Кая, щурясь, смотрела на заходящее солнце. Привычно шумело море, накатывая на берег. А девушка всматривалась в безмятежную даль.
– Быть шторму, – раздался приятный, низкий мужской голос за её спиной.
Она обернулась, насмешливо взглянула на говорившего. Он был среднего роста, светловолосый. Характерные морщины у глаз, загрубевшая от солёного ветра и палящего солнца бронзовая кожа, щетина на лице, удобная, не сковывающая движений одежда, пистолеты на поясе, пара кортиков… Всё – как и должно быть у привыкшего к морским путешествиям человека.
– Ну, нам-то это не страшно, – она лениво потянулась, а потом откинулась на спину, ложась на песчаный берег и игриво глядя на мужчину. – Захочешь – выйдем в море. Я же с тобой…
– Да, мне с тобой повезло, – усмехнулся он. – Вилия, да ещё и по своей воле, а не в сделке… – он покачал головой. – Редкость…
Кая фыркнула.
– Киеран… Ты тревожишься, – она приподнялась на локте.
Мужчина пожал плечами. Закатное солнце расцвечивало облака в оранжевые и розовые тона.
– Рэй внёс задаток? Или всё торгуется? – продолжила она расспросы.
Ветер усилился, разметав светлые пряди из пучка на голове Каи. Киеран молча похлопал по висящему на поясе объёмному кошелю.
– Внёс.
– Так чем же ты недоволен? – она радостно подскочила с песка. – Он заплатил, да ещё и вперёд…
– Этим и недоволен, – Киеран смотрел в стремительно темнеющую даль. – Рэй никогда не платит вперёд.
– И…
– И это не к добру, – он перевёл взгляд на невысокую девушку.
– Ему всего лишь нужна вилия, – удивлённо проговорила Кая. – Не в первый раз будем искать. И уговаривать не в первый раз… Что такого?
– Ему нужна особая вилия.
Кая внимательно на него посмотрела.
– Без крыльев, – серо-зелёные глаза моряка взглянули на неё пристально.
Девушка изумлённо приоткрыла рот.
– Ой… Ну… Ну а в целом чего такого?
– Уговаривать сложно будет. Такие не любят приключений, насколько я понимаю. Сбегать им сложно.
– Такие, обычно, одиноки, – возразила она. – Может и захотеть на корабль. Хоть какое-то разнообразие в никчёмном бескрылом существовании… – она пожала плечами.
Киеран покачал головой.
– Мне интересно другое. Зачем Рэю вилия, которая даже улететь не сможет. Пахнет чем-то грязным.
Кая с сомнением посмотрела на него, а потом на кошель.
– Золото не пахнет.
Мореход слегка усмехнулся.
– Тут ты права…
– Это не наши проблемы, Киеран, – с давлением произнесла Кая. – Наше дело – её найти и уговорить. А дальше пусть сама думает. Крыльев просто так не лишают. Таких нечего жалеть. Не бери в голову. Думаю, Рэй просто захотел подобную ему-каторжнику. Чтоб творить свои грязные делишки, возить контрабанду и рабов, – фыркнула она. – Только и всего. Он к свободе не привык, ему крылатая вилия незачем. Ему бескрылую преступницу подавай. Зря волнуешься…
Киеран изучающе посмотрел на неё.
– Бескрылые так же останавливают шторм, как и крылатые?
– Да, – как будто нехотя, ответила Кая. – Только улететь не могут.
– Ты видела таких?
– Видела на Облачной горе, как крыльев лишают, – девушка чуть нахмурилась. – Страшновато. Рррраз – и ты – уродец… Бррр, – она поёжилась. – Лишиться крыльев – это… Это…
– А за что так карают?
– По-разному бывает… – Кая повела плечом. – Я недолго была там. За чёрные делишки в основном.
– А зачем вилиям чёрные делишки?
– Ну ты спросил, – разулыбалась та.
Мореход усмехнулся.
