Он очнулся. Голова болела. В глаза бил солнечный свет. Руки ломило. Моряк пошевелился, пытаясь понять, где он.
– Дёргаться бесполезно, – послышался злой женский голос.
А затем – шаги. Киеран захрипел – на его шее появилась верёвка, которая тут же была нещадно затянута, заставляя его выпрямиться. Жёсткая балка вдавилась в спину.
– Моргана… Ты свихнулась? – прохрипел он.
Он проморгался и огляделся, насколько это было возможно. Они находились в каком-то сарае. Он был связан и прикручен к опорному столбу. Моргана же стояла напротив, держа в руках нечто…
– Забавная штучка… – её лицо было странно-белым в темноте старого сарая. – С пером вилии… Так, значит, случайно меня нашёл, да? Значит, не врёшь? Значит, воля Владыки Морей?
Серо-синие, как океан, глаза вперились в лицо моряка.
«Хм, я думал, умру в морской пучине… Похоже, чуть-чуть ошибся…», – подумал он. – «Зато понятно, чего лицо такое белое. Она в ярости. Но почему солнце бьёт в щели? Кая справилась с цунами?..»
– Моргана…
– Заткнись, – её голос хлестнул. – Лжец. Ты охотился за мной. И не только за мной, похоже.
– Дай мне сказать! – взмолился Киеран, с трудом сглатывая – верёвка впивалась в шею, не давая дышать. – Чёрт, вот так узлы… Ты жила с пиратами?!
Её глаза сузились.
– Я выросла на пиратском судне. Я умею вязать узлы. И с пленниками разговаривать умею. Желаешь проверить на практике?
Моряк помотал головой, насколько это было возможно.
– Моргана, давай поговорим спокойно… Да, я ищу вилий. В наших морях без вас не выжить, ты сама понимаешь. Ничего плохого я им не делаю – как и те капитаны, к которым вилии идут. Все довольны, всё хорошо. Мой приятель…
– Врёшь. Он тебе не приятель. Он заказчик. А ты – работорговец. Или сводник – в лучшем случае.
– Моргана… – взмолился Киеран и непроизвольно поморщился от яркого света, бьющего сквозь прорехи досок. – Солнце… Почему солнце, если ты в ярости?
Моргана криво усмехнулась.
– Потому что та, что вызвала шторм, его же и усмирила.
– Что…
– Это был не мой шквал. А на пирсе я стояла, пытаясь закончить бурю, – её губы сжались, но как будто от обиды. – А ты – да и все остальные на твоём месте – подумали бы на меня. Я же бескрылая, – горько усмехнулась она. – Ты видишь сам – моя ярость бессильна. Бескрылые не могут вызывать шторм, только усмирять. Поэтому твой так называемый «приятель» просто захотел безопасную вилию. С которой можно что угодно делать – и ничего ему за это не будет…
Она вдруг опустилась на тюк соломы. Сгорбилась. Голова её была опущена, вилия как будто рассматривала странный компас.
– Но… Говорят…
– Естественно, – невесело усмехнулась она. – Бескрылые старательно распускают этот слух. Но чураются людей. Нас куда больше, чем вам кажется. Просто не выдаём себя. Многие живут на островах… Как обычные женщины… И там очень редко случаются штормы. Мы беззащитны, Аррига, – она подняла на него глаза, взгляд её был горячечным, а голос непривычно-ровным, как будто уставшим. – Облачная гора отнимает у нас не только крылья. Вместе с крыльями уходит и сила. Её большая часть… Иначе это было бы бессмысленно. Сам подумай – отобрать крылья, сделать уродом – и при этом оставить умение вызывать штормы?! В таком случае Острова давно бы потонули… Бескрылые утопили бы этот чёртов мир… Но, увы, Облачная гора последовательна… Они отнимают у нас почти всё…
Она замолчала. Луч солнца освещал её темноволосую макушку и мелкую пыль, висящую в воздухе над девушкой.
– Подожди, но шторм… Кая… Это она?! Но зачем?!
– Думаю, чтобы показать тебе, что со мной лучше не связываться, – блекло ответила Моргана, не поднимая головы. – Она наверняка догадалась, что я не поверю тебе – уж очень ненатурально врёшь, да и флиртуешь откровенно и смешно… Это на крылатых такое действует, они падки на внимание мужчин. А бескрылые осторожнее. И умнее. Несложно было догадаться, что я разозлюсь. И вызвать бурю – несложно. Потом она тебе расскажет, что не могла её погасить, что я злонамеренна и потому от меня стоит скорее избавиться… – её голос был по-прежнему тусклым. – Крылатые ненавидят бескрылых, Аррига…
– Моргана… – обратился он тихо. – Штормы… Это проделки Облачной горы, да? – настал его черёд болезненно смотреть на вилию.
