Насчет номера я попал в десятку – разумеется, он оказался не люксом. В люксах тут жили клиенты, но никак не работники, пусть и приглашенные писатели. Однако комната была просторной и светлой, с видом на начинающий желтеть парк, террасами спускающийся к сверкающей сентябрьскими стальными бликами воде – река, озеро? В любом случае это был отрадный, уходящий в брейгелевские дали и ласкающий око пейзаж, а не мусорные баки кухни и внутреннего двора.
– Из служебных помещений это самое уютное, – сдержанно похвалил мое новое обиталище администратор. – Питаться будете тоже в э-э-э… служебном ресторане. Готовят у нас очень вкусно, можно и диетический стол!
В том, что готовят вкусно, я не сомневался. Даже беглого впечатления, как говорится, было достаточно, чтобы не усомниться. А также устыдиться собственного ничтожества на фоне чистоты ковров, по которым, казалось, не ступала нога человека, лоска паркета и мрамора, сияющей меди ручек, канделябров и каминных принадлежностей. Я покосился на свои некогда элегантные ботинки и ощутил некую неожиданную радость, что оказался именно тут, в служебном помещении, где нам с ними и было самое место.
– …в оговоренные часы вы можете пользоваться бассейном, сауной или турецкой баней, если предпочитаете, тренажерным залом и, разумеется, библиотекой – когда вам будет необходимо… – жужжал ученой пчелой администратор.
Ого! У них тут, оказывается, и библиотека есть?
– …также к вашим услугам бильярдная. Если не дай бог прихворнете, имеется квалифицированная медицинская помощь. В тумбочке у кровати вы найдете все телефоны. Врачу можно звонить круглосуточно… Внизу, у служебного входа, кофе-автомат – тоже бесплатно… для сотрудников…
– А там, внизу, это что, река?
Представитель работодателя очнулся от транса гостеприимства и захлопал глазами:
– Внизу? А, это озеро! К нам приезжают не только поправить здоровье, но и ради рыбной ловли. У нас форель! – с гордостью сказал он. – Можно купить билет, скажем, на день или э-э-э… – он бросил взгляд на мою экипировку, – на несколько часов и ловить! Там же, у озера, можно приготовить. На открытом огне. Или, если желаете, отдать на кухню.
Мои саквояжи, также знававшие лучшие дни, небрежной грудой сваленные в углу номера, вернее моей физиономии оповещали, что я вряд ли куплю лицензию на вылов форели, – однако персонал был вышколен идеально. Парень и бровью не повел, глядя на меня почтительно, но без подобострастия, при этом явно давая понять, что я тут больше чем обслуга: могу гулять по баням и тренажерам, ловить форель и озадачивать ею шеф-повара, ежели не хочу копаться в рыбьих потрохах сам.
Мой промежуточный статус включал в себя бесплатный кофе, бильярд и даже круглосуточные докторские услуги, но остальное – только в «оговоренные часы». Когда я не буду попадать пред ясные очи тех, кто платит за все это вычищенное и надраенное великолепие деньгами, которые не пахнут: ни рыбьими потрохами, ни чем-то иным. Деньги никогда не пахнут, во всяком случае для тех, кто их принимает. И чем больше предлагаемая сумма, тем меньше к ней хочется принюхиваться!
Мне предложили ровно столько, сколько я в этом месте стоил. Я взял не глядя и согласился на строго оговоренное время стать прихотью скоробогатеев, капризом хозяина… или не дай бог хозяйки? Боже, только не это! Я словно воочию зрю дамочку неопределенного возраста, щебечущую в последнюю модель айфона: «…Да, мы решили попробовать поднять уровень! Да, дорогая, и он согласился только на шесть недель! Я сама буду посещать мастер-класс, хотя я очень занята, очень!».
Ну что ж, если тут желают ввести моду на словесные тренажеры – только у нас и только сейчас! – я готов. Хит сезона, неожиданный гарнир – к форели или к лечебным ваннам, излечивающим чохом от всего разом: от экземы до импотенции, – не все ли равно, коли так щедро башляют?
Двери в мой прекрасный почти люкс закрывались бесшумно, и я не сразу заметил, что в своем припадке сплина и самоуничижения давно тону один. Тону, как форель в соусе, который наверняка к ней полагается. И прилагается. И даже предлагается. Предлоги. Прилагательные. Местоимения. Имение места… места, которое, в свою очередь, будет иметь меня. В качестве прилагательного к этому самому месту. И никаких восклицаний или неформальной лексики! Потому что все оговорено, подписано и скреплено печатями. И даже аванс переведен – чин чинарем! Хотя меня наверняка выбрали лишь потому, что ничего крупнее не клевало.
«Да, я определенно не форель!» – хмыкаю я и бросаю взгляд в окно, где метрах в пятистах внизу плещутся в холодной воде, уже непригодной для купания, невидимые рыбки.
Да, я не был форелью. Не был я также Хемингуэем, Умберто Эко или Максом Галло. Я усмехнулся и сказал вслух:
– Да, братиш, ты ни рыба и ни мясо!
Да, не всем предназначено становиться великими. И честный ремесленник от слова всяко лучше бездарного врача или вороватого бюрократа. Я тоже этакий гончар, с уверенностью вертящий свой круг и в конце с удовольствием шлепающий по круглому боку звонкий горшок. И не важно, что изваянный горшок порой откровенно пуст – горшкам и полагается быть пустыми. Но когда-нибудь я вылеплю не просто горшок, я сделаю нечто большее. Я знаю… нет, я не знаю! Я не могу знать, но… я надеюсь на это! Да, именно так: надеюсь.
Как карась надеется, что, если немного поднапрячься – и он станет форелью. Радужной рыбкой в синей волне. Желанной добычей. Которую подают с почтительным поклоном и под соусом.
Завтра меня тоже подадут под соусом Большой Литературы. И не дай бог мне хотя б намекнуть, что я не форель!