В просторном кабинете, обставленном скромно, по-рабочему – князь Сибири принимал ежедневные отчёты. На столе ждали ознакомления и вердикта свежие разведданные с фронтов, криминальные сводки происшествий из Якутска и фактический результат добычи сыворотки. Витольд первый изучал документы кропотливо и вдумчиво.
Сибирскому князю всего тридцать два года. Он высок, худощав, а взгляд его быстр и разумен. После смерти отца, умершего в преклонном возрасте два года назад, Витольд правил страной, раскинувшейся от реки Енисей до самого Тихого океана. Территории под его властью были огромны, но парадокс состоял в том, что две трети этих земель соседние державы считали исконно своими. Князь Урала и правители рангом ниже, вроде Тувинского наяна Анзата – утверждали, что озеро Байкал и западная часть Охотского моря принадлежат их власти. Страна Китай, несмотря на бесконечные поражения в войне с сибиряками, чертила свои границы так, что даже Якутск считался бунтующей колонией. А Страна Москва претендовала на все территории сразу, начихав на мнение уральцев, китайцев и омичей, не спрашивая разрешения ни у кого, отмечая на картах все княжества, как свои родненькие.
– Государь, дворцовый совет опасается, что через два месяца Страна Урал прекратит своё существование, – сообщил старший советник Парамон Лизнёв. – В подавляющем большинстве населённых пунктов уже установлена власть Москвы. На Челябинск надежды совсем не осталось, государь. Город скоро падёт. Вероятно, без боя, как Магнитогорск.
Сибирский правитель важно кивал, слушая советника. Одновременно он перелистывал бумаги. Привычная работа. Каждой утро начиналось со сводок.
Ознакомившись с военно-медицинской страницей, Витольд поднял глаза. Парамон был лысоват, среднего роста, кругленький, аккуратненький – такому человеку подходит прозвище – мячик. Одевался Лизнёв в дорогих магазинах, но совсем безвкусно. Предпочитал он широкие, яркие халаты до пола. Лицо у него непримечательное и пухлое, как свеженький каравай; примечательным виделся только его животик и густорастущие волосы на толстеньких пальцах.
– Почему так много сыворотки, если потери бойцов не превышают норму? – спросил князь.
– Счастливый случай, мой государь. На линии соприкосновения войск в районе Бузулука произошло братание, – с удовольствием отвечал Парамон. – Московские свиньи вместе с оружием в количестве трёхсот семи секачей перешли заградительные укрепления. Кабаны не шли напролом, не сдавались в плен – они решили, что пришло время мира, что пора закончить войну. Генерал якутских гренадерских вепрей, товарищ Салажир – поступил разумно и разместил перебежчиков в тёплые казармы. Московские завалились спать, а ночью медвежий взвод расправился с перебежчиками – отсюда и внеплановые лекарства, мой государь.
Князь барабанил пальцами по красной папке с бумагами. Отстранившись от стола, он дал указание:
– Распорядитесь увеличить рацион лекарственных препаратов преподавательскому составу свиношкол в Якутске. Это первое. И второе. Свяжитесь с московской военной разведкой и переправьте ровно половину сыворотки через линию фронта. Это будет знаком нашей доброй воли. Всё, Парамон – исполняйте приказ и зовите господина Мокрицина.
Аудиенция закончена. Парамон Лизнёв, учтиво склонив голову, пятился на выход к круглой арке с тяжёлыми дверьми.
– Вы великий правитель… это невероятно мудрое решение… – слащаво щебетал он, двигаясь спиной вперёд к выходу из апартаментов князя.
Закрыв двери, Парамон увидел двух охранников, громадных кабанов в синих жилетках, в штанах цвета хаки, шнурованных полуботинках и в солнцезащитных очках. Рядом с ними в белом костюме-тройке стоял советник Федот Мокрицин, с целой кипой бумаг.
– Как у шефа настроение? – кивнул в сторону огромных дверей следующий докладчик, который был не выше, не толще, не умнее первого докладчика, но лицом миловиден. Волосы на голове у Федота росли гуще; выглядывающие из рукавов пиджака кисти рук, виделись тонкими; глазки на лице бегали, а рот часто улыбался, будто подражая герою исторического романа Виктора Гюго.
– Хозяин велик и прекрасен… – ещё не выйдя из образа, бормотал, как заклинание Парамон, но быстро встрепенувшись, вспомнил, что именно он правая рука государя: – Князь полон сил и готов выслушать тебя Федот!
Мокрицин сдул невидимые пылинки с папки и перекрестился. Затем в сопровождении кабана проследовал в кабинет.
– Оставьте нас, – приказал Витольд первый.
Дворцовый страж вразвалочку покинул зал, не забыв закрыть двери.
– Великий князь, – не поднимал глаз Мокрицин, – смею напомнить вам, что сегодня день пробуждения императора Варакина. Если доктор проснётся в здравом уме и теле, то непременно пожелает встретиться с Вами. И посему необходимо решить некоторые церемониальные вопросы. Я тут подготовил протокол встречи и план торжества на вечер. Взгляните, пожалуйста.
Советник замер, ожидая дальнейшего приказа.
– Пустое всё, Федот. Не стоит растрачивать государево время по мелочам, – отмахнулся Витольд. – Я думаю, что помпезность лишь испортит долгожданное пробуждение императора. Не надо суеты, мой родной. Я сам в сопровождении охраны заскочу в лабораторию, после того как Роберт Варакин пожелает поговорить с нами. А вы, Федот, обеспечьте проснувшемуся герою из прошлого – обед и развлеките его. Налейте ему водочки, угостите огурчиками, грибочками, сигареткой. В общем, делайте всё, что он пожелает…
***
Тяжёлая, воздухонепроницаемая дверь скрывала вход в лабораторию Роберта Варакина – первого и последнего императора Сибири.
Дверь напоминала люк в подводной лодке, задраенный на кремальерный замок, чтобы никто не смог открыть его снаружи, не прибегнув к разрушительной силе. Доктор Варакин обеспечил полный покой своей усыпальнице. Но он умел не только заботиться о себе. Его гений распространялся за горизонт известных человечеству знаний – от выращивания биоматериала, побеждающего смертоносные болезни до программного обеспечения хитроумных агрегатов, созданных с целью личной безопасности.
Когда-то доктор Варакин придумал и воплотил величайшее из творений, спасшее миллионы и миллионы человеческих жизней. Это была божественная вакцина, прозванная им – сыворотка реверсии. Потом на руинах рухнувшего мира он создал совершенно удивительную Страну Сибирь. Роберт сплотил возле себя выживших людей, поселил в их сердца надежду. Спасаясь от болезней, в Сибирь мечтали попасть все разумные существа. Доктор Варакин подарил надежду и людям, и антропоморфам. Люди и гибридные животные верили, что планета оживёт и одухотворённое возрождение заполнит собой прекрасные города заново.
Три года Роберт правил новой страной. Три года во все концы света он рассылал гонцами формулу исцеления, предлагая присоединиться к ковчегу спасённых. А когда понял, что хрупкий мир ожидает вековое бездействие, что в ближайшие десятилетия ничего существенного не произойдёт, то построил капсулу будущего, чтобы проснуться в ней, когда снова станет полезен народу.
Прошли долгие годы. Усыпальница доктора Варакина осталась не тронутой. Но всё-таки были горячие головы, которые хотели проникнуть в лабораторию гениального учёного. Кто-то вознамерился разбудить гения до нужного времени, другие помышляли измену. Потому уже почивший князь Сибири, когда был ещё молод и полон энергии, принял закон, вознёсший учёного так высоко, что нарёк его высшим из званий – императором Сибири.
С тех пор сон доктора Варакина охранялся неприкасаемым законом. Но снова парадокс: император есть, пусть и спящий, а империи нет. Нет чётких границ, нет договоров с претензиями на поля, реки и леса, – а самое главное, нет желания строить великую державу. Но люди ждали пробуждения Роберта, надеясь, что его гений подскажет выход из дремучего лабиринта, в котором заблудилась планета свиней.
***
Федот Мокрицин строго следовал удивительным инструкциям. Правила встречи, проснувшегося императора, были прописаны самим Робертом Варакиным. Конечно, Роберт не знал, что его именуют столь громким титулом, пока он будет почивать в лаборатории – и вообще никто не знает, в каком расположении духа создавался этот опус. Но, как бы то ни было – Федот выполнил все два замысловатых раздела.