– Да и правда…
– Просто будь настороже. Бескрылые вилии – злые твари. Они потеряли самое дорогое. И больше им терять нечего, – Кая посмотрела непривычно-строго.
– На том и сыграем, – слегка улыбнулся тот. – Предложим хоть какое-то развлечение. Быстроходный корабль – чем не полёт? Думаю, я сумею быть убедительным, – он прищурился.
Кая улыбнулась ему. В её глазах играли озорные искорки.
– Что ж… Откладывать незачем. Завтра – в море.
– А пока – на корабль? – Кая прильнула к нему. – В капитанскую каюту?
Киеран ответил едва заметной улыбкой.
– И туда – тоже…
«Шторм заполнил собой всё. Море и облака слились в единую громыхающую массу. Сверкали молнии, разносились раскаты грома. Острова замерли – как и всегда во время штормов. Привычная участь жителей этого края земли… Увы, до другого края им было не добраться – слишком сильна стихия. Отрезанные от материка вечной бурей, они жили здесь – здесь рождались и умирали, словно в заточении.
Но не море было их тюремщиком. Море было кормильцем. Море давало пропитание… Море давало шанс… А вот злая магия, наполнявшая каждую каплю солёной воды… Она была врагом. Она вызывала штормы, она разбивала корабли.
И она же создала спасение от себя.
Вилий.
Внешне – обычных девушек. Разных, как и принято у людей. Вот только люди не умеют летать. А вилии – умеют…
Редким даром вилий были не только крылья, которые могли бесследно исчезать и в мгновение раскрываться. Крылья не спасут в шторм. Крылья – не помощники. Дар вилий был в другом.
Они. Останавливали. Шторм.
Корабль, на котором находилась вилия, был полностью защищён от стихии. Шторм обходил его стороной. Но горе тому, кто обидит вилию. Такой корабль из плавания возвращался только по частям… По досочкам.
Казалось бы – что проще – посадить на каждое судно крылатую деву? Ничего, кроме того, что их было мало, очень мало. Их приходилось искать Преодолевать сотни миль…. Посещать далёкие острова… Говорили, что на материке вилий и того больше… Но, увы, если кто туда и добрался, он не мог об этом поведать. С материка не возвращались. Незачем…»
Киеран Аррига отложил написанное. Непонятно кому и ради чего он писал это… Писал, возможно, чтобы не сойти с ума в вечных попытках уйти из прОклятых вод…
Он взглянул на крепко спящую Каю. Одеяло сползло с тела девушки, обнажая небольшую, аккуратную девичью грудь… Но мореход смотрел равнодушно. Страсть Каи была не взаимной. Нет, разумеется, он не отказывал себе в удовольствии проводить с ней ночи… Но… Он смотрел на неё и не чувствовал ни-че-го. Просто хорошенькая девушка. Одна из множества других таких же симпатичных.
Не более того.
…У неё были красивые белые крылья, отдающие розовым на свету. И светлые волосы. И озорная улыбка. И веснушки на носу.
А у него были драгоценные старые карты и мореходный инвентарь. И безуспешные попытки найти выход к материку.
Бескрайний океан не желал отпускать дерзкого человека, вздумавшего сбежать из его безжалостных объятий. И даже вилия на борту не могла помочь. «Тень» обходили шторма, корабль возвращался целым и невредимым…
Возвращался.
А так хотелось «не вернуться».
Мореход шумно вздохнул и встал. Скрипнула дверь каюты, глухо прозвучали шаги по ступенькам. Солёный ветер привычно ударил в лицо.
Океан бушевал. Бушевал, странным образом не заходя в бухту – только ветер свистел в ушах. Магия шторма не имела прав здесь, у кромки земли, на которой стояла вилия.
– Кто придумал это дрянное место, – тихо процедил Киеран, вглядываясь в шторм.
Без вилий в море соваться было опасно. Разве что рыбачить недалеко от берега – чтобы успеть вернуться. Море как будто ненавидело людей, ненавидело, когда они заходили в его воды… А, может, их ненавидела магия этого моря… Ответа не было. Как и надежды.
