8
Рут просыпается оттого, что ей жарко. Тепло исходит от обнаженного тела Алекса, обнимающего ее сзади. Она вспотела, это неприятно, но она не отодвигается от Алекса, чтобы не разбудить его. Он посапывает ей в затылок, редкая поросль на его груди липнет к ее лопаткам, вялый пенис – к ее левой ягодице.
Ладонью она проводит по его покрытой пушком мускулистой ноге и чувствует, как в животе екает от желания. Живя с Алексом, она чувствует себя подростком. Словно заново открывает грани собственной сексуальности.
Она осторожно откидывает назад пуховое одеяло, чтобы охладиться хотя бы спереди. Грудь обдает студеным воздухом первого январского дня. Окно открыто с минувшего вечера, когда они громко поздравляли жителей Дептфорда с наступающим Новым годом и весело колотили деревянными ложками по кастрюлям, пока со смехом не рухнули на кровать. Рут чувствует, как соски твердеют, реагируя на холод и ее воспоминания о том, как они с Алексом занимались сексом всего несколько часов назад, отмечая праздник.
Она слышит, что ритм дыхания Алекса меняется. Он просыпается и вместе с тем возбуждается.
– С Новым годом, моя маленькая печка.
Он берет ее за талию и притягивает к себе. Его руки ползут по ее телу. Он кусает ее за ухо и в очередной раз сливается с ней.
Алекс живет у нее уже неделю. Рут хотела бы сказать, что она безумно счастлива, но на самом деле она постоянно не высыпается. Энергия из Алекса бьет ключом. Он как вечный двигатель: постоянно что-то делает, говорит, думает. Утверждает, что он «одержим» ею, но его одержимость выражается главным образом в желании заниматься с ней сексом: утром, перед сном и часто еще когда он возвращается в свой новый дом. Не то чтобы она устает от секса, от состояния тихого блаженства, в которое он возносит ее, но ее организму страшно не хватает отдыха. Когда она жила одна, отойти от будничной рутины значило не включать будильник, ложиться спать когда захочется и спать допоздна. Но в эти рождественские каникулы, с тех пор как она вернулась от родителей и Алекс поселился у нее, выспаться ей никак не удается. Алекс работает преимущественно с зарубежными контрагентами и, кроме официальных выходных, никаких других праздников не признает. Каждый день у него переговоры по телефону, и его онлайн-работа начинается раньше, чем в британских учреждениях. И он постоянно будит ее ласками на рассвете, хотя спать они легли всего несколько часов назад.
Если не считать недосыпа, во всем остальном совместная жизнь ее более чем устраивает. В отличие от ее бывших бойфрендов, Алекс вполне себе хозяйственный человек. Он даже чистоплотнее, чем она сама. Самая главная перемена в ее повседневной жизни – его присутствие, все прочие незначительны. За неделю на ее кухне произошло несколько заметных изменений: вместо продуктов из местного супермаркета теперь товары известных брендов; отходы тщательно моются и сортируются, а не запихиваются в переполненное ведро, которое раньше она не выносила до тех пор, пока из него не начинало попахивать.
На второй день пребывания Алекса в ее квартире Рут увидела рядом с унитазом новый ершик. От мысли, что он посчитал нужным купить его, она покраснела, но еще сильнее смутилась, когда задумалась, кто из них стал причиной этого приобретения. Были и другие туалетные аспекты, вгонявшие ее в краску. Алекс был против использования бытовой химии, в том числе аэрозолей. За минувшую неделю Рут не раз приходилось открывать окно в ванной и вспенивать в раковине мыло в попытке замаскировать оставшийся после нее запах. Еще больше ей становилось не по себе, когда на входе в ванную ее встречал почти теплый воздух, напоминавший о недавнем визите Алекса. Однако долгие часы общения, когда они беседовали и смеялись вместе, примиряли ее с обозначившимися под глазами серыми мешками и с тем, что ее возлюбленный был обычным человеком со всеми физиологическими проявлениями.
За последнюю неделю Алекс перевез в ее квартиру коробки из своей прежней жизни. Из своего бывшего дома он возвращался осунувшимся, с остекленевшим взглядом. Правда, они не прятались от этой проблемы. Рут открывала им пиво, зажигала свечу на кухонном столе, они садились и разговаривали. О том, что он скучает по детям, опасается за психическое здоровье жены, с которой скоро оформит развод. Кажется, у них вообще нет секретов друг от друга.
