Солнце припекало плечи и волосы, в черной майке было безумно жарко. Однако мне было не до того, чтобы обращать на это внимание. Мои друзья стояли в дальнем углу школьного двора, переминались с ноги на ногу и переговаривались, не сводя с меня глаз.
Черт!
Мы были лучшими друзьями. Я был убежден в этом. Верил в мужскую дружбу, построенную на ценностях и принципах. Где были эти чертовы принципы пару дней назад?
– Витя, – раздалось рядом. Я оглянулся и заметил Наталью Егоровну, нашего классного руководителя. Это была пожилая женщина, и ее виски давно уже были покрыты сединой. Она взглянула на меня с нескрываемой печалью, словно видела насквозь. В ответ я поспешил отвернуться.
– Ты слышал, что Мишу держат в изоляторе? – спросила она.
– Что? – ответил я и вытянул шею.
О чем она? Раевский за решеткой?
– Вчера мне звонили из полиции и сказали, что поступило заявление. Витя, что произошло на выпускном?
– На выпускном? – язык отказывался произносить это слово. Я не хотел вспоминать выпускной, не хотел возвращаться мыслями в ту проклятую ночь.
– Да, – вздохнула Наталья Егоровна. Ее губы сжались в тонкую нитку. Я засунул руки в карманы синих льняных шорт, ощутив, как ветер обдал жаром кожу. Мои друзья все еще стояли в том дальнем углу, продолжая смотреть на меня. Раевский был с ними. Да что, черт возьми, произошло?
Не дожидаясь ответов от классной, я двинулся в сторону бывших друзей. Наталья Егоровна что-то крикнула мне в догонку, но я не планировал останавливаться, потому что у меня самого была уйма вопросов. Я не знал, почему Миша находится в изоляторе.
Парни сошлись в полукруг, заметив мое приближение. В центр вышел Аким, остальные встали поодаль. Наш новоприбывший брат, новое звено в баскетбольной команде, а также человек, которого я тоже некоторое время назад стал считать своим другом.
– Привет, – поздоровался я первым.
– Привет, – ребята по очереди неохотно поздоровались со мной. Кирилл протянул мне ладонь, я заметил улыбку на его покрасневшем от солнечных лучей лице. Наше братство разрушилось за одну ночь. Чертова Рита! Чертовы девчонки!
Я не принял рукопожатия, продолжив держать руки в карманах.
– Шест, ты ведешь себя странно, – подал голос Аким.
Он был довольно высоким, но при этом узким в плечах. Жидкие светлые волосы, большие голубые глаза, и острые скулы. Внешность этого парня идеально бы подошла под модельный типаж. В отличие от многих, Аким был более уверенным, порой слишком вспыльчивым и не отдающим себе отчета в своих действиях. Однако во время игры в баскетбол, он отлично показывал себя на площадке:
раскидывал соперников по залу, умело вел пас. Наверное, поэтому я и допустил его появление в нашем братстве. Мы с детства считали себя чем-то большим, чем просто группой друзей.
– Могу сказать тебе то же, но сейчас не об этом. Что с Раевским? Почему он в изоляторе?
Парни переглянулись, будто я задал неудобный вопрос. И это тут же напрягло меня, заставив задуматься обо всем снова. А потом мой взгляд обратился к воротам, которые скрипнули на весь двор. Она вошла.
Каштановые волосы рассыпались по плечам, прикрывая вырез розовой майки. Длинная юбка почти волочилась по асфальту, не позволяя увидеть худые ноги в босоножках. Она редко ходила в джинсах, чаще в юбках разной длины. Ее волосы порой были убраны в забавные прически, а порой она носила простой хвост. Карие глаза скрывались за тонкими прозрачными очками, которые добавляли этому образу таинственности и скромности.
Я моментально напрягся. Никогда не мог оставаться спокойным, заметив Риту. Я ненавидел ее и желал одновременно. До выпускного. Теперь не было никакого желания, лишь одна лютая ненависть. Мне хотелось придушить ее собственными руками! Сжимать ее шею, пока она не издаст последний вздох. Но, конечно, я никогда этого не сделал бы.
– Это из-за нее, – произнес Аким, тоже заметив девчонку возле ворот. Рита остановилась. Я видел, как ее глаза расширились и как она поджала губы.
– В смысле? – не понял я. Парни теперь тоже смотрели на нее. Во дворе было по меньшей мере человек сорок: мы ждали, когда приедет фотограф. Необходимость торчать здесь лишний день ради желания родителей сделать напоследок совместную фотографию бесила. Зачем этим заниматься после выпуска? Зачем это делать в такую жару?
– Она написала заяву, – прошептал Юра. От волнения и злости у него ходили желваки, а ноздри расширялись от каждого вдоха.
– Заяву? – с удивлением переспросил я. – С какой это стати? Вы же все сказали, что это было обоюдно? Эй, – я резко дернул Акима за майку, притягивая к себе. Он моментально перевел взгляд, громко выдыхая.
– Обоюдно, иначе Раевского бы закрыли. Она просто ненормальная! Тебя использовала, нас поссорила.
– Не было никаких нас! – прорычал я, еще больше наклоняясь. – Ты никогда не был частью «нас». Кир, – я откинул Акима и подошел к Кириллу, которого единственного из всей компании считал по-настоящему близким другом с самого детства. Я был уверен в нем, в его искренности. – Это правда Рита? Она написала на вас заяву, хотя сама утверждала, что все было обоюдно?
– Ты нам не веришь? – мне не понравился его ответ. Наверное, я на самом деле не верил. Мне хотелось думать, что кто-то в этой истории лжет. Мне хотелось думать, что невинная Рита до последнего была честна со мной, что она никогда не поступила бы так. Однако я сам видел, как она вышла из машины, как поправила лямку на платье, как ответила мне с вздернутым подбородком. Она не была напугана, на ее лице не было потеков от туши. Она не выглядела жертвой.
– Если Раевского посадят, если все это была хорошо подготовленная ложь, то клянусь, мне не составит труда забыть обо всех годах дружбы с вами, – серьезным тоном произнес я, развернулся и пошел в сторону ворот.
Делать совместное фото расхотелось. Однако удержаться от желаня еще раз взглянуть в сторону Риты я не смог.
Понимал ли я, что она сделала с нами? Понимал ли, что тихая отличница сумела словно залезть ко мне под кожу и там изранить мое сердце? Однозначно нет.
Я остановился у высоких железных ворот, тяжело выдохнув. Маргарита вдруг повернула голову, и мы замерли, разглядывая друг друга. Она не улыбалась, из ее взгляда пропала прежняя легкость и простота. Ветер коснулся каштановых прядей, которые сегодня были также красиво уложены, как и на выпускной. Рита аккуратно заправила их за ухо, поджав губы. О чем она думала? Мне хотелось знать, что творилось в ее мыслях той ночью.
Я опустил голову, усмехнувшись. А когда вновь поднял, Рита уже не смотрела.
Через два дня Раевского отпустили, потому что состава преступления в его действиях не нашли. Но за эти два дня к Юрке и Киру домой успела нагрянуть полиция. Задавали неудобные вопросы, подпортили репутацию семьям в глазах соседей и знакомых. За эти два дня я извелся, постоянно превозмогая свое желание позвонить Рите и спросить, не соврала ли она. Однако когда дело закрыли, пришло ужасное осознание – девушка, которую я любил, разрушила все. Включая меня самого.