– Ты поверишь моим словам, моряк? – усмехнулась она. – Я не знаю. Но в этом мире известны только вилии, как те, кто умеет управлять ветром и вызывать бури. Острова отрезаны океаном… От всего отрезаны… Разбитый на осколки материк – так говорят на Облачной горе… Но некому ни подтвердить, ни опровергнуть… Мне странно, что из магических существ здесь только мы, вилии. Если уж магия создаёт живое, должны быть и другие существа… Но у нас лишь море, острова, бури и вилии. И Облачная гора… И лишение крыльев за малейшее…
– Я хочу выбраться отсюда, – прошептал он. – Я верю, что материк существует. У меня есть древние карты. Кая бесится, когда я говорю об этом. И боится. Может, ты…
Моргана встала. Магический компас, жалобно звякнув, упал с её колен на пол. Киеран поморщился, со страхом взглянув на упавший артефакт.
– Ты знаком со мной час. Я – бескрылая вилия. Я могла наврать тебе с три короба. Ты не думал об этом, моряк?
Она опустила голову, взглянув на компас.
– Я чувствую… И доверяю своим чувствам. Моргана… Моргана!!! – вдруг закричал он.
Раздался хруст стекла. И стон Киерана.
– Зачеееем…
Каблук сапога вилии без усилий проломил стекло компаса, продавил тонкие медные шестерни, удерживающие чудесное перо… Да и само перо бессильно сломалось…
– Я не люблю работорговцев и сводников, – её взгляд был грустным, как будто она была готова расплакаться. – Больше ты никого не очаруешь. Потому что никого не найдёшь. Оставайся со своей крылатой… Как её там? Каей? Оставайся… Нам с тобой не по пути…
– Моргана… – он рванул вперёд, забыв, что связан, и тут же захрипел. – Моргана, стой! Давай выберемся из этих прОклятых вод! Из-под власти Облачной горы…
Вилия, отошедшая к двери сарая, обернулась.
– Сладко поёшь. Слишком сладко. Прощай, Аррига. Надеюсь, больше не свидимся…
Дверь открылась, яркий свет ударил в лицо Киерана, заставив прикрыть глаза. А затем он снова оказался в относительной темноте. А напротив него лежал безвозвратно сломанный компас. Его шанс на свободу…
Экипаж драил палубу, чинил пострадавшие от перестрелки вещи, матросы восстанавливали повреждённые части такелажа.
– Славно поработали, – старый моряк был доволен. – На одну птичку меньше.
Ровена покачала головой.
– Главное, что все наши целы, – проговорила она.
– Вот будет птичек поменьше – больше целых людей останется, – проворчал он. – Тут уж ничего не поделаешь – нелюди они и есть нелюди.
Ровена оглянулась по сторонам. Моряк отмахнулся.
– Ты за Гайну переживаешь? Незачем. Она не понимает, о чём я. Птичка, что с неё взять. Глупенькая.
– Может, и поумнеет со временем.
Граннус кивнул, улыбка сошла с его лица.
– Может, – глухо отозвался он. – Все мы по молодости глупые. А многие ещё и злые.
Ровена подошла поближе, приобняла.
– Да. Никто не рождался мудрым.
– Но не все так дурили по молодости, как некоторые. Палку перегибать не стоило… Сломалась палка… – он вздохнул.
– Не кори себя. Ты действовал, как мог. По совести – по той совести, которая тогда была. Ты не святой, но и жуткого ты ничего родным не сделал. Вышло плохо, да… Но не со зла. Это – главное.
Граннус невесело усмехнулся.
– Вот птичка эта, Гайна. Ну дурочка же. И я на это смотрю сквозь пальцы. А родная дочь попробуй рискни так делать – взбучку б получила. Вот и думаю, как так? Почему к родной так вышло, а чужую не трогаю?
Ровена вздохнула.
– Ты своей дочери хотел хорошей жизни. И учил, как мог. А чужая – на то и чужая. У тебя за неё сердце болеть не будет. А за своё…
– И где она теперь?!
– Граннус, ты тоже не подарок был в юности – я уверена. А она – в тебя. Не усидела бы на месте. Сильная и гордая, как ты.
– Это да. Я в её годы тоже сбежал, – крякнул он.
– А подготовлена она к жизни прекрасно. Всё умеет. Справится, Граннус, я уверена, справится.
– И Облачная гора до неё не дотянется, – он сжал губы. – Пусть и большой ценой, но хотя бы от этого уберёг.
Ровена прижалась к его плечу. Моряк приобнял её. Вместе они отошли на нос корабля. Вилия посмотрела в сторону и тут же отвернулась.
– Да, не смотри. Эймон там… Разделывает… Перья надо собрать. Пригодятся.
