Неделя пролетела словно на ускоренной перемотке. Лера едва успевала замечать, как дни мелькают один за другим. Контрольные точки, стоящие одна за другой, доклад по социологии, который нужно было сдавать уже на следующей неделе и катастрофически малое количество часов в сутках для сна.
Мама жизнь не облегчала. Она еще несколько раз поднимала разговор на тему Вани, но, когда Лера осталась непреклонной, сменила тактику. Обычно деятельную и жизнерадостную женщину, как подменили: она то и дело хваталась за голову, горстями пила какие-то таблетки и не уставала твердить, что Лера её в могилу сведёт.
Девушка старалась не обращать внимания на её манипуляции, но получалось плохо, и предательская мысль вернуть всё, как было, лишь бы от нее все отстали, поселялась в голове всё прочнее.
Остановило её только то, что сам Ваня так ни разу и не позвонил. Мама, не зная подробностей, все-таки выяснила, что он чем-то очень обидел Леру, и всячески старалась оправдать его. Он очень раскаивается, он переживает, боится позвонить ей, но очень страдает – вот далеко не полный список того, что, по ее мнению, он должен сейчас чувствовать. Но Лера очень сомневалась, что парень испытывает хоть что-то.
В институте они пересекались всего пару раз, и то мельком. При этом он поспешно отводил глаза и старался как можно быстрее исчезнуть из ее поля зрения. Но она была даже рада этому, потому что совершенно не знала, что сказать ему при встрече. Разговаривать вообще не хотелось – ей вполне хватало того, что эти обсуждения все никак не прекращались у нее дома.
Поэтому, когда папа сообщил, что в пятницу они снова улетают, Лера едва ли не впервые обрадовалась этому. Находиться с мамой под одной крышей становилось всё невыносимее, и девушка очень надеялась, что за время их командировки женщина хоть немного успокоится.
В пятницу утром Лера проснулась на удивление бодрой, хотя спать легла далеко за полночь. Предвкушение двух выходных дней, к тому же, без нравоучений от мамы, делали своё дело, и настроение автоматически подскочило вверх.
С кухни доносился запах свежесваренного кофе и, по всей видимости, блинчиков, добавив еще несколько баллов на её внутреннюю шкалу счастья.
– Доброе утро, – поздоровалась Лера, опускаясь на табурет. На ее лице была такая широкая улыбка, что даже стало немного стыдно. Всё-таки родители уезжают, а она почти что светится от счастья. – Во сколько у вас сегодня самолет?
–В час дня, – ответил папа, почти не отрывая взгляда от новостной ленты в телефоне.
– Я еще на учебе в это время буду… – протянула Лера, медленно помешивая кофе в кружке. – У меня пары до четырех, а потом нам с Катей еще доклад доделать нужно.
– Ничего страшного, – тут же ответила мама. Вполне миролюбиво, но губы всё-таки поджала. – Не нужно нас провожать, не люблю я эти прощания в аэропортах. К тому же, в следующие выходные мы уже вернемся.
– Хорошо, – Лера согласно кивнула.
– Лера, – строго обратилась к ней мама, ставя перед ней тарелку с блинами.
– Что? – Девушка бросила взгляд на маму, уже заранее не ожидая ничего хорошего от её тона.
– Я очень надеюсь, что пока нас не будет, ты ещё раз хорошо всё взвесишь и примешь правильное решение.
– Правильное – это то, которое хочешь ты?
– Правильное, моя дорогая, – это то, которое будет лучше для тебя самой.
– И, конечно же, никто, кроме тебя не знает, что будет для меня лучше! – разозлилась Лера. Она всю жизнь прислушивалась к маме, и даже во многом шла у неё на поводу. А стоило ей принять собственное решение – оно тут же было воспринято в штыки, потому что шло вразрез с маминым. Лера зависла на тонкой грани между ощущением себя ужасной дочерью, перечащей матери, и потрясающим чувством свободы и избавления. Но пока еще не была уверена, что пересилит.
– Ты не понимаешь! – Мама приложила пальцы к вискам и прикрыла глаза.
– Нет, это ты не понимаешь!
– Так, девочки, стоп, – вмешался папа, хлопнув по столу ладонями. – А ну-ка разбежались по разным комнатам, мне этот цирк уже надоел! Тебе, Лен, заняться нечем? У тебя чемодан еще не собран. А ты, Лерка, жуй блины и беги на занятия, пока не опоздала.