За спиной моряка скрипнули ступени. И тихие шаги.
– Ну зачем нам какой-то там материк? – Кая подошла со спины и прижалась к нему. – Что ты будешь там делать? Ты ведь мореход… Тебе земля не нужна…
– Жить на материке и выходить в море мне бы никто не помешал, – ответил он как будто заезженную фразу.
– Ты и здесь выходишь в море… Зачем тебе – туда? – она крепко обхватила его руками за пояс, как будто прячась за ним от сильного ветра.
– А зачем мне оставаться здесь?
– У тебя отличный корабль. Ты возишь людям провиант и товары с других Островов. Ты богат. Что ещё надо для счастья?
– Свободы.
– Она есть у тебя. Тебя никто не ограничивает, Киеран!
– Только магия этого шторма, – усмехнулся он, глядя в глаза бушующей стихии.
– Это всё блажь, – улыбнулась Кая. – Это других она держит. А ты свободнее многих. И у тебя есть я… К тому же, ты умеешь находить других вилий… Всё больше кораблей могут уходить в дальние плавания. А ты становишься ещё богаче… Разве этого мало?
Киеран скривился.
– Вилии ветрены и непостоянны, как море. Ты сама прекрасно знаешь, что они ненадолго остаются на кораблях.
– И всё же…
– Что, Кая? Что «всё же»? Я богат – и что? В этом счастья мало.
– Скажи мне, что я могу сделать для тебя? – она вдруг оказалась перед ним, запрокинула голову, глядя ему в глаза. – Мне невыносимо видеть твои страдания. Скажи, Киеран? Ты… – она нахмурилась. – Ты же не хочешь пойти в дальнее плавание… Искать материк… Нет, Киеран, нельзя! – она запаниковала. – Мы погибнем! Шторм нам не страшен, но голод… Жажда… Если зайти слишком далеко… Киеран, этого материка, может, и нет на свете! Это бабкины сказки! Наш мир состоит из рассыпанных в океане островов. Нет другой земли, понимаешь?! – она говорила взбудораженно. – Наш мир – это сплошной шторм и обломки земли. Всё, что осталось от древнего материка, разломанного вырвавшейся из недр земли магией… Вода приняла её в себя, не дав ей уничтожить мир, твердь, людей! – Кая говорила с болью. – Только и всего! А этот ваш материк – это выдумка! Это байка! Детям рассказывать перед сном. Да внушать надежду. А нет этого!
Киеран, болезненно прищурившись от налетевшего порыва ветра, взглянул на девушку.
– Вы, вилии, так верите в это?
– Мы – знаем! – горячо заверила Кая. – Облачная гора – необычное место. Вилии знают, Киеран… Поверь уже… – с мольбой протянула она. – Оставь эту пустую надежду… Материка нет. Он разбит – разбит тысячи лет назад… Искать его – самоубийственно. А твои карты – лишь бредни безумцев. Кто-то ушлый всего лишь выторговывал за эти каракули безумные деньги, отправляя моряков на верную смерть, – она с болью смотрела в лицо Киерана, вцепившись в отвороты его камзола. – Оставь это… У тебя есть всё… Живи да радуйся…
Мореход слегка улыбнулся.
– Увы, ничего другого мне и не остаётся, – он приобнял девушку.
Та радостно прильнула к нему.
– Всё будет хорошо… – проговорила она, глядя в шторм, который, казалось, был отрезан от кусочка суши невидимой стеной. – Я с тобой. А, значит, всё будет хорошо… Мы же – семья…
Уголок рта Киерана слегка дрогнул. Но Кая этого не видела. Вилия смотрела в бурю и прижималась к моряку, как будто давая понять стихии, что он – её. Она не отдаст буре своё.
Никогда.
Ни за что.
Вилии не отпускают то, что принадлежит им по праву…
Ветер бил в лицо. Старый моряк улыбался. Он любил ветер, любил море. Солёные брызги и туго натянутые паруса. Скрип снастей и сплочённую работу экипажа. Тяжесть пистолета в руках.
Но море было главной любовью.
То страстное, то тихое. А Вечный Шторм… Мелочи. Ему Шторм не мешал. Две вилии на борту вполне справлялись. Жаловаться было не на что. Ну а то, что враги сильны – разве это плохо? Зато есть, для чего жить.
– Капитан, корабль по левому борту!
– Экипаж, готовьсь! – зычно крикнул он.
Матросы привычно ринулись по местам. Команда «Крылатого» была готова всегда и ко всему.
– Граннус, мне в трюм? – раздался голос за его спиной.
– Да, Ровена. И Гайну забери с собой. И не высовывайтесь, – кивнул он темноволосой женщине со спокойным взглядом и плавными движениями. – Чтоб не светились на палубе.
Она кивнула.
– Думаешь, там Чёрная?
– Проверю.
– Хорошо. Гайна! Гайна, пойдём!
– Уже? – к ним подошла молодая девушка. – А можно я…
– Нет! – рявкнул на неё капитан. – Быстро в трюм! Бегом! Если жизнь дорога… Ровена, забери птичку уже.
– Гайна, пошли… – Ровена потянула её за руку. – Нам тут нечего делать. Когда мужчины начинают стрельбу, нам, женщинам, лучше быть подальше. Толку от нас мало, а вот беду можем принести.
– Я тоже хорошо стреляю, – девушка нехотя шла за старшей подругой.
– По неподвижной мишени, когда за бортом штиль, – Ровена уже спускалась по ступенькам в трюм. – А когда вокруг взрывы, грохот, стрельба, непонятно, где свои и где чужие – знаешь, лучше внутри отсидеться и гасить шторм. Если капитан прикажет. Или не гасить. На корабле слушаться капитана во всём надо. И не лезть поперёк. А то выпорет. И на берег ссадит. Если живая останешься.
Девушка с сожалением вздохнула. В трюме было довольно темно. Гайна припала к маленькому окошку. Ровена покачала головой, глядя на неё.
– Ох уж эти молоденькие вилии, – проворчала она. – Как чайки, право слово. Любопытные и до зрелищ охочие. Гайна, ну на что там смотреть?!
Девушка пожала плечами.
– Интересно.
– Лучше б книги читала.
– Вот буду, как ты, старая, тогда и почитаю, – девушка разулыбалась.
– Это я-то старая?!
– Ну а что? Тебе уже лет 37! А мне 18. Вот лет через десять надоест в окно смотреть. Ты ведь тоже смотрела, ну не говори, что нет! – рассмеялась она, глядя на Ровену с искромётной живой улыбкой.
Ровена издала странный смешок.
– Смотрела… Пока на моих глазах моего капитана не убили. После этого, знаешь ли, хочется книги читать.
– Тебя после этого Облачная гора забрала?
– Да.
– А капитан хороший был?
– А то?
– Лучше нашего?
– Другой просто. Не лучше и не хуже.
– Ну хотя бы молодой? Наш-то совсем старик.
– Гайна, да как так можно! Граннусу всего-то за 50…
Гайна расхохоталась.
– Ровена, не обижайся, пожалуйста! Я тоже, как вернусь с Облачной горы, стану старая и мудрая, как ты…
Ровена с материнской жалостью смотрела на молодую вилию, припавшую к окошку каюты. Когда-то и она была такой – такой же, как и все вилии. Глупой, легкомысленной, наивной, весёлой. Только недолго. Собственные крылья, забрызганные кровью Патрика выглядели страшно. И каждый раз, раскрывая их, она чувствовала ужас. Она возвращалась в тот день. В ту встречу с другим кораблём – на борту которого была Чёрная вилия…
Канонада выстрелов, волны до небес, хриплый смех, похожий на клёкот хищной птицы, и кровь… Много крови.