– Жуткое дело, – выдохнула Ровена, передёрнув плечами. – Как он может это делать? Ещё и так спокойно…
Кальдерра с сомнением посмотрел на молодого моряка, занятого своим неприглядным делом.
– Так и может. Такой он.
– Это всего лишь птица, – раздался насмешливый голос услышавшего обрывки слов парня. – Тоже мне, святоши. А кто их убивает по пять штук в месяц? Мне-то что? Мне только разделать. Выгода, опять же, всему экипажу – из чего зелья с амулетами делаются, не позабыли? – он ловко орудовал ножом. – И какие барыши мы с этого имеем… Работа такая. Кто-то должен её делать. Я не брезглив. Подумаешь, тушку освежевать…
Ровена нервно сглотнула.
– Пойду на камбуз, помогу коку. Скоро ужинать…
– Иди. А мы пока непотребство это уберём…
Граннус отпустил её. Ровена, стараясь не смотреть в сторону останков Чёрной вилии, быстро пошла прочь. Этот корабль давно стал для неё домом. И ей хотелось, чтобы дома было хорошо. Потому и заботилась о нём всеми силами. Этот дом был родным, надёжным, безопасным. Так похожим на своего капитана…
«Тень» так и стояла в порту. Капитан не спешил отдавать приказ. Никакой из приказов…
– Я так испугалась… Не могла остановить шторм, – Кая прижалась к нему. – А когда нашли тебя… И компас… Ужас… Бескрылые – монстры. Такая жестокость… Не зря их лишают крыльев. Не зря, – она упрямо сжала губы. – Жуткие создания. Так поступить… На Острове столько покалеченных… Киеран? Ты в порядке? – она заглянула ему в лицо.
Мореход был мрачно-печален. Он смотрел на Остров – или сквозь него.
– Понимаю, компас… Как жалко… Вот она тварь! – кипятилась Кая. – Разрушила такую вещь! Просто так! Мы что-нибудь придумаем. Может, где-то можно найти такой…
– Ты смеёшься? Он достался мне чудом. Даже те самые карты, которые ты считаешь бредом, достать проще. Не думаю, что можно взять любой другой компас и заменить стрелку на перо, – закончил он с ноткой ехидцы.
– Надо попробовать, – она тряхнула головой. – Не сдаваться же…
– Да, осталось вернуть Рэю деньги, и возить крупы с тканями, – фыркнул он.
Кая загадочно улыбнулась.
– Не всё так печально, милый, – она прижалась к его плечу. – Я – с тобой. А значит, ты обречён… Обречён быть счастливым, – рассмеялась она, втискиваясь между ним и бортом корабля. – Ну посмотри же на меня… Я – здесь. Жизнь продолжается. Мы тебя нашли. Шторма не будет. Всё хорошо. А компас… Ну и ладно. Ну не будешь вилий продавать… Ну и пусть. И так всё хорошо. Может, уже на берег спустишься, да домик построишь… – она игриво смотрела на него, держа его за руки. – Глядишь, ребёночка родим, ммм? – она вдруг приникла к нему. – Киеран?.. Давай заведём ребёнка… Я хочу… От тебя… – она целовала его. – Давай… Ну пожалуйста… Надо просто жить… Как все. Спокойно. Давай уйдём из этого порта. Вернёмся на наш остров… И заживём там… Я даже научусь печь пироги… Киеран… – она крепко обняла его. – Пусть Рэй и все остальные дальше носятся по морям в поисках непонятно чего. А ты будешь счастлив… просто счастлив… Со мной… Ты просто не пробовал никогда, ты всю жизнь на борту… Давай… – она потянула его за руку. – Пошли… Если не в море, то хотя бы в каюту… А то я прямо здесь на тебя нападу, – рассмеялась она. – И пусть команда смотрит, мне всё равно…
– Кая… – он возвёл глаза к небу.
– Да-да… – звонко рассмеялась она. – Вот такая она, участь моряка, влюбившего в себя вилию. Об-ре-чён… Обречён на счастье и любовь…
…Смех, шаги… Опустевшая палуба… И перо с запиской, летящее в тёмном небе… Как маленькая птичка… Только перу не нужен ни отдых, ни сон. Перо не подстрелят… Перо долетит до адресата. А дальше – его ход.
Ветер утих. А гнев – нет. Обида и давняя боль заполняли сердце. Она сидела в каком-то утлом строении на берегу. Идти никуда не хотелось. На душе было тошно. Хотя есть ли душа у нелюдей?