Мама обиженно поджала губы, но замолчала, а Лера принялась жевать вдвое быстрее, стремясь быстрее закончить с завтраком. Практически залпом выпила кофе, которое обожгло горло и бросила в рот последний кусочек блинчика. Затем подскочила с места и, быстро проговорив “спасибо”, убежала к себе в комнату. Натянула на себя первые попавшиеся вещи, которыми оказались джинсы и спортивная кофта красного цвета – тратить время на поиски другого наряда не хотелось, а вот исчезнуть из дома побыстрее еще как.
Следующие минут пять Лера прощалась с родителями в коридоре. Мама, как обычно, давала ей кучу наставлений и советов, а папа закатывал глаза, напоминая, что их дочери уже давно не пятнадцать лет. Мама, конечно же, не забыла раз десять напомнить ей подумать о Ване и принять верное решение. Единственное верное, на ее взгляд, решение. Теперь уже настала очередь Леры закатывать глаза. Наконец, они последний раз обнялись, и девушка выпорхнула из дома.
Катю она нашла уже в лекционном зале, где та сидела, уткнувшись в телефон. Не замечая никого вокруг, она сосредоточенно что-то печатала, а по тому, как поджались ее губы, вытянувшись в тонкую линию, Лера даже за несколько метров почувствовала идущее от нее раздражение.
– Что случилось? – Лера подсела к подруге, легонько толкнув её локтем, и Катя бросила на нее хмурый взгляд.
– Антон, – ответила она так, точно это одно лишь это имя должно было объяснить Лере все.
– Антон? – Лера непонимающе вскинула брови, пытаясь вспомнить, кто это и угадать, чем он сумел так насолить подруге.
– Антон, – повторила Катя еще раз, презрительно выплюнув его имя. Вздохнув, пояснила: – Тот блондинчик с пятого курса, с которым я познакомилась на днях. Он задолбал меня сообщениями с просьбой встретиться, и вчера надоел мне так, что я согласилась на свидание с ним.
– И, похоже, оно прошло не очень удачно?
– Ну почему же? – язвительно отозвалась Катя. – Свидание прошло очень даже неплохо. Вплоть до того момента, пока он не решил, что я просто мечтаю переспать с ним в его машине. Представляешь, Лер? И был так возмущен, когда я послала его. Сказал, что ожидал, что я более доступная. Какого хрена, Лер? Только потому, что на мне надето короткое платье и каблуки? Это что, долбанное приглашение ко мне в постель?
Лера сочувственно вздохнула и приобняла подругу. Но Катя продолжала, едва обращая внимания на происходящее вокруг.
– А сегодня написал мне и спросил не передумала ли я. Говорит, его предложение еще в силе.
– А ты?
– Сказала засунуть его в задницу.
Лера рассмеялась, и Катя тоже фыркнула, хоть ещё и рассерженно. Откинула назад свои длинные темные волосы и спросила, с почти неуловимой грустью в голосе:
– Интересно, существуют парни, которые умеют видеть глубже пары миллиметров? Он даже не пытался узнать меня получше, ему было абсолютно все равно. Все, что его волновало – как побыстрее затащить меня в постель. Или это только мне такие попадаются? Мама говорит, дело в том, как я выгляжу, будто бы мои откровенные наряды наводят их не на те мысли. А мне нравится так одеваться! Почему я должна что-то в себе менять из-за того, что некоторые не в состоянии держать себя в руках?
– Ты и не должна, – уверенно тряхнула головой Лера.
Катя кивнула и тут же лукаво прищурилась:
– Ты сегодня подозрительно радостная, Лер.
– Родители уехали, – призналась девушка.
– Мама все никак не успокоится?
– Мне кажется, она вообще никогда не успокоится, – Лера покачала головой. – Она настолько уверена в идеальности Вани и наших отношений, что я все чаще начинаю думать, что это я ошибаюсь, а не она.
– Ну, нет! – Катя грозно сверкнула глазами. – Даже не думай! Это самое правильное решение. Ванька не стоит тебя, Лерочка, ты достойна того, кто будет ради тебя горы с землей равнять, а не того, кто не ценит ни тебя, ни ваши отношения. Ты и сама это знаешь, просто мама старательно навязывает тебе того, что хочет видеть сама и не может смириться с тем, что что-то идёт не по ее плану.