– Ты сводишь меня с ума.
Содрогаясь, он судорожно вздыхает и падает на нее.
– А меня сводит с ума твой тост с авокадо. – Она целует его в ухо.
Смеясь, Алекс скатывается с нее.
– Не знал, что я подписался быть не только твоим любовником, но еще поваром и уборщиком.
– Всегда читай напечатанное мелким шрифтом. – Рут откидывает одеяло ему на голову и вскакивает с постели, спеша первой занять душ.
Стоя под горячими струями, она мурлычет песню, под которую они с Алексом танцевали в минувшую полночь. Намыливая шампунем голову, поздравляет себя с тем, что проснулась почти без похмелья. Каждый раз она мечтает начать год на позитивной ноте: выйти на долгую прогулку, после обеда посмотреть какой-нибудь классический фильм, рано лечь спать. Но обычно ее благие намерения летят к чертям из-за каких-нибудь незапланированных похождений с Фрэн, после которых она почти все первое января проводит в постели и с похмельем. Да, бурная вечеринка обычно стоит ее страданий, но все же приятно просыпаться с надеждой в душе, а не с чувством вины, обреченности и паранойи. Когда Рут поднимает руки, чтобы отжать волосы, плечо простреливает резкая боль. Она делает вращательное движение рукой, чтобы ослабить напряжение.
Накануне вечером она отказалась от шумных гуляний, сославшись на «воспалившиеся гланды». Фрэн предупредила в последний момент, чтобы та не смогла переубедить ее. Да, она нагло солгала подруге, но ей не очень стыдно. Она ведь не бросила Фрэн одну в новогоднюю ночь: та уже несколько часов праздновала в Сохо и, судя по тону ее сообщений, не очень-то скучала без Рут в компании марихуаны.
Совесть мучила ее по другому поводу: Фрэн до сих пор не ведала о существовании Алекса. Даже не знала, что у Рут появился мужчина, а уж тем более про его переезд к ней. Действительно ли у нее не было возможности рассказать Фрэн про Алекса? Она могла бы сделать это – во время встречи в пабе перед Рождеством. Но Рут тогда была изнурена ссорой с родителями и ей не хотелось портить Фрэн настроение признанием, что последние полгода она лгала подруге. Им крайне редко доводилось проводить время вдвоем, вне большой компании. Рут дорожила подобными мгновениями и не хотела омрачать их встречу. Ведь стоило только начать говорить правду, как одна за другой стали бы вскрываться подробности, которые вряд ли понравились бы Фрэн. В этом Рут не сомневалась, прекрасно зная подругу. Поэтому она в очередной раз промолчала, и они, устроившись вдвоем в углу паба, в который когда-то впервые пришли с фальшивыми удостоверениями личностями, пили ужасное вино и хохотали, пока не заболели животы.
Рут смывает с волос кондиционер, мысли о Фрэн сменяются воспоминаниями о вечере с Алексом. Свечи, играет пластинка, бутылка дорогого кьянти, журнальный столик сдвинут к дивану, они, нарядные, танцуют – только они двое – в гостиной. Ради таких светлых воспоминаний можно и приврать немного.
Она слышит голоса, хлопает дверь. Надеюсь, он заказал пиццу, думает она. Завернувшись в полотенце, босиком шлепает на кухню.
– Тебе получше? – За кухонным столом сидит Фрэн с непроницаемым выражением на лице.
– Любимая, я и не знал, что тебе вчера нездоровилось. – Алекс очень обеспокоен. Он выключает чайник и наливает кипяток в кофеварку, стоящую на рабочем столе.
– Горло немного болело. Пустяки!
Рут чувствует, как под взглядом подруги ее щеки начинают гореть.
Алекс ставит перед Фрэн чашку с черным кофе.
– Может, все-таки что-нибудь покрепче? Стопочку на опохмел?
– Нет, спасибо.
Рядом с Фрэн полный пакет продуктов из магазинчика на углу. Сквозь пластик Рут различает «Люкозад», парацетамол и коробку замороженной пиццы. Я отвратительная подруга, думает она.
– С Новым годом, Фрэн. Много о тебе наслышан! – Алекс приподнимает свою кружку, чествуя Фрэн.