– Сволочь, – прошептала она. – Работорговец… Сводник… Надо было тебя пристрелить на месте. Хотя, порция лжи отравит тебя насмерть. Умрёшь чуть позже… Сам разрушишь свою жизнь, тварь. Я тебе устрою «материк». Иди, поболтай со своей дурой-вилией. Она ооочень удивится твоим новым познаниям. А ты ведь поверил… Во всё поверил. Наивный балбес. Не видать тебе материка. Будешь теперь шарахаться от Белых вилий и искать подвох. Пока не сложишь голову… Ты обречён, хоть ты этого и не знаешь. Как же вы все мне надоели… Когда это кончится…
Взгляд вилии был тоскливо-обречённым. Не перед кем было играть, незачем было изображать силу и жестокость. Тюков с соломой можно было не стесняться – им всё равно на нелюдя. Как и всем остальным, впрочем.
Вилии для этого мира были просто товаром. Живым товаром. Капризным. Требующим внимания и уступок, но, всё же, товаром. И этот Аррига – очередное доказательство.
– Лживые наглые моряки… Быдло… Твари… Больно тебе, да? Ты дорожил этим компасом… Вот и мучайся теперь. Как я мучаюсь. Так тебе и надо. Потерял смысл жизни – прекрасно. Перестанешь вилиями торговать. И смиришься. А не смиришься – тебе же хуже… Ещё бы до карт добраться… Но да ладно. Хватит и испорченного компаса. Он из тех, древних. Ему не место на Островах.
Она крепко зажмурилась и откинула голову на стену сарая. Ей надо было отдохнуть, перед тем как…
Перед тем как отправиться жить ещё один бессмысленный день своей жизни. Той самой, за которую она боролась ежечасно… Боролась, не успевая собственно-жить…
Она прижалась к его плечу. Ей было пронзительно-грустно. Сложно соблазнять того, кому это не нужно. Сложно дарить подарок, который хотелось бы получить самой. Ему это не нужно. Это она хочет на берег, она хочет спокойной жизни. А он… Нет.
Или же он хочет этой жизни не с ней. Но – нет – она гнала эту мысль от себя. Киеран Аррига неизменно-вежлив, и только. В нём нет страстей. Ни она, ни любая другая женщина не всколыхнёт в нём чувства. Он холоден до основания.
А что до компаса… Кая была рада, что он сломан. Этот компас помогал ему находить вилий. И каждая из них становилась для него собеседником. У каждой он узнавал всё, что та знала про Облачную гору и про этот проклятый материк. Каждая из них была его надеждой. И вновь и вновь эта надежда рушилась, когда не удавалось узнать ничего важного. Но рушилась не до конца. Он вновь и вновь собирал волю в кулак, снова мягко улыбался и жил дальше. И искал следующую вилию. И снова надеялся. И снова сидел в тишине каюты, глядя невидящим взглядом в древние карты с непонятными морями и землями. А потом вновь брал себя в руки.
И так по кругу.
А она была рядом. Рядом, но не вместе. Точнее, он был не вместе с ней. Он был отдельно. А она просто жила на этом корабле и делила с ним постель, надеясь постепенно стать для него чем-то… Или кем-то…
Но Киеран Аррига был вежлив и спокоен.
И только.
Быть вилией – это красиво. Вилии изящны, прекрасны. Вилии восхищают. Моряки смотрят на вилий, замирая от счастья.
И маленькая Марго смотрела на вилию с восторгом. На единственную вилию, которую она пока что встречала в своей жизни.
На маму.
Элейн… Мама говорит, это её собственное имя. Она его сама себе придумала. Так принято у вилий. Забывать первое, детское имя, и давать себе новое. Элейн… Так нежно, так красиво, под стать ей самой – тонкой, светловолосой, с огромными зелёными глазами. Жаль, маленькая Марго пошла в отца – чёрненькая, с обычными серо-синими глазами. Худенькая, нескладная. Но мама говорит, это пока так. Потом Марго станет красивой. Как мама… И имя себе придумает… Какое-нибудь красивое. Но попозже. Она пока знает мало имён. Мама подскажет. И маленькая Марго спокойна. У неё будет очень красивое имя.
У мамы большие белые крылья. Она берёт Марго на руки и поднимается в воздух. Сердце девочки замирает от восторга. Скоро и она так сможет. Совсем скоро. Крылья начнут расти, надо только чуть-чуть потерпеть. А пока хохотать от счастья, пока мама кружит её в лучах заходящего солнца.
Папа смотрит на них с палубы, приложив руку козырьком ко лбу. Он почему-то не любит их игр. Но маме всё равно. Она любит Марго. Да и папу, наверное, тоже. И братика. Он очень маленький и много кричит. Наверное, так и должно быть. У неё ведь впервые откуда-то взялся братик. У мамы – тоже. Как хорошо на корабле с ней! Правда, она часто улетает куда-то далеко. Наверное, все мамы так делают. Да она других и не видела. Она тоже будет улетать от своей дочки, а потом возвращаться и кружить, кружить её в лучах заходящего солнца…
И даже, тайком от папы, в свете Луны. Но это будет секрет. Большой-большой. Как её будущие крылья…