Среди советской армейской техники было немало курьезов на четырех колесах. Одним из таких образцов военной мысли был ТПК – транспортер переднего края, созданный, надо полагать, на Украине. Во всяком случае, его упрощенный вариант как долгожитель и по сей день колесит по странам СНГ под именем «Волынянка».
ТПК представлял собой платформу-понтон с размещенным впереди форсированным двигателем воздушного охлаждения. Все худшие качества «жужжалок» – «Запорожцев» этот двигатель перенял в полном объеме: малый ресурс, неуверенный пуск, несусветный расход топлива и страшный шум из-за отсутствия рубашки водяного охлаждения и присутствия вентилятора обдува блока цилиндров. Кроме того, сложно сочлененное рулевое управление имело постоянную тенденцию к заеданию, поэтому крутить руль на ТПК часто приходилось в полную силу.
По идее ТПК должен был использоваться в качестве санитарного эвакуатора. Но не чужд был установки на платформе легкого миномета или ПТУРса. Водитель на узеньком сиденье располагался посередине, а по бокам, опустив ноги в небольшие колодцы понтона, устраивались или санитары, или огневой расчет. Какая-то изюминка в замысле военных и конструкторов, безусловно, была. Будь на то время в стране подходящий двигатель с водяным охлаждением, упростить бы рулевой привод и поработать с внешними обводами – ТПК по сей день радовал бы профессиональных военных и не был бы обделен вниманием любителей побороздить бездорожье!
Вообще-то, у ТПК хватало и положительных качеств. Главное его достоинство – способность плавать. Полуоси полноприводного автомобильчика выходили из понтона через гофрированные резиновые уплотнители. То же касалось и рулевых тяг. В моторном отсеке был установлен маленький трюмный насос для откачки воды, просачивающейся сквозь дефекты уплотнения. Правда, в самом понтоне насоса не было, а для слива воды были предусмотрены эдакие миниатюрные кингстоны – отверстия, затыкаемые резиновыми пробками. Значит, в безвыходном положении автокораблик способен был достойно самоликвидироваться и лечь на дно! Передаточные числа в коробке были подобраны очень удачно – на светофорах эта козявка вырывалась далеко вперед, нервируя водителей барских иномарок, солидных волг и юрких жигулей. Ко всем радостям езды на такой машинке прибавлялась одна понижающая передача, используя которую можно было вообще пускать автомобиль самоходом, что и было предусмотрено замыслом конструкторов: рулевая колонка, имеющая карданчик, наклонялась чуть ли не до пола. Водителю оставалось разложить сиденье, лечь на платформу животом, а газ добавлять или удалять отдельной манеткой, выведенной под панель. Ветровое стекло укладывалось на капот, и малютка становилась практически незаметной на поле боя, прячась за кротовыми холмиками и травинками.
Подвеска ТПК была весьма комфортной и абсолютно не пробиваемой – торсионной. Для пуска в лютые морозы было предусмотрено устройство впрыска эфира во впускной коллектор. Я им, честно говоря (а через мои руки прошло около десятка ТПК), не пользовался ни разу. Но верю, по опыту пуска первобытных дизелей, что штука это эффективная.
К достоинствам машины следