Ночь вступила в свои права. Суета на кораблях прекратилась. Экипаж «Чёрного лиса» был заперт в трюме, а на самом судне расположилась часть команды «Тени».
Люди спали. Не спалось лишь капитану…
Киеран смотрел в безоблачное небо, в сияющие искорки звёзд. Вилия на борту – это возможность смотреть в далекие небесные огоньки, а не в плотную массу облачной кудели. Острова были мрачным краем. А вилии были спасением…
«А я был работорговцем», – мысль ледяной иглой вдруг прошила мозг Киерана. – «Я думал, что делаю благо – нахожу вилий и пристраиваю на корабли, в сытую жизнь, жизнь с пользой и с уважением… А…», – холод прошёл волной по всему телу. – «А оказалось, часть вилий я отправил на зверскую смерть… Останков в трюме слишком много… В этих банках, в спирту… Эти волосы… Да тут десятки погибли… Наверное, Рэй переманивал их с других кораблей… Они же наивные. А потом…»
Ужас заполнил всё существо Киерана. Память услужливо подсовывала картины, увиденные в трюме. Подкатывала тошнота.
«Вот почему Моргана так взъелась на меня. Работорговец и сводник… Я думал, я куда выше пиратов, а оказалось, я гораздо хуже. Я отвозил девушек на убой… Вот почему она разбила компас. Перо в нём вряд ли было получено добровольно… Чёрт…»
Мореход поёжился. Ужас, отвращение, вина подкатывали к горлу. Тело начало мелко дрожать. Суть происходящего вырисовывалась всё точнее, резче, ярче.
«Я хочу на материк, но не такой ценой…», – подумал он в смятении. – «Не ценой чьих-то мучений…»
Дрожь усилилась. Звёзды перед глазами слились в единую сияющую массу. Явь и сон перемешивались, вырождаясь в кошмар. Моряк спал, спал неспокойным сном. Его тело било в лихорадке, образы в сновидении заставляли содрогаться и тело, и душу. Вина разъедала сердце…
– Аррига… Аррига, ты чего?
Что-то холодное легло ему на лоб. Он усилием воли пытался заставить себя проснуться, но тело не слушалось.
– Тебя лихорадит… Подцепил что? Или просто решил подохнуть? Как же вы все надоели… – в голосе прорезалась тоска. – Сколько можно… Просыпайся давай… Я не знаю, чем тебя лечить. Я вилия, а не лекарь… Или это от нервов? Распереживался?
Он слышал её слова, но глаза по-прежнему не открывались, а тело дрожало.
– Вот так всегда, – грустно продолжила Моргана. – Убивать пытались меня, а колотит теперь тебя. Наблюдателя. Который по касательной прошёл. А меня не колотит. Мне не страшно. Моя тонкая душевная организация – не такая тонкая, как твоя. Что с меня взять, я же нелюдь… – в голосе зазвенели слёзы. – И пиратка. Я же не чувствую. Не должна. Не положено. Как же вы мне надоели… Плохо ему, ты посмотри-ка… А мне ничего так. Пристрелила Рэя, пристрелила 10 палачей, утопила в море большую часть команды… И с чего бы плохо было мне? Совершенно никаких причин… Эй, Аррига! – она жёстко толкнула его в бок. – Просыпайся! Если ты заразный, тебя придётся пристрелить. И тогда к материку я пойду одна. Эй! Давай, приходи в себя… Аррига! – в голосе появился страх. – Не помирай! Мне твоя вилия голову откусит. Если дотянется… Да приди ты уже в себя!
Киеран изо всех сил пытался очнуться – собственно, его мозг и не спал, но тело… Тело лежало камнем. Дрожащим камнем.
– Ч-чёрт…
А потом что-то тёплое мягко коснулось его руки. Как будто пушистый шар тепла и света впитался в саму плоть. Впитался – и покатился тёплым солнечным зайчиком по венам… Тело, уставшее от лихорадочной тряски, расслаблялось, расплывалось. А пушистый шарик катился и катился – по руке, в живот, в ноги…
Киеран выдохнул, слегка застонав.
– Ч-что это было? – он с трудом разлепил губы.
Моргана сидела рядом.
– О чём ты?
– Что-то тёплое… Что ты сделала? Как помогла мне? – он приподнялся на локте и требовательно посмотрел на неё.
Вилия пожала плечами.
– Я тут не при чём. Ты просто пришёл в себя.
– Моргана…
– Я. Не. При. Чём, – отчеканила она.
Киеран, наклонив голову к плечу, внимательно смотрел на неё. Облик вилии уже не казался ему высокомерным или жёстким. Плотно сжатые губы были не о презрении или недовольстве, а о собранности и напряжении. Пристальный едкий взгляд – не о злости, а о настороженности и недоверии – вполне обоснованном недоверии. И глаза…
– Чего ты на меня так смотришь?!
– Я раньше не замечал, насколько ты грустная.
Моргана скривилась.
