– А если я соглашусь купить?
Чёрт, неужели это я сказал? Твою мать… Совсем охренел, Агдамов?
Ведь сразу почувствовал, надо выставить её вон, вообще не пускать на порог кабинета! Просто запретить входить и всё!
Но…
Но я же мудрый, прожжённый волк! Мне же захотелось с ней поиграть!
Знал бы, чем игра закончится!
Охренел, как только увидел её. Зашла в кабинет, такая робкая, на длинных дрожащих ногах, как оленёнок, блин, Бэмби. Клише, которое так часто все используют, но тут оно было прямо в масть.
Член в штанах не просто дернулся, рванул вверх, как ракета со старта, чуть не задымился.
Ох, Ева, Ева… знала бы ты, на что идёшь, девочка!
– Что тебе нужно, Ева?
Вижу, как девчонка сразу тушуется. Голову опускает.
А меня бомбит не по-детски…
Чёрт… неужели я в ней так ошибся?
Ведь уверен был, что чистая, невинная, наивная девочка! Нет, я не идиот, интерес к моей персоне считал сразу. Это было видно невооруженным глазом, что она на меня запала.
А почему бы и нет? Я выгляжу моложе своих лет, в прекрасной форме, как огурец.
Подтянутое спортивное тело, за которым я слежу во всех смыслах. Занимаюсь в зале, питаюсь правильно. Алкоголь по минимуму, никаких сигарет, много секса с проверенными, здоровыми тёлочками.
Секс я люблю. Считаю, что нормальному мужику для здоровья он необходим, да и вообще для жизни. Привязываться к бабам вредно, а трахать их полезно.
Так что проблем с прекрасным полом у меня никогда не было. Но вот тут как раз есть одна проблема.
Эта девочка мне в дочери годится. И не просто в дочери, чёрт…
Она… она подруга моей дочери, которую я… По которой я и сам пускаю слюни с первого дня как увидел тогда в бассейне.
Как раздвинула ноги в офигенном шпагате.
Твою ж…
Нет, нет, Адам! Её нельзя! Нельзя! Табу! Запрещено!
Я не связываюсь с малолетками. Тем более такими…
– Я… Простите Адам Янович, я… Я не знаю с чего начать.
– С главного начинай. Чего боишься? Или есть причина?
Кивает.
А меня бомбит опять. Знаю ведь, что дальше скажет! И… так тошно.
Сука! Ведь верил ей!
– Мне нужно… мне нужна ваша помощь.
– Так. Ближе к делу.
Молчит. И тогда я говорю за неё.
– Тебе нужны деньги, да, Ева?
Вот оно. То самое. Чёрт…
Ну почему? Почему и она? Я же верил в то, что она настоящая. Не такая как эти нынешние. Радовался, что моя Ясмина нашла такую подругу.
Опускаю голову, потирая лицо ладонями.
– Адам Янович, простите, мне правда больше не к кому обратиться. Сумма приличная.
– В долг просишь, или как? – говорю, сам свой голос не узнавая, хрипит.
Вскидывает на меня глаза. Зеленые, манящие, колдовские, млять…
– Адам Янович, я… конечно в долг, я… всё верну, как только смогу.
Так, в долг значит? Может… может и правда денег пришла просить, а не то, о чем я, грешным делом, подумал?
– Или…
– Или…– голосок срывается, руки мнут подол короткой юбочки, которая едва до середины бедра доходит. Ноги длиннющие, стройные и… раздвинуть она их может очень широко. Я это хорошо помню.
– Ева, и что именно ты хочешь мне предложить?
– Я всё верну, заработаю и отдам. Но деньги нужны сейчас. Срочно.
– Заработаешь чем? Репетиторством? Или, может быть, хочешь сменить род деятельности, а? Для этого так вырядилась?
Этот вопрос меня очень сильно интересует. Для чего этот маскарад? Это платье блядское?
Не выдерживаю, отталкиваюсь от стола, встаю, подхожу почти вплотную. Сразу понимаю, что облажался. Потому что ноздри забивает её нежный девичий аромат. Какие там к херам собачьим духи французские? Для кого они? Для стареющих нимфоманок? Вот! Аромат нежной девичьей плоти, сладкий и острый, аромат её возбуждения. Она ведь возбуждена! Это я прекрасно понимаю.
– Значит, решила продать себя подороже?
Вижу её замешательство, щеки алеют, руки дрожат.
А как ты думала, детка? Продавать себя – приятного мало!
– Почему… почему вы обо мне так думаете?
– Потому что ты вырядилась как блядь!
– Я… – лепечет что-то про красоту. Дуреха! Ты красивая, даже если тебя в мешковину завернуть.
– Бабки хочешь получить? У меня? – мысль меня осеняет, поняв которую убивать готов, ярость накрывает. – Или я не первый кандидат? Или не последний?
Конечно! Сразу бежать! Извини, оленёнок, но из этой клетки ты не выскочишь. Хватаю за руку, поздно понимая, что у неё травма.
Вот же я урод…
– Прости, малыш, опять рука?
– Это не та рука, другая. Пустите, я пойду.
– Стоять, – задерживаю, фиксирую запястье, – Так для кого ты хотела быть красивой?
Молчит, краснеет, вижу, как над её губкой капельки пота появляются. Нервничает, сладкая. А у меня мало того, что член по стойке смирно, так еще и инстинкт охотничий на все двести процентов.
– Ты же девственница, да, Ева? Решила продать себя подороже?
Дергается, дышит тяжело, губы свои пухлые закусывает и… вижу, что слезы накатывают. Наказать бы её! Отлупить по симпатичной заднице так, чтобы сидеть не могла! И не смела по взрослым дядькам шляться в коротких платьицах!
Уже хочу это озвучить, но неожиданно говорю совсем другое.
– А если я соглашусь купить?