Страна Москва. Кремль. Государевы покои. Сентябрьское утро.
По длинному коридору, устланному красной дорожкой, шёл в хрустящих хромовых сапогах светловолосый лейтенант. Фельдъегерь кремлёвского полка, одетый в блистательную форму, нёс в специальной сумке с кодовыми замочками два секретных пакета. Первый пакет, это срочное донесение из Страны Урал, второй – секретный доклад шпиона из Страны Сибирь. Возле кабинета Владимира третьего – посыльный остановился.
Офицеры охраны видели молодого лейтенанта не первый раз. Отдав честь, они пропустили его к государю.
– Почта от генерала Шалевского и разведданные из Якутска! – доложил громко фельдъегерь.
Князь, облачённый в просторный халат, подол которого волочился по сверкающему паркету, распечатал пакет и поблагодарил посыльного:
– Прекрасная работа, лейтенант! Спасибо… можете быть свободны.
Фельдъегерь развернулся кругом и строевым шагом покинул комнату князя.
Кабинет государя был светел и переполнен энергией своего хозяина. Князь много трудился. Он изучал корреспонденцию, дипломатические письма. Он подписывал документы, принимал министров и их замов. Сегодня московский князь ждал победных реляций и одну немаловажную новость от сибирского резидента под псевдонимом «Сухой».
Владимир третий внимательно прочитал сообщение от генерала Шалевского. В нём сообщалось, что войска Первого Уфимского фронта парадным маршем взяли столицу Страны Урал, город Челябинск, и на здании горсовета водружён имперский флаг, а мэр Челябинска подписал капитуляцию и благополучно сбежал. Как сообщалось в записке: «Жители встречают освободителей цветами, поцелуями и страстной кадрилью».
Порядка семидесяти тысяч человек проживали на возвращённых Москве территориях. Страна Урал славилась наследием прошлого: инженерами, учителями и первоклассными рабочими. Отличные земли, великолепные люди – Владимир третий был очень доволен победой.
Князь подошёл к коммуникатору, нажал кнопку. Говорил он всегда с расстановкой, вдумчиво, чётко произнося каждый слог.
– Вызвать ко мне Флягина и Стрельцова.
В ответ послышался бравурный голос молоденькой связистки:
– Принято, государь!
Прошла минута, и юный голос связистки снова заговорил:
– Директор фармакологической фабрики, господин Флягин ждёт аудиенции. Полковник Стрельцов на подъезде к кремлю. Он застрял в пробке. Задерживается.
Задумавшись, князь склонился над шахматной доской. Он любил игру королей; обожал настолько, что всё свободное время сражался с самим собою. Но даже срубая пешки и двигая фигуры, Владимир продолжал размышлять о делах государственных.
Правду сказать, московский князь слегка изменил правила шахмат. Ну, например, он был уверен, что играет всегда только белыми. Если всё-таки в силу разных причин приходилось играть за чёрных, Владимир всё равно делал ход первым. А ещё фигуры в разыгранных им партиях, носились по доске не совсем так, как принято у всех остальных шахматистов. Когда нужно князю – пешки ходили, как ладья, а конь превращался в слона. Самое интересное, что фигуры трансформировались не только на стороне, за которую играл государь, но и на второй стороне, за которую играл также Владимир третий; фигуры могли превращаться в пешек, а пешки множились или сокращали свою численность, в зависимости от настроения князя. Иногда случалось так, что пешки, не доходя до края доски, настолько зверели, что делая ход «е2-е4», умудрялись срубить пару фигур и переодеться в величественного ферзя.
Владимир призадумался, перед тем как сделать новый ход. Он посматривал на чёрно-белого коня, которым собирался срубить сразу двух королей, прыгая через коронованные головы, словно в шашках. Чёрно-белый конь – это специальная фигура, выскакивающая на доску, чтобы уровнять шансы, когда прижмёт особенная неудача. По мнению князя Москвы: несколько нестандартных ходов – это прекрасное подспорье даже в реальной жизни, – чем он всегда и пользовался. Переиграть государя огромной страны не мог ни один известный в мире властитель, а те, кто рисковал вступить с ним в опасное противостояние, сталкивались с образным чёрно-белым конём, который не щадил выскочек, убивая копытом наповал.