Лера это знала и очень хорошо понимала. Время шло, а она с неведомым до этого удовлетворением наблюдала, что ее не мучила тоска по прошлому, сердце не болело и не сжималось от воспоминаний, как должно быть при расставании. Вместо этого внутри теплым потоком разливалось спокойствие, которого она никогда не ощущала рядом с Ваней. Тогда ее бесконечно терзала неуверенность – в себе, в парне, в искренности их отношений, в правильности своего выбора. Она настолько привыкла к этому, что только сейчас, сбросив с себя тяжелый груз, поняла, как ей теперь легко. Словно задышала полной грудью.
И если бы не давление мамы, то у Леры не возникло бы и мысли, что она совершила ошибку. А так – червячок сомнения копался глубоко внутри, шепча на ухо предательские вещи. Разве мама может ошибаться? Может быть, это сама Лера в силу молодости и неопытности не видит очевидного?
Так сложно услышать себя, когда всю жизнь за тебя говорил кто-то другой.
***
После пар подруги заглянули в библиотеку, чтобы подготовиться к докладу. Больше посмеявшись, чем сделав дел, и обсудив все на свете, ближе к шести часам вечера, когда строгая библиотекарь почти что выгнала их оттуда они, наконец, отправились домой. Было решено не ехать на автобусе, а пойти пешком. Лера даже обрадовалась этой внезапной прогулке, к ее удивлению, предложенной Катей. Обычно она не любила подолгу гулять, предпочитая пешим прогулкам кафешки. Но сегодня сделала исключение – и Лера была уверена, это только ради нее. Катя слишком хорошо знала ее, чтобы понимать – несмотря на радость избавления от маминых нравоучений, пустая квартира все равно обрушится на Леру оглушительной тишиной.
Пока они брели до дома, на улице окончательно стемнело и заморосил дождик. Он мягко застучал по асфальту, на котором тут же стали расползаться темные от влаги пятна.
– Как же я не люблю осень, – проворчала Катя. – Дождь, холод и сырость. Отвратительно. Я хочу туда, где вечно светит солнце.
– Я тоже, – отозвалась Лера.
Капли неприятно падали за воротник куртки, и Лера поежилась. Капюшона не было, а зонтик она благополучно забыла дома, и теперь опасливо глянула на небо, прикидывая в уме, сколько у нее есть времени, чтобы добежать до дома раньше, чем промокнет до нитки. И по тяжелым, словно налитым свинцом тучам, догадалась, что не так уж много.
Катя, подумав о том же, ускорила шаг и возле своего двора чмокнула подругу в щеку. Дальше их пути расходились.
–Ладно, пока, подруга. Беги скорее домой, пока не разверзлись хляби небесные, – она рассмеялась и с умопомрачительной для десяти сантиметровых шпилек скоростью исчезла за поворотом.
– Пока, Катюш, – Лера помахала ей на прощание и побыстрее пошла в сторону дома. И правда, успеть бы.
Дождь все усиливался и холодные капли вовсю хлестали по лицу, подгоняемые усиливающимся ветром. Когда Лера дошла до своего двора, ее куртка была мокрой почти насквозь, а влажная кожа заледенела от холода. Озябшие пальцы не слушались, и она сунула их в карманы, пытаясь хоть как-то согреться. Девушка почти добежала до своего подъезда, когда боковым зрением увидела, что на лавочке возле детской площадки сидит человек. В другое время она, возможно, не обратила на него никакого внимания, но фигура сидела совершенно одна под дождем, как-то странно согнувшись. Кто захочет сидеть на лавочке в такую погоду? Непонятное и неприятное предчувствие остро кольнуло под рёбрами.
Лера оглянулась по сторонам – никого. В голове заворочался сразу ворох мыслей. Может, человеку стало плохо? Инфаркт? Инсульт? Может быть, надо позвать на помощь? Как назло, совершенно пустой двор, только она одна и незнакомец на площадке.
Отбросив подальше мысль просто развернуться и сбежать, Лера медленно двинулась в сторону лавочки. Так нельзя. Нельзя просто бросить человека без помощи и уйти, она должна хотя бы убедиться, что с ним все в порядке или вызывать врачей, если окажется, что нет. Папа всегда учил ее помогать тем, кто в этой самой помощи нуждается.
