира уже сидела, опёршись на большую подушку. Она выпрямилась и потянулась за стаканом. Сделав большой глоток воды, Махира снова зевнула.
– Вы волнуетесь? – удивлённо спросила Мира, посмотрев на Махиру. Женщина казалась напряжённой, Нина не отрывала от неё заботливого взгляда.
– Да, – сухо ответила Махира и откинулась на большую подушку, прикрыв уставшие веки.
Нина поставила стакан обратно на поднос, подошла к окну и открыла его на проветривание, раздвинув при этом белые плотные шторы, которые не пропускали солнечные лучи в те дни, когда Махира тяжело переносила яркий свет. Свежий воздух с силой ворвался в комнату, заигрывая с прозрачным тюлем, который до этого прятался под плотным слоем шторной ткани.
– Подай, пожалуйста, сок, если ей всё-таки захочется, – Нина обратилась к Мире, на автомате проведя руками по белому фартуку. Мысли экономки уже унеслись на кухню, где в духовке подрумянивался яблочный пирог.
– Конечно.
– Мира, – тихий голос Махиры показался особенно уставшим, – оставьте меня одну, хочется немного поспать.
Кивнув, девушка отложила книгу на подоконник и встала с кресла.
– Пойдём, милая.
Нина приобняла её за плечи. Они вышли из комнаты, выключив за собой свет и аккуратно прикрыв тяжёлую дверь.
– Нина… – только девушка открыла рот, как та перебила:
– Я объясню, пойдём.
На кухне Мира села за стол.
Настроение резко ухудшилось, и это отчётливо отразилось на её угрюмом лице: уголки губ спали, она машинально начала щёлкать пальцами, давно переняв эту привычку от Майи. Подкрадывалось ощущение надвигающейся угрозы.
С того самого момента, как два часа назад Мира вошла в гостиную и застала Махиру сидящей в кресле, она поняла, что женщина чувствовала себя слабее обычного и к тому же была заметно раздражена. Это отчётливо было видно как во взгляде, так и в резкости её тона.
– Не хмурься, моя девочка, – Нина заботливо провела рукой по голове Миры, заставив отвлечься от мыслей. – Дело не в тебе.
– По мне видно, о чём я думаю? – удивилась она, приподняв голову.
Нина приобняла её за плечи.
– Ты как открытая книга, – призналась Нина, – мне нравится твоя искренность. Просто приближается день… – она сделала паузу, – которого Махира боится.
– Какой? День рождения?
– Ох… – резко отвернувшись, Нина быстро метнулась к плите и достала противень с румяным яблочным пирогом. – Пятая годовщина смерти Лейлы, – пояснила она, вновь посмотрев в сторону Миры. – С каждым годом она все тяжелее проживает этот день. Казалось бы, время должно хоть как-то затянуть раны, но становится только сложнее. Мы все проживаем ужасную утрату нашей светлой, красивой Лейлы. Как же её не хватает.
Голос Нины задрожал, на глазах выступили слезы.
– А убираться будут и в комнате Лейлы? – спросила Мира. – Можно заглянуть туда? – дополнила она после небольшой паузы.
– По-хорошему, не стоит. Но если очень хочешь, можешь ненадолго подняться сейчас, пока ребята не приехали убираться в доме. Вот ключ, – Нина достала его из кармана фартука и протянула девушке. – Не задерживайся только.
С чувством лёгкого волнения Мира встала из-за стола и вышла из кухни.
Вдогонку послышались заботливые слова Нины:
– На столе будет ждать кусочек пирога!
– Хорошо!
За эти недели Мира много раз была на третьем этаже, и, проходя мимо комнаты Лейлы, она всегда чувствовала желание заглянуть туда – обычное женское любопытство, как она уверяла себя.
Миновав пролёты лестницы быстрыми шагами, она оказалась на третьем этаже. Перед ней был довольно длинный и широкий коридор. Светлый мраморный пол, выбеленные стены и мягкое освещение – этот этаж разительно отличался от других, где больше преобладали кофейные оттенки. В воздухе витал запах ванили.
Пару раз она поднималась сюда, чтобы заглянуть в библиотеку за новой книгой, но так сильно сердце ещё не стучало. Мире было не по себе.
Она боялась войти, отчего с минуту переминалась с ноги на ногу перед дверью в комнату Лейлы. Упрекнув себя за глупое волнение, Мира нервно сжала руку в кулак и, шумно выдохнув, разжала пальцы.
Щелчок, второй, и наконец она делает долгожданный шаг.
Просторная комната, впрочем, как и многие другие, но в нежно-мятном цвете, с широким балконом, выходящим во внутренний двор. Большая двуспальная кровать с тумбочкой, белый шкаф под потолок, такого же цвета письменный стол у окна и растения, что украшали подоконник и стол Лейлы. Некоторые цветы даже зацвели: каланхоэ, стоявший на столе, распустил розовые лепестки, чем приковывал к себе внимание.
Всё выглядело настолько опрятным и живым, что Мира на секунду потеряла дар речи.
А с другой стороны, что она ожидала увидеть? Заброшенную комнату? Толстый слой пыли или же ужасающие паутины?