Владимир третий всё продумал. Всё шло по чёткому плану. Он будто видел будущее, предугадывая ходы своих партнёров в борьбе за владычество над планетой.
Князь Урала бежал как трус, значит, пришло время позаботиться о снабжении людей на освобождённых территориях сывороткой «Вар-250». Вообще-то, это непростая задача – захват целой страны с людьми, которых надо накормить, согреть, развеселить, иногда отмыть и обеспечить таблетками от «ярости».
Без лекарств на новых территориях делать нечего. Население признавало лишь ту власть, которая снабжала необходимым рационом, причём – бесплатно, сытно, вкусно… с запасом. Выращенное свиньями искусственное мясо, овощи, фрукты и жизненно необходимые средства от бешеного голода – вот он обязательный набор интервента. Но вся беда в том, что срок хранения таблеток весьма короток: всего пятнадцать суток. Просроченный товар – это сущий кошмар для каждого из вождей. Приходилось создавать производства с избытком, чтобы компенсировать испорченный продукт. А чтобы увеличить производство лекарства, нужны ресурсы, то есть новые жертвы среди солдат.
Сыворотка варилась исключительно из свиных или бараньих туш. Либо одни, либо другие служили в армиях любой из держав. Другого варианта не было, потому что лекарство, созданное доктором Варакиным, готовилось только из двух гибридных видов. Сначала Роберт сварил пилюли из свинины, что мгновенно спасло десятки тысяч жизней, а всего через месяц появились таблетки из баранины, для исповедующих иудаизм и ислам, как подарок на религиозный праздник Курбан-байрам.
За долгие годы пребывания доктора Варакина в камере сна, современным учёным так и не удалось создать принципиально новое лекарство. Почти целый век люди пользовались только гением Роберта. В ход шли кости, жилы, внутренности и волосы с различных частей тела гибридных солдат. Чтобы получить сырьё для конечного продукта, необходимо постоянно вести боевые действия. Свиньи и муфлоны должны гибнуть с той и другой стороны – ровно столько, чтобы прокормить собственное человеческое население – опять же, с одной и другой стороны. Таковы жестокие правила. Вот такая хитрая игра, ничем не отличающаяся от шахмат московского князя.
Люди, выжившие после эпидемии, разделились на деревни, районы, области и княжества. Москва билась с Подмосковьем, Ярославль с Владимиром, Чечня с Ингушетией, а Камчатка яростно сражалась с Чукоткой. Каждому городу пришлось создать свою армию муфлонов или кабанов.
Но инерцию большой страны остановить невероятно сложно. Москва выделялась среди прочих городов. После захвата близлежащих областей в Стране Москве насчитывалось до пяти миллионов антропоморфных солдат. Это была гигантская сила. Благо рожали свиноматки так же часто, как стрелял самый популярный в армии автомат ППШ – то самое оружие ближнего боя, с дисковым магазином.
Армия Москвы велика, оттого что людей в регионе больше трёхсот тысяч. Чтобы снабдить народ лекарством, необходима бесконечная битва. Москва воевала со всеми известными странами, стремительно наращивая территории и увеличивая население.
Для свиноматок строились роддома. Лучшие врачи следили за здоровьем приплода. Поросята быстро взрослели и, нацепив рюкзачки, шагали в школу, чтобы получить будущую специальность. По окончании школы две трети хряков отправлялась на фронт, треть ковырялась на колхозных полях, иные, кто посмышлёней, работали на фабриках или в частной охране. Кому повезло больше – вопрос спорный. Работа в обувном цехе скучна и однообразна, а служба в армии не означала быструю смерть. Арифметика здесь простая. Например, средняя смертность свинорылых сибиряков на всех фронтах: пятьдесят вепрей в сутки. Этих тушек достаточно, чтобы прокормить такую огромную страну, как Сибирь в количестве ста тысяч человек. Урал, это семьдесят тысяч душ, включая оренбургские деревни в степи, где выращивали экспериментальных гибридных козлов – всего семь десятков семей. Следовательно, чтобы обеспечить сывороткой население, перешедшее под власть Москвы, каждые сутки надо толкать на пулемёты полтора взвода солдат: всего сорок кабанов – мелочь какая-то. Но снова проблема: где найти те пулемёты, если армия врага взята в плен или попросту превратилась в прах? Люди нашли ответ и на этот каверзный вопрос, потому что чёрно-белый конь всегда пасётся в рукаве умного правителя. Самый невинный вариант снабжения – расстреливать пленных и пьяных мародёров, а для казней надо привлечь специальные полки.