– Только давай без романтических воздыханий и плоских комплиментов. Это на крылатых действует, не на меня.
– Моргана… Почему ты убила Рэя? Мне настолько нельзя знать твоё имя?
Девушка зло усмехнулась.
– Рэй пытался подставить тебя, выдав меня тебе. Думаю, он посчитал, что я тебя убью, стоит только тебе узнать, кто я.
– Я что, должен был тебя тут же сдать на суд? – удивился Киеран.
Моргана фыркнула.
– Нет. Ты бы не успел. Его расчёт был на то, что в моей семье свидетелей живыми никто не оставляет. Он топил тебя… Не хотел уходить на дно один.
– А получил довольно милосердную смерть, – покачал головой Киеран. – Без пальцев на обеих руках он бы не долго был капитаном. Да и живым… Я так понимаю, левую руку ему изувечил твой отец?
Девушка кивнула.
– Похоже, пора тебя убивать, – проворчала она. – Я отвратительно скрываюсь. Всё уже понятно… Выдала себя с потрохами, сама, – она скривилась. – Хотя, с моей физиономией да в пиратском обществе сложно остаться неузнанной… Я не собиралась представляться команде… Догадались. Пришлось сказать. Чтоб запугать посильнее…
– А они не испугались?..
– Испугались. Но они всё верно сделали, – взгляд вилии стал ещё печальнее. – Если бы они не заманили меня в трюм, я пошла бы туда сама наутро. Проверить, что везём… И тогда от команды не осталось бы ничего. Они боролись за жизнь. Им нужно было убить меня, чтобы выжить самим.
– Зачем убивать, если ты бескрылая и потому беззащитная?
Моргана странно покосилась на него.
– Для спокойствия, наверно. И, потом, открыл ли им Рэй этот секрет? Вряд ли. Наверняка он приберёг его как козырь. В пиратской среде иначе нельзя. Ты должен быть по горло полезен и нужен, иначе пойдёшь в расход…
Она сидела, подтянув к себе одно колено и уткнувшись в него подбородком.
– Капитан… – раздался шёпот матроса. – Вилия Кая передала…
Киеран молча взял в руки записку. Матрос растворился в ночи. Моргана повернулась к нему.
– Корабль «Крылатый», капитан Граннус Кальдерра. Объявлен в розыск, приговорён к смертной казни… – прочитал Киеран вслух. – Был женат на вилии Элейн. Имел двух детей – сына Эймона и дочь Марго… Рэй был в составе его команды на незавидных условиях. Лишился двух пальцев левой руки…
Моргана усмехнулась.
– Твоя вилия подписала тебе смертный приговор? Или ты сам это сделал, прочитав записку вслух?
– А это что-то меняет? То, что тебя зовут Марго Кальдерра?
– Конечно. Я – дочь одного из самых страшных пиратов ПрОклятого моря. Ты считаешь, это ничего не изменило сейчас?
Киеран слегка улыбнулся.
– На мой взгляд – нет. Забавно, – вдруг рассмеялся он. – Я ведь знал про «Крылатый». И знал, почему он так называется. На этом корабле 40 лет назад, впервые за всю память Островов, стала ходить вилия… Я вдохновился этим, стал искать их… И уже десять лет занимаюсь этим…
– Работорговлей, – выплюнула Моргана.
Киеран грустно усмехнулся.
– Выходит, что так. Что случилось с твоей матерью?
– Погибла, – буркнула Моргана.
– Сочувствую.
Та фыркнула.
– А крыльев за что лишили?
– За то, что с пиратского корабля, – её глаза зло сузились. – Вилии, понимаешь ли, должны быть добры и чисты душой! А им, на Облачной горе, показалось, что я недостаточно светла. Потому и…
– Всего лишь из-за этого?! Но… Есть ли шанс вернуть крылья?
Моргана развернулась к нему.
– Аррига, какое твоё дело? – прошипела она. – У тебя впереди – материк. Под боком – своя личная, тёпленькая и крылатая вилия. Отстань от меня! Я сама разберусь и с крыльями, и со всем остальным!
– Я в этом не сомневаюсь, но…
– Заткнись! – она встала. – Это низко, Аррига, сидеть и сочувствовать мне, когда на соседнем корабле не спит твоя женщина. Это подло. Ты изображаешь сострадание, а сам глух, как пробка, к страданиям этой Каи. Иди, пожалей её. Небось, даже не знаешь, что она пережила, до того, как стала вилией. Думаешь, просто так к тебе липнет? Как же! Значит, что-то помнит. И не хочет, как раньше. Потому и цепляется за тебя, и не видит, что ты не в восторге. Не хочет видеть потому что. Потому что тяжко ей и тошно. Убирайся на свой корабль… – она отвернулась, голос стал тише, как будто она устала.
– И давно ты так, одна?