Махира, Ибрагим Асадович и Нина делали всё возможное, чтобы комната дышала, и им это прекрасно удавалось. Чувствовались бережливые руки, которые пытались сохранить тёплую атмосферу в комнате девушки, что ушла из жизни несколько лет назад.
Мира подошла к кровати и присела на неё. Из серебристой фоторамки, стоявшей на прикроватной тумбочке, на неё смотрели серо-зелёные глаза. Не удержавшись, Мира потянулась к ней.
На фотографии почти пятилетней давности была запечатлена Лейла, прижимающая к груди маленький свёрток с мирно спящей Аишей. Девушка казалась умиротворённой и какой-то другой: эта фотография разительно отличалась от той, что хранилась у Миры в кошельке. Там глаза Лейлы искрились радостью, каждая черта отражала счастье, лёгкость и воодушевление. Но на этой все было иначе: такой взгляд мог принадлежать лишь сломленному взрослому человеку с натянутой слабой улыбкой, человеку, который успел за недолгую жизнь устать от самой жизни.
Удивительно.
Вновь вглядевшись в это выразительное лицо, Мира не удержалась и прошептала:
– Словно познала и счастье, и боль, и застряла между ними.
– Ты что тут забыла? – неожиданно прозвучал резкий голос.
Мира от испуга вздрогнула.
На неё устремился взгляд тёмных глаз, в которых не отражалось ничего, кроме дикого недовольства. Сколько он тут стоял? Или только подошёл? Почему она не услышала его шагов? Что за ужасная привычка так сильно погружаться в собственные мысли и не замечать чьё-либо приближение?
Мира мысленно пожалела, что вообще решила заглянуть в комнату Лейлы. Не зря внутреннее чутьё пыталось её предостеречь.
Ратмир стоял на пороге не в самом добром расположении духа. Недовольные брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую линию. Напряжение, исходившее от него, заставило Миру встать с кровати.
Под натиском тяжёлого взгляда попытка не выдать волнения, накрывшего её с головой, не увенчалась успехом. Она заметно нервничала.
Поставив фоторамку на место, Мира выпрямилась, и, как бы ей не хотелось не смотреть на него, её взгляд все равно сначала прошёлся по широкой груди, за которой могли спрятаться аж два человека, а затем медленно поплыл вверх по шее и остановился на мрачных глазах.
– Я ещё раз спрашиваю, ТЫ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕШЬ?! – Ратмир не просто повысил тон, он взревел, как вулкан.
Мира судорожно сглотнула, пытаясь держать себя в руках. Её до жути пугала столь бурная реакция на простую встречу с ней. Пугала эта открытая ненависть, непонятная одержимость одного человека другим. Ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы скрыть панику.
Да, именно панику – вот, как Мира начала реагировать на встречи с Ратмиром, и это становилось невыносимо. Такое не должно происходить между двумя чужими людьми, но почему-то происходит, и с каждым разом их столкновения обретали такое эмоциональное напряжение, перед которыми она ощущала полнейшее бессилие. Будто её руки скручивали за спину и затыкали рот. Она металась между страхом перед чужим гневом и желанием постоять за себя.
Проглотив ком в горле, девушка упрямо приподняла подборок, смело встретив испепеляющий взгляд.
– Я уже ухожу, – бросила она так, будто его присутствие не пробирало её до нутра.
Попытка обойти этого громоздкого человека с широко расставленными ногами, который снова напоминал неприступную скалу и заполнял собой всё пространство дверного проёма, была безуспешной. Ратмир грубо схватил Миру за руку и резким движением оттолкнул.
Мира с трудом удержалась на ногах и подняла на него ошарашенный взгляд. Тревога заныла под солнечным сплетением, начиная подкатывать к горлу. Густая чёрная ненависть разлилась по комнате и начала наполнять лёгкие девушки.
Это ненормально.
То, как он вел себя, импульсивно и жестоко, невозможно было как-либо оправдать.
Рука Миры загорелась огнём в том месте, за которое секунду назад её схватил Ратмир. Удивительно, как не хрустнула кость от захвата такой силы.
Растерянность сменила злость. Мира стиснула зубы от осознания, что в очередной раз позволила ситуации повториться: тот же яростный взгляд, та же железная хватка, то же грубое поведение.
Сверкнув глазами, Ратмир сделал шаг вперед.
Мира еле удержалась, чтобы не отступить. Его гневный вид пугал, и чувство страха тяжёлым облаком нависло над ней, готовое вот-вот разразиться жуткими раскатами грома.
– Почему? – спросила она прямо. – Почему моё присутствие вызывает у вас такую дикую реакцию? Что я вам сделала?
Ратмир ничего не ответил, лишь продолжил прожигать её озлобленным взглядом.
А затем прозвучало то, что даже Мира не ожидала услышать от себя. Будто какая-то сила заставила губы озвучить это:
– Вы не любили её?
Ратмир застыл, смотря на неё непонимающим взглядом. Минуту назад она напоминала испуганного раненого зверька, но сейчас раненым казался Ратмир – слова девушки лезвием прошлись по нутру. Что-то в нём дало трещину, и это не ускользнуло от Миры. То, как ярость в тёмных глазах сменилась немыслимым холодом, подтвердило мимолётную догадку. И она пошла в наступление.