В каждой армии существовали заградотряды. В Сибири эту услугу выполняли медвежьи роты и тигры-снайперы. Москва также пользовалась поддержкой беспринципных медведей, посылая им в помощь редчайший антропоморфный вид, гибридных волкодавов (штучный вариант из собак, крайне экзотический и безбашенный). Страшнее волкодавов были только человекоподобные панды. В Стране Китай именно они зверствовали на полях сражений, отстреливая кабанов сотнями. И не было мстительнее зверя, чем вечно голодные монстры в чёрно-белых шубах. Казалось, что панды и мистическая лошадь из карманной конюшни князя Владимира – это одно целое исчадие ада.
Медведей спаивали ещё крохами. Алкоголизм вживался с молодых когтей, и мишки вырастали в настоящих гуляк. Но косолапые точно знали, почему каждый вечер их столы ломятся от бутылей с мутной жидкостью, а в мошне звенит мелочь. Четырёхсот килограммовых секачей гибридный медведь драл, как лис цыплёнка, потому что всегда хотелось вкусно есть, сладко пить и получать приличное жалованье.
Бывали такие случаи, когда свиньи отказывались воевать, оттого что даже у глупости бывает прозрение. Командиры взводов, рот и полков – выходили на прямые переговоры с противником и договаривались о перемирии. Свиньи выныривали из окопов и, пересекая разделительные преграды из минных полей и колючей проволоки, шли брататься со вчерашним врагом. В таких случаях наступала роль медвежьих полков, тигров-убийц или волкодавов.
Снайпер делал всего несколько выстрелов и уходил в тень. В замешательстве свиньи разбегались в разные стороны, а видя приближение медвежьих патрулей, боевой дух солдат снова зашкаливал. И тогда опять начался бой. Свиньи атаковали противника так яростно, что потери увеличивались в десятки раз.
Излишки не пропадали. Павших бойцов скармливали медведям, а самые лакомые куски доставались тиграм и волкодавам. Это была ещё одна причина, почему заградотряды всегда рвались на передовую и с удовольствием выполняли приказ.
…Московский князь любил шахматы, но терпеть не мог медведей, а нечёсаных волкодавов – попросту ненавидел. Но война есть война, приходилось терпеть все эти зверства. Было дело, Владимир хотел заменить волкодавов тиграми – по эстетическим причинам – из-за запаха, безусловно. Он предлагал сибирским гибридам огромное жалованье, бесплатное жильё и пенсионные льготы. Но полосатые антропоморфы отказывались служить Московскому государю, обусловив отказ непригодным климатом. Всего несколько семей перебралось из Сибири в среднюю полосу, и те через месяц сбежали в неизвестном направлении.
Спрятав чёрно-белого коня в карман, Владимир третий вскрыл послание от сибирского резидента. Быстро скользнув по строкам, на минуту задумался. Затем взял со столика фотографию в рамке. Следующую минуту он рассматривал того, кто изображён на снимке. Человеком в рамке был сам Роберт Варакин.
– Гений! Он просто гений! – восторженно произнёс князь и снова склонился над шахматной доской.
***
Витольда сопровождали три отборных вепря и два советника: Парамон Лизнёв и Федот Мокрицин.
– Какая крепкая дверь, – постучав костяшками пальцев по металлической обшивке лаборатории доктора Варакина, удивился Витольд.
– Это на века. Всё сделано для покоя нашего императора, – склонился в поклоне Парамон. – Проходите, Великий князь, Роберт Варакин отужинали и находятся в прекрасном расположении духа. Ни так ли, Федот?
– Все пункты встречи выполнены, мой князь, – доложил Мокрицин. – Император Роберт и его друг Караваев польщены Вашей щедростью.
– Тогда, чего мы ждём? – учтиво улыбнулся князь. – Парамон…Федот… следуйте за мной, а вы мои верные дружинники подождите здесь.
Кабаны толкались у дверей, желая подсмотреть, что же там за император такой, а князь в сопровождении советников вошёл в лабораторию.