– Давно, – огрызнулась Моргана. – Иди отсюда, Аррига. Рассветёт, займёмся картами. На «Лисе» я всё равно не сбегу – команда заперта, а твоих людей я не трону. Вали уже…
– Спасибо, – он встал с подобия лежанки, на которой пытался спать. – Что помогла. Хоть ты и отрицаешь это.
– Вилии не владеют магией, – проворчала Моргана. – Я не могла тебе помочь, даже если бы захотела. Это тебе в бреду что-то привиделось.
– Как скажешь. Привиделось так привиделось, – улыбнулся он с ноткой печали. – Встретимся утром…
– Вали уже…
– Для пиратки ты даже слишком вежлива…
Рука Морганы легла на пистолет. Киеран рассмеялся.
– Убедительна, не спорю, – он примирительно поднял руки. – До встречи, Марго Кальдерра.
– Рискнёшь сдать меня…
– Мне это не выгодно, – он обернулся. – В такую причину моего молчания ты же поверишь?
Вилия кивнула.
– Вот и договорились.
Он спустился в шлюпку, взялся за вёсла.
– Приятного скандала тебе, – догнал его насмешливый голос Морганы с борта. – Он будет фееричен.
Киеран усмехнулся, не отвечая, и налёг на вёсла. Вопросов становилось всё больше, понятного – всё меньше. Но разобраться придётся…
Ровена стояла на носу корабля, вдыхая солёный морской воздух. Экипаж спал. Только вахтенный нёс ночную службу. Да она, Ровена.
Ночные часы принадлежали ей. Тишина ночного моря, мерцание далёких звёзд… Раньше они были ближе – тогда, когда она умела летать. Теперь же она смотрела на них, как и положено людям. Нормальным людям. Это птицы могут подниматься высоко-высоко… А люди должны ходить по земле. Или по морю – на таких вот плавучих домах.
Летать людям незачем.
Слишком дорого стоит полёт. Слишком большой ценой обходятся крылья. Ничто не бывает в мире бесплатно – и горе тем, кто этого не понимает. Крылья – не дар богов. Крылья – это товар. А за товар надо платить.
Птицедевы очаровательны, легки, прекрасны. Слишком легки. И слишком очаровательны. Как птицы – яркие, красивые, не обременённые мыслями. Простые в своих суждениях, в своих чувствах, в своих желаниях.
Это люди – думают. Это люди – сомневаются. У птиц всё проще – и радости, и горести просты и понятны. Птицы хотят – и стремятся к этому. Люди… Люди же имеют силу отказаться. Остановиться. Отступить. Отпустить.
Ровена глубоко вздохнула. Звёзды были далеки. И это было прекрасно.
Кая слушала его с неподвижным лицом. Осунувшаяся, как будто похудевшая, как будто испуганная…
– Это ужасно… То, что творил Рэй… – прошептала она. – Поверить не могу…
– Увы. И мы с тобой к этому причастны, – он пригубил горячий ароматный отвар трав и ягод.
– Нет!
– Да, Кая. Моргана правильно сделала, что разбила компас. Я вводил в заблуждение доверчивых вилий, а они гибли десятками на «Чёрном лисе».
– Но не все же! Кто-то до сих пор ходит под парусом, довольные жизнью!
– Мне от этого не легче, – скулы Киерана закаменели. – Их зазывал в море я. Значит, я – один из убийц.
Вилия пожала плечами.
– Их никто не заставлял на «Лиса» идти…
– Кая, ты пытаешься спорить с данностью? – он посмотрел ей в глаза. – Там, на «Лисе», творилось бесчеловечное. Мы выбросили в море всё. Утром будем драить корабль, проветривать, выскабливать каждый угол. Моргане не позавидуешь… Чудом выжила. А потом увидеть такое…
– Вечно ты её жалеешь… Влюбился, да?! – на глазах Каи вскипели слёзы.
– Я не могу просто сострадать ей как человеку?
Кая смутилась.
– Но она же… Она…
– Что?
– Она – пиратка! Кальдерра!
– И поэтому недостойна сострадания?
– Нет, но…
– Но что?
– Она – Кальдерра!
– Я знаю.
– Кальдерры – кровожадны!
– Все до единого?
– Ну её же лишили крыльев! Значит, было, за что!
Киеран с усталым раздражением посмотрел на неё.
– Я не оправдываю её, Кая. Я не знаю, что она делала. За что лишилась крыльев. Я не знаю, о чём она думает. И что придумала. Я просто. В моменте. Сострадаю. Ей. Как сострадал бы тебе или кому-то ещё на её месте, будь то женщина, мужчина, ребёнок, старик или старуха. И это, как по мне, нормально. Ты считаешь иначе?
Губы Каи задрожали.
– Ты не любишь меня!
Киеран вздохнул.
– Кая, любовь – это слишком громко звучит. Чем её измерить, как её понять? И как вменять в вину, что её, возможно, нет? – он смотрел ей в глаза.
– Но ты… Ты обещал жениться… И дом… Дети… – он всхлипнула.