– Не любили? – повторила Мира настойчиво, внимательно наблюдая за его реакцией.
Что ей двигало? Зачем она это спрашивала? Почему лезла туда, куда не стоило ни в коем случае соваться, по крайней мере, ей.
Ответом на вопрос Миры было гробовое молчание.
Желваки на лице Ратмира нервно забегали. Он на секунду прикрыл глаза, чтобы удержать себя от необдуманных действий. Ему захотелось накричать на неё, высвободить бешенство, что сжирало нутро при каждом столкновении с этой девушкой.
Мира мысленно помолилась. Нездоровая реакция стала пугать ещё сильнее.
Ратмир сделал шаг и, как несокрушимая стена, преградил путь к выходу.
Нина говорила, что должна была приехать клининговая бригада, судорожно всплыло в памяти Миры. Где они? Почему их нет? Почему Нина не поднималась наверх? Её присутствие могло бы помочь избежать болезненной стычки, после которой ей потребуется немало часов, чтобы успокоиться и привести себя в норму.
– Ты можешь уйти из этого дома? – низкий голос Ратмира прозвучал хрипло, взгляд одновременно остекленел и затуманился, руки нервно сжались в кулаки. – Я. Заплачу. Вдвойне, – отчеканил он каждое слово. – Убирайся и никогда, слышишь меня, НИКОГДА больше не появляйся тут! – он сорвался на ор. На бешеный ор.
– Вы за кого меня принимаете? – прошипела Мира, сверкнув глазами.
– А как называют человека, который за деньги проводит дни в чужом доме?
От этих слов земля ушла из-под ног Миры, она готова была задохнуться от злости.
Ратмира это не успокоило, он пошёл дальше.
– Ты считаешь это работой, а я скажу, что ты – просто дешёвая проходимка, которая решила нажиться на чувствах страдающих людей!
Слова, сказанные Ратмиром в гневе, были для девушки, как самая грубая пощёчина. Глаза Миры потемнели от нахлынувших чувств, она дёрнула плечами.
– Засунь свои деньги себе в задницу! – огрызнулась Мира, впервые беспардонно перейдя на «ты», и попыталась обойти его. – И причём поглубже!
Ратмир одним движением вновь схватил Миру за предплечье, почти за то же самое место, которое ещё не успело отойти от боли.
– Хватит чуть что хватать меня! – закричала она и со всей силы наступила ему на ногу.
Лицо Ратмира исказилось недовольной гримасой, но он не ослабил хватку, а лишь сильнее сжал руку – кость в том месте готова была вот-вот хрустнуть.
Мира вскрикнула от боли. С ужасом она осознала ловушку, в которую сама себя загнала.
Ратмир был намного сильнее, и противостоять этой силе ей не удалось бы. Никак.
– Мне сломать тебе руку?! – взревел он в ответ. – СЛОМАТЬ?! – рёв прошёлся не только по комнате, но и по всему коридору.
– ТЫ ПСИХ?! – закричала в ответ Мира, широко распахнув от страха глаза. – ЧТО ТЫ ПРИЦЕПИЛСЯ КО МНЕ?! – её трясло, ноги подгибались. Она чувствовала дикое желание его убить, но сама же была пострадавшей.
«Неужели эти крики не слышны внизу? – проскользнула мысль. – Почему до сих пор не появилась Нина?!»
– Убирайся, – прохрипел он, притянув девушку к себе настолько близко, что глаза их оказались в десяти сантиметрах друг от друга.
Мира была испугана, ошарашена и озлоблена. Её глаза распахнулись ещё шире, губы предательски задрожали. Смесь аромата мужского парфюма и запаха от сигарет проникла к ней в лёгкие. Она моргнула, понимая, что этот человек мог в одну секунду как свернуть ей шею, так и выбросить её из окна.
– Меня тошнит от твоих прикосновений, – выпалила она, сжав челюсти. – Хватит трогать меня! – вспылив, девушка попыталась выбраться из стальных рук. – ОТПУСТИ МЕНЯ, ЧЁРТ ПОБЕРИ!
Ратмир нахмурился ещё сильнее. Слова девушки неожиданно привели его в чувство. Он ослабил хватку и позволил ей отойти.
Мира тяжело дышала, испуганно прижав к себе пострадавшую руку. Она в панике посмотрела на дверь, сердце забилось с такой бешеной силой, что пульсация отдавалась в висках с невыносимым шумом.
Страх сдавил Мире грудь, ей стало трудно дышать. Было похоже, что кто-то перекрыл весь кислород в комнате.
Она хотела обойти, оттолкнуть, накричать на Ратмира, сделать что угодно, лишь бы уйти, но вместо этого стояла на месте и ошарашенно смотрела в его чёрные глаза.
Всё вокруг начало медленно плыть и темнеть.
– Хватит причинять… – начала Мира, глубоко дыша, но так и не смогла закончить фразу.
Сильные руки подхватили обмякшее тело девушки и прижали к себе.
Мира потеряла сознание.