В просторном помещении ярко светили лампы. Роберт сидел за компьютером, раскладывая пасьянс «косынка». Яша развалился на диванчике. Парни переоделись в новенькие спортивные костюмы синего цвета, сшитые умелыми ручками мастериц на якутской фабрике «Мехшерстьпух». На Яше и Роберте штаны с двумя белыми полосками и олимпийки с броской надписью «Динамо» на груди.
– Представьте меня, – улыбнулся Витольд.
– Князь Страны Сибирь, Витольд первый – сын Дмитрия первого! – торжественно произнёс Парамон Лизнёв. – Властитель сибирских городов, дальних улусов и прочего, прочего, прочего!..
Караваев лениво привстал с дивана. Доктор Варакин тоже поприветствовал князя.
– Приятно познакомиться, – ответил Роберт завораживающей улыбкой. – Со мной вы заочно знакомы, а этого молодого человека, а также моего друга и выдающегося учёного, звать-величать Яков Караваев.
Витольд принял вальяжную позу, спрятав руки за спиной, будто рассматривал экспонаты в музее. Советники тихонечко стояли позади государя, выглядывая из-за его плеч.
– Ну, что же… вот и пришло то самое время… вот мы и познакомились. Теперь можно поговорить о наших общих проблемах. Вы не против, господа?
– Конечно… несомненно… мы только за! – закивал Яша. – Ждём не дождёмся. Вот и император весь в нетерпении. Я правильно говорю, Ваше Величество?
– Всё верно, друг Алёшка… всё верно, – отреагировал Роберт.
Доктор Варакин взялся за бегунок молнии на олимпийке и поёрзал его вверх-вниз, то обнажая накаченную грудь, покрытую россыпью татуировок, то пряча её.
– Вы уж простите моего отца – написал он разных законов, – взмахнул ладошкой князь совсем не по-мужски, а сказал он протяжно, с издёвкой. – Вы должны понять моего па́пеньку… годы тогда были сложные: одни министры настаивали разбудить вас, другие вовсе желали, чтобы вы никогда не проснулись. Да… моему отцу пришлось принял трудное решение – назначить вас неприкасаемой особой, жалуя титул императора. На бумаге всё выглядит громко и даже почётно. Император – это звучит великолепно! Вот и мне тоже нравится, и советники мои в восторге. Но слово «император», оно как выстрел из гаубицы, но лишь холостыми… потому что на деле титул лишь защитная грамота, как ярлык Великого князя от посягательств на ваш гений.
– Я так и знал. Всё это игры политиков. Ну всё как всегда! – всплеснул руками Яша Караваев и плюхнулся обратно на диван.
– Не огорчайтесь… извините, я не расслышал… как ваше имя? Алёшка, вроде? – расплылся в улыбке князь и хлопнул ресницами, до гендерной боли оскорбляя брутального мужчину Караваева.
– Для кого Алёшка, а для кого и Яков Михалыч. Но спасибо, что сохранили наши жизни, князь, – галантно поблагодарил Роберт Варакин. – Спасибо, что не оставили шанса глупцам разобрать нашу усыпальницу по кирпичикам.
Роберт отвесил изящный реверанс, подсмотренный в старом фильме, который он видел ещё ребёнком.
– Весьма-весьма… – изобразив аплодисменты, удовлетворился манерами государь. – Но, к сожалению, рассчитывать на мою снисходительность не приходится. И посему я хочу предупредить вас, господа. Вам придётся хорошенько потрудиться, перед тем, как двери лаборатории откроются так широко, что вы сможете выйти отсюда. Да… и чуть не забыл. Народу будет объявлено, что император Сибири проснулся, но, о горе… нежданно впал в кому, а врачи дворцового госпиталя вступили в схватку со смертью. Я сделаю именно такое заявление, записывайте Парамон: державная власть и весь сибирский народ будет биться с хворью императора до победного конца!
Роберт расстегнул до пояса олимпийку и присел к компьютеру, демонстрируя – то ли готовность к работе, то ли упадническое настроение интеллектуального невольника.
– Короче, мужики… будьте людьми, – князь опустил руки и встал, как нормальный человек. – Сделайте доброе дело, увеличьте срок хранения таблеток. Продлите на месяц, а желательно на годы. А то, знаете, сковывают сроки, и страдают люди. Но если вы, Роберт, создадите нечто изысканное, нечто гениальное, чтобы таблетки работали даже по истечении долгих лет, то я подарю вам княжество и целую армию секачей – отборных, кряжистых кабанов. Что скажите?