Затем в голову пришла следующая жуткая мысль, от которой стало совсем нехорошо. А вдруг он мертв? Она осторожно подходила все ближе и ближе, а в голове одна за другой мелькали новые версии. Когда она приблизилась достаточно близко, фигура показалась ей смутно знакомой, но она никак не могла понять, где раньше видела эту куртку с серой нашивкой на рукаве и черный капюшон на голове, намокший от дождя. Озарение рухнуло на нее неожиданно и едва не придавило своей тяжестью. Ну, конечно! Ее сердце быстро заколотилось, и она бегом бросилась к лавочке.
– Костя? – сдавленно шепнула девушка, опускаясь на корточки перед ним и заглядывая в лицо.
Это действительно был он, и, к ее ужасу, его лицо было нездорово бледным, а глаза закрыты. Зато она четко услышала его дыхание – прерывистое и шумное, но, главное, оно было. Сердце рухнуло вниз, а к горлу подступила отвратительная тошнота, и Лера сделала над собой усилие, чтобы ее голос не сорвался.
Он не ответил, и паника начала захлестывать с головой. Сердце зачастило еще сильнее, срываясь в галоп, а изо рта вырвался рваный выдох. “Успокойся, – тут же резко одернула она себя. – Истерикой тут не поможешь. Давай же, соберись!”
– Костя! – повторила она уже громче и настойчивее. Он был жив, это главное, но вот в сознании ли?
Парень медленно открыл глаза и посмотрел на нее, пытаясь понять, кто его зовет. От этого взгляда – пустого и ничего не выражающего – мурашки побежали по всему телу. Он смотрел так, будто изо всех сил пытался оставаться в сознании, но действительность ускользала от него все дальше. Наконец, в его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание.
– А-а-а, это ты. Привет, Лер, – тихо протянул он. Настолько тихо, что Лера скорее прочитала сказанное по губам, чем услышала.
– Что с тобой? – она широко распахнула глаза, не понимая, что нужно делать.
Костя сидел, прижав правую руку к животу, болезненно и неестественно согнувшись. Он совершенно промок, а на одежде не осталось сухого места, и Лера качнула головой. Сколько он тут сидит? Почему к нему до сих пор никто не подошёл? Наверняка, хоть кто-то его заметил, но все равно решил пройти мимо. Сердце снова сжалось, но теперь не от страха, а жалости.
– Меня тут немного зацепили, – хрипло ответил он, медленно приподняв руку, которую прижимал к животу, и Лера увидела мокрое кровавое пятно, расплывшееся по толстовке. И добавил, будто только что осознал, что истекает кровью: – Вот черт.
Кровь. Много крови. Чертовски много. Лера запоздало поняла, что его одежда потемнела не только от дождя. В темноте она не заметила сразу, но зато хорошо видела сейчас – весь живот был залит кровью. Все усиливающийся дождь смывал ее с Костиных рук, но теперь, когда она неотрывно, словно в оцепенении, глядела на жуткую рану, могла различить, как пальцы снова и снова окрашиваются в багряный цвет. Ее затошнило, и девушка на секунду прикрыла глаза, убеждая содержимое желудка остаться на месте.
– Я сейчас вызову скорую, подожди немного! – Лера дрожащими руками полезла в карман за телефоном.
– Нет! – неожиданно резко и громко ответил он, из последних сил постаравшись распрямиться. – Скорую нельзя.
– Почему? – Лера, моргнув, уставилась на него. И добавила очевидное: – У тебя кровь, очень много крови.
– Я в курсе. Пообещай, что ты не вызовешь скорую, ни при каких обстоятельствах. – Он на удивление крепко сжал свободной рукой ее запястье, вложив в этот жест все оставшиеся силы.
– Почему?
Эта просьба никак не укладывалась у нее в голове и казалось нелепой, даже абсурдной. Что не так со скорой помощью?
– Просто пообещай, – устало выдохнул Костя.
– Хорошо… – Лера совсем растерялась и замерла с телефоном в руках, совсем не уверенная, что сможет сдержать данное обещание. – Но что мне сделать? Как тебе помочь?
– Мне нужно позвонить другу, – он заговорил медленнее. Было видно, что слова ему даются с трудом. – Мой телефон, как назло, сдох. Сегодня, похоже, вообще не мой день, – он попытался засмеяться, но получился только глухой хрип.
– Конечно! Ты помнишь номер?