…Она не плакала. С тех пор – ни разу. И не хохотала. Не получалось. Потому что как раз накануне она смеялась до слёз над его шутками. И мечтала… О многом…
А теперь она – старая и мудрая, как считает молоденькая Гайна, ещё не встретившая своего моряка. И она не мечтает. Не плачет. Не смеётся. Прячется в трюме, пока старый-старый капитан где-то там наверху устраивает привычные мужские игры с оружием.
Ей там делать нечего. Она не хочет больше видеть кровь. И крылья. Достаточно. Хватило.
…Раздался грохот. Ровена вздрогнула. Гайна припала к окошку. Силуэт встречного корабля уже был напротив.
– Ровена! Ровена, стреляют!!!
– Да слышу я!
– Ой…
Перья. Чёрные перья медленно падали вниз. Раздался шумный всплеск. И ещё один. Ровена отвернулась.
– Трое. Четверо. Пятый упал.
– Гайна, не считай их хотя бы! – не выдержала Ровена. – Невыносимо! Столько смертей опять…
– Как много перьев… – прошептала Гайна.
Ровена досадливо поморщилась и отошла в сторону. Ей надо было перебрать травы. И чистые тряпицы. Вдруг кто из экипажа ранен. Надо будет лечить.
Кровь живых – она не страшная. Кровь мёртвых – вот то, от чего подкатывал комок к горлу. Поэтому она подготовит тёплую воду и отвары. Всё подготовит. Для живых. О мёртвых экипаж позаботится сам.
Очередной порт. Толчея, суета. Гогот, товары, запахи, ругань… Она недовольно поморщилась. Всё как всегда. Обычные люди, не хуже и не лучше других. Они просто живут – здесь, на Островах. А некоторые из них живут не просто. Некоторые из них слишком пытливы. Слишком любопытны. Некоторые из них продают не простые товары, а то, чему давно пора сгинуть. Сгореть дотла.
Она сделала глубокий вдох. То, чему надо сгореть – сгорит. Те, кому надо умереть – умрут.
Всё. Как. Всегда.
Выследить и уничтожить. А нюх приведёт её безошибочно туда, куда нужно. Жертве не скрыться.
Солёный ветер выбил чёрную прядь из косы. Привычно. Как всегда. И пистолеты под рукой – как и всегда. И бессмысленность – тоже при себе.
…Очередной порт. Такие же люди, как и везде. Однообразная скучная жизнь – как и положено.
Как и позволено обычным людям. А нелюдям – не позволено. У них другая судьба. Крылья порядком мешают. Мешают стать серой массой.
Нелюди могут больше других. Одного они не могут.
Любить.
Корабли стояли на причале. Поскрипывали снасти, паруса томились в плену канатов. Фрегаты и бриги смотрели друг на друга. Рассказывали истории. Хвастались или печалились. Гордились своими командами или скорбели по погибшим.
Корабли были живыми – почти как люди. Корабли носили имена. И любили своих капитанов. А если не любили – горе тому капитану, недолго ему стоять на мостике… Корабль сбросит его, как норовистый конь – неопытного ездока.
Корабли запоминали. Все слова, что были сказаны на палубе. Все чувства, что остались запрятаны. Они были безмолвными свидетелями всего, что происходило на борту. Они хранили тайны – лишь друг с другом делясь ими. Точно зная, что собрат будет верен клятве молчания.
Корабли страдали. Корабли теряли. Политые кровью, засыпанные порохом, омытые слезами – корабли порой разбивались о рифы, переполнившись тоской…
Потому что они тоже по-своему живые. Они разговаривают со своими экипажами. Будят лёгким скрипом, упавшей бочкой или поехавшим стулом. Предупреждают об опасности. Подсказывают и советуют. И берегут, как могут, свои команды и своего капитана.
Корабли много помнят. Но людям не узнать то, что слышали паруса и снасти. И потому моряки так любят свои фрегаты и бриги – своих самых верных друзей. Самых молчаливых и понимающих спутников на этом опасном, но таком дорогом морском пути…