– А мне волость, а мне кабанов? Я тоже хочу править! – потребовал равноправия Караваев.
Витольд вполне благосклонно посмотрел на друга доктора Варакина.
– Если выйдет прок с лекарством, то и вам Алёшка я дарую земли. Хотите получить Байкал или весь Красноярский край? Прелестные места доложу я вам. Зимы нынче тёплые настали: до Турецкой державы ещё не прогрелись, а вот со Страной Бавария или Саксония – вполне можно сравнить. Хотя в последние годы стало снова холодать. Уж не к концу ли Света все эти циклоны и смерчи?..
***
Роберт щёлкал мышкой, складывая в стопки тузов, королей и шестёрок. За время его сна из жизни ушли все, кого он знал – все, кроме верного друга Яши. Люди лежали в сырых могилах, а старому компьютеру всё нипочём. Это удивительно… ей богу…
Якова будоражили совсем другие вопросы. Встреча с князем Витольдом разочаровала его, хоть плачь. Вместо создания великой цивилизации, вместо полётов к Сатурну и на Юпитер, люди превратились в тунеядцев, посылающих на смерть кабанов, чтобы самим не озвереть.
– Измельчал народ – отупел! – сопел от злости Яша. – За столько лет ничего нового, а только всё испортили. Скажи, Роб, как так произошло, что людей превратили в наркоманов? И почему этот Витольд, князь всея Якутска, не выпускает нас из лаборатории?
Доктор Варакин продолжал, как ни в чём не бывало, спокойно перебирать пальцами по клавиатуре. Он будто не слушал друга. Но затем, посмотрев на стол, заставленный тарелками с обглоданными свиными косточками, спросил:
– Алёшка, ты мясо ел?
– Я мясо ел… пока кормят. И что? – ответил Яша Караваев.
– Во-первых – поел, убери за собой… и за мной тоже убери. И во-вторых – вспомни светлое прошлое, когда умирали миллиарды людей. Вспомни, как засыпая в камере сна, мы предвидели, что проснёмся в удивительном мире. Всё так, Алёшка?
– Когда засыпали, то догадывались. Но не пойму к чему ты ведёшь? – соображал Караваев.
– Да к тому я веду, что ты должен принять реальность, какая она есть. Ты и я должны радоваться, что наши прогнозы сбылись. Как бы мы ни относились к настоящему, мы по-прежнему здоровы и снова готовы вступить в сражение. Так почему же теперь, когда мой лучший друг лопает от пуза продукт, запрещённый современным законом, у него задрожали колени? Тебе не кажется, Алёша, что возникает некий диссонанс мнений?
– Ничего у меня не дрожит. Я просто хочу выйти на улицу. Подышать я хочу! Увидеть солнце хочу! И я не желаю, чтобы за мной подглядывали! – возмущался Яков, показав кулак видеокамере, через которую за учёными наблюдала охрана дворца.
***
Сибирский князь, его советник Федот Мокрицин и глава службы охраны княжеского дворца, Елисей Одноглазов – в шесть глаз смотрел на экран монитора.
– Они могут выйти из лаборатории? – живо интересовался Витольд.
– Это невозможно, государь, – твёрдо ответил Одноглазов.
– Может быть, через подземный ход попробуют сбежать?
– Исключено, князь. Здание стоит на сваях. Площадка под домом ограждена и хорошо охраняется.
– А если рискнут через вентиляционную систему? – размышлял Федот.
– Пустой номер, Федька. Мы предусмотрели и этот вариант. Бесполезно.
Зрачки Витольда вращались, как у выброшенной на берег рыбы. Он так думал.
– Возможно ли, подкупить охрану? – спросил князь.
– Кого подкупить, вот этих? – усмехнулся Елисей.
В дальнем углу комнаты играли в «камень-ножницы-бумагу» три кабана; не три сказочных поросёнка, которым можно заморочить голову, а три громадных секача.
– Клык, сюда иди! – позвал одного из вепрей начальник охраны.
Кабан спрятал пальцы за спину, быстро подбежав к людям.
– Сколько тебе надо монет для полного счастья, Клык? – спросил Одноглазов.
– Моё счастье любить князя! Я рад служить Витольду первому, убивая его врагов! – отрапортовал кабан и облизнулся.