Он кивнул и продиктовал ей цифры. Лера прижала телефон к уху, не сводя глаз с Кости. Она боялась, что в любой момент он просто отключится, и тогда она точно нарушит свое слово и вызовет врачей. Спустя несколько гудков на том конце провода раздался нетерпеливый и низкий мужской голос.
–Да! Я слушаю.
– Здравствуйте, – Лера запнулась, пытаясь подобрать слова, которые от волнения никак не желали выстраиваться в предложения. – Вы меня не знаете, но сейчас я рядом с Костей, вашим другом. Ему нужна помощь.
– Что случилось? – голос напрягся.
– Он ранен… Я не знаю, что случилось, но у него в животе рана, и он истекает кровью. Здесь очень много крови…Ему срочно нужна помощь, а я совершенно не знаю, что мне сейчас сделать! Я хотела вызвать скорую, но он не разрешает… – Лера затараторила, смешивая все слова в кучу, собрать их в связный текст не получалось. А потом очень тихо, чтобы Костя не услышал, добавила: – Косте очень плохо. Я боюсь, что… – она замолчала, не договорив. Не смогла озвучить страшные мысли вслух и понадеялась, что друг поймет ее и так.
Молчание. Затем собеседник громко выругался и, кажется, даже что-то то ли уронил, то ли бросил.
– Да твою ж мать! Где он?
– Я сейчас скину вам адрес.
– Окей. Сейчас буду. Скажи ему, чтобы держался. И пусть даже не думает сдохнуть, иначе я его лично на том свете найду и убью собственными руками, – с этими словами он резко бросил трубку, а Лера стала трясущимися руками набирать сообщением адрес.
– Спасибо, – выдохнул Костя и болезненно поморщился.
– Он скоро будет, – пообещала Лера, пряча телефон в карман. От осознания этого ей даже самой стало легче. – Велел тебе держаться. Все будет хорошо.
Про остальное она тактично умолчала. Затем огляделась – двор все также пустовал, только большая дворняга сидела на другом краю детской площадки и, наклонив набок голову, с интересом смотрела на них. Дождь лил все сильнее, и девушка с сомнением посмотрела на парня, прикидывая насколько он в состоянии дойти до квартиры. Решение, что им нужно подняться не заставило ее сомневаться ни на секунду: ни когда набирала свой адрес Костиному другу, ни когда готова была пустить домой незнакомого парня, истекающего кровью.
–Ты можешь идти? – Лера легонько коснулась руки парня, оказавшейся ледяной. – Нам нужно подняться в квартиру. Тебе нельзя здесь оставаться, да и дождь все сильнее.
Парень кивнул и стал медленно подниматься. Бледное лицо исказила гримаса боли, и он покачнулся, едва не упав. Лера закинула его руку себе на плечо, помогая ему идти. Кое-как, шаг за шагом, они добрели до ее подъезда, затем до квартиры и девушка захлопнула дверь, включив свет в коридоре.
Костя тяжело выдохнул и обессиленно прислонился к дверце высокого шкафа-купе, вытянувшегося во всю длину стены в коридоре, а затем сполз по ней на пол. Лера взглянула на него в ярком свете, и с пронизывающим до костей страхом осознала, что выглядит он еще хуже, чем ей показалось. Мертвецки бледное лицо, из которого будто выкачали всю кровь, растрепанные светлые волосы, потемневшие от воды, совершенно затуманенный взгляд. И кровь. Всюду кровь. Теперь, когда поток воды перестал ее смывать, она перепачкала и руки, и одежду, и даже пол.
– Ещё немного, – зашептала Лера, опускаясь рядом с ним на колени. – Потерпи еще чуть-чуть. Ты справишься .
Она осторожно помогла снять ему куртку и увидела, что толстовка под ней на животе насквозь пропиталась липкой кровью. У нее потемнело в глазах и стало немного подташнивать, но Лера тут же постаралась взять себя в руки. Он держится из последних сил, так не хватало ей тут рухнуть в обморок.
Она перевела взгляд на свои руки – тоже все в крови. Мельком посмотрела на отражение в зеркале – жуткие красные разводы на щеках и лбу. Лера почувствовала, что голова начинает плавно кружиться, и мир потихоньку исчезает, теряя четкие очертания. К действительности ее вернул неожиданно громко зазвонивший дверной звонок.