Рут опускает глаза. С ее ног стекает вода, образуя лужицы на кухонной плитке. Ступни заледенели, пальцы начинают коченеть. Она поднимает голову. Фрэн не сводит с нее сурового взгляда. Алекс что-то говорит, но Рут слышит только гул крови в ушах. Колени у нее подкашиваются. Она хватается за стол, чтобы не упасть.
– Дорогая! У тебя и впрямь нездоровый вид. – Алекс выдвигает для нее стул. – Пойду принесу тебе халат.
Рут осмеливается поднять глаза на подругу.
– Ну?
Рут утыкается взглядом в шлифованное дерево стола, на котором лежат ее вспотевшие ладони. Она ведь знала, что рано или поздно ее секрет откроется, но лишь теперь поняла, какой вред могла нанести этим их доверительным отношениям, которые пестовались с самого детства. Сколько Рут себя помнит, она всегда делилась всеми своими горестями и радостями с Фрэн.
– Я не думала, что это серьезно, пока не стало серьезно.
– Совсем, что ли, рехнулась? Кто пускает парня к себе жить после нескольких классных свиданий?
А если сказать, что она познакомилась с Алексом совсем недавно? Что влюбилась с первого взгляда? Голову потеряла из-за него? Нет, даже думать об этом противно. Лгать, лгать и лгать, чтобы замести следы? Тоска берет от одной только мысли.
– Мы встречаемся уже некоторое время.
– Некоторое время?
– С июля.
На противоположной стороне стола – ледяное молчание. Сидя с опущенными глазами, Рут видит, как на стол падают капли воды. Лицо Фрэн заливают слезы. Она в изумлении качает головой.
– Извини, новостями заслушался. – Алекс виновато вскидывает руки. Увлеченность новостями – одна из его маленьких слабостей.
Потом он набрасывает халат на плечи Рут. Махровая ткань окутывает ее уютным теплом, и она содрогается, только теперь осознав, что замерзла.
Это не та прогулка в первый день января, о какой она мечтала. Рут знает, что Фрэн приняла приглашение Алекса лишь ради того, чтобы продолжить прерванный разговор. Она чувствует себя как школьница, стоящая под дверью директорского кабинета. Фрэн ждет благоприятного случая. Всю дорогу она оживленно болтает с Алексом, расспрашивая его о работе. Алекс охотно рассказывает ей о преимуществах криогенных технологий в сельском хозяйстве. Взахлеб говорит о новой идее выращивания урожая в старых матрасах в лагерях беженцев. Фрэн всегда устанавливала дружеские отношения с парнями Рут. Беспроигрышная ситуация: она либо заводила нового приятеля, либо перечисляла Рут все недостатки ее бойфренда. Рут наблюдает за Фрэн и Алексом, которые увлеченно беседуют, обогнав ее, и по поведению подруги пытается определить, пройдет ли Алекс проверку.
На вершине холма они, по примеру многих других, достают смартфоны, чтобы запечатлеть свой подвиг – выход из дома. Фрэн предлагает сфотографировать Алекса и Рут на фоне раскинувшегося внизу Лондона. Потом Алекс, отвечая любезностью на любезность, фотографирует подруг. Те стоят в обнимку, и Фрэн, наклонившись к Рут, шепчет ей:
– Дура ты.
Но голос у Фрэн не сердитый: Алекс ее очаровал. Иначе и быть не могло. Разве может кто-нибудь устоять перед его обаянием?
У подножия холма они находят паб, где заказывают по пинте пива и две пачки чипсов, которые вываливают в общую тарелку на столе. Алекс идет в уборную, и Рут готовится выслушать вердикт Фрэн. Но ожидаемой критики не следует.
– Не понимаю, почему ты его скрывала. По-моему, он тебя любит. Представляю, чего тебе стоило хранить молчание.
– Может быть, я наконец-то повзрослела, – пожимает плечами Рут.
Она прислоняется к Фрэн, ощущая тепло ее руки. Сейчас подходящий момент рассказать подруге, как начались их с Алексом отношения. Вряд ли ведь Фрэн изменит мнение об Алексе только из-за того, что он женат.
Краем глаза Рут замечает, что Алекс возвращается из туалета. Он направляется к бару, жестами и мимикой спрашивая у них, не заказать ли еще по пинте пива.
– Мне он нравится.
Рут затрудняется вспомнить, когда последний раз Фрэн одобрительно отзывалась о ком-то из ее бойфрендов. Алекс улыбается им от стойки бара. Рут, улыбаясь ему в ответ, берет с тарелки горсть чипсов и запихивает в рот.