Государь не сомневался, что объедки со стола достаются и этому мордовороту. Не князю он служит, а рвётся жрать свежее мясо каждый день.
Витольд принял решение и дал приказ:
– Рацион императора Роберта и его придурковатого помощника Алёшки – сократить. И чтобы ни кусочка свежатины. Кормить только искусственной плотью, овощами и фруктами, как рядовых граждан. Нет привилегированных персон в нашей державе – все равны. Ты верно меня понял, Елисей?
– Так точно! Всё понял! – козырнул глава охраны Одноглазов.
***
– Выпьем, брат? – еле ворочал языком Шмаль.
– До дна, босс, – еле поднимая рюмку, отозвался рыжий. Он был настолько пьян, что, казалось, сейчас рухнет.
Настроение было подавленное. Такой обман, такое кидалово! Чёрного развели, как котёнка на фантики. У него украли женщину, предал друг Абраша. Чтобы вернуть любимую Муру, надо привезти в Алдан человека. Да где такое видано?
Чёрный кот так расстроился, что решил немного выпить. Сняв номер в гостинице со странным названием «АЯМ-2», вместе с Барсом он заливал горюшко местной бормотухой – такой же вонючей, как любая из алданских помоек.
– Босс, а как мы подберёмся к императору? Там же сек… юрити, – икнул рыжий кот. – Их же там много… или мы не будем никого похищать? Может, сразу в Крым рванём?
Чёрный достал картинку, украденную из библиотеки. Сейчас его интересовал только тот, кто держал дедулю за лапу – гениальный император Варакин.
– Нет, брат, тута дело принципа. Знаешь, как в спорте: раздался свисток, брошен клубок, и завертелся, завертелся игрун – не остановить.
– Это интересно, но как мы его похитим? Я ведь простой сибиряк. У меня четыре хвоста и одна лапа… ну то есть… а ты авторитетный кот. Как мы, обычные пацаны, сможем подобраться к императору?
Шмаль снова выпил. Смахнув капли с усов, деловито сказал:
– Есть у меня идейка по ночняку. Короче, слухай. Мы по-тихому прошмыгнём во дворец, наваляем там свинорылым, и пока они в ступоре, умыкнём доктора Варакина. Как тебе мысль? Свежо?
Рыжий заулыбался, представляя, как они с боссом побеждают целую армию отборных секачей. Но чем глубже кот погружался в мечты, тем жёстче отвечала реальность.
– Во дворец мы не попадём. Потому что нас туда не пустят, – резюмировал Барс.
– Мы в этом… в рефри… в рефре… в рефрижераторе проедем. Я с Бучем добазарюсь, он всё устроит. Ты знаешь, что Абраша в Якутск мясо возит? Настоящее мясо, а не то, что в магазине тухнет. Смекаешь, о чём я говорю?
– Да ты что? – удивился Барс, будто впервые слышал о контрабанде свежатины. – Это же незаконно. А если нас поймают?
Шмаль нахмурился, выхватил из лап рыжего рюмку и тут же выпил её сам.
– Давай спать, зёма. Утром надо с Бучем перетереть и в Якутск кочевать.
Чёрный добрался до дивана и, не снимая жилетки, сразу уснул.
Барс вышел на балкон и закурил. Секунду назад рыжий казался пьяным, сейчас же он выглядел абсолютно трезвым.
Мимо гостиницы, где поселились коты, всю ночь гремели грузовики. Большинство из них тащили лес, некоторые уголь для котельных. Были и такие, что везли редкие металлы и золотишко.
Алдан торговал с Якутском, как и с другими городами. От леса никогда не отказывались в Китае, а в Москве бойко разбирали драгоценности и меха. Город работал как проклятый. Артели поставляли в десятки княжеств обожаемое людьми золото, а запрещённые во всех странах мясные фермы, выращивали баранов и свиней.
За полчаса Рыжий насчитал пятнадцать машин с кругляком, тринадцать с углём и шесть рефрижераторов. Что находилось в холодильниках и коту понятно.
Барс докурил последнюю сигарету, достал из кармашка малюсенький фонарик и посветил вниз. Под стенами гостиницы прогуливался гибридный барсук. Барсук поймал взглядом луч, сверкнувший с балкона, но отреагировал буднично, лишь помахав лапой, – и тут же скрылся в темноте.