Пункт номер один гласил: организовать горячую сауну для прогрева измождённых временем тел, спящих восемьдесят пять лет. Почему тел? Потому что в лаборатории под куполом капсулы находился не только Роберт, но и его коллега, до конца нераскрывшийся талант и просто друг – Яша Караваев.
Следующий пункт требовал: обязательного присутствия двух белокурых, а главное, молодых и стройных, не старше двадцати пяти лет от роду – специалисток массажа, практикующих традиционную японскую терапию, шиацу. Для встречи с вождём, девушек готовили с раннего детства, оставляя бонусом целомудренность, и в то же время обучали волшебству пробуждения мужских организмов и циркуляции энергии ци, в истосковавшихся по ласке телах. Одной из профессионалок пришлось покрасить волосы, потому что за последние два года юный светло-русый цвет почему-то превратился в тёмно-каштановый. Хотя окрашенный цвет волос, это такой пустяк, на который после воздержания в восемьдесят пять лет, вряд ли император обратит внимание.
Девушки и советник Мокрицин облачились, будто высаживались на необитаемую планету. Немного полнящие, снежно-белые скафандры, в которые нарядились девушки, не могли утаить утончённость женских фигур. У Мокрицина скафандр был менее соблазнительный: серый, тучный, с надписью на груди: «Добро пожаловать домой, император». На голове всей троицы шлемы из прозрачного пластика, демонстрирующие лицо советника и двух блондинок под заказ.
Девочки посматривали на табло над дверью-люком. Электронный экран отсчитывал время до пробуждения вождя. На табло также отображалась температура и влажность воздуха, а радиационная шкала фиксировала норму и щёлкала замысловатыми символами анализатора микрочастиц.
– Я так волнуюсь, так волнуюсь! – щебетала одна из девушек; её звали Лера.
– Никогда со мной такого не случалось. Вы представляете, сейчас проснётся сам Роберт Варакин! – вздыхала вторая прелестница по имени Лара, дрожа ресницами, словно под шлемом гулял весёлый ветер.
Советник Федот умело скрывал свои чувства. Ему выпал шанс встретить императора. Такое действительно случается только раз в жизни. Врачи и военные, ожидающие за стенами шлюзовой комнаты, увидят его позже, а он лицезреет вождя через какие-то минуты, прямо сейчас!
– Тридцать три, тридцать два… – отсчитывала мгновения Лера.
– Тридцать один, тридцать… – присоединилась к подруге по долгожданному счастью Лара.
– Тише девочки… тише… – не отрывая взгляд от бегущих цифр, сглотнул Федот.
Послышался скрипучий звук открывающегося механизма. Дверь медленно подалась вперёд. Человек в обтягивающем чёрном гидрокостюме, в массивных очках и респираторе на лице вышел из лаборатории. Если бы за его спиной крепились баллоны, то человека можно принять за ныряльщика, только без ласт.
Девушки опустились на одно колено. Мокрицин последовал их примеру: благо, что скафандр был пошит свободным покроем и не давил на живот, мешая произнести заготовленную речь; а голос из шлема не мог передать всю гамму чувств, нахлынувших на Федота.
– Я приветствую вас, о Великий император Роберт! Народ ждал Вашего пробуждения целую вечность! В лице князя Сибири, Витольда первого, я рад видеть Вас после долгого, долгого сна!..
Но казалось, что человек в костюме ныряльщика совсем не интересуется словами трепещущего Федота. Он теребил прибор, похожий на кассовый аппарат в продуктовых магазинах, быстро нажимая кнопки, сверяясь с символами на табло.
– Алёшка, безрукое ты чудовище!.. ты чего там копаешься? – послышался голос, откуда-то из глубин лаборатории.
Девочки обомлели, услышав слова, которые могли принадлежать самому императору Сибири!
Федот же глаз от пола не отрывал, внимательно вслушиваясь в голоса. Но кто такой Алёшка? Однако, не должно быть никакого Алёши или Василия, или Клавдия. В лаборатории должен быть только Роберт Варакин и Яков Караваев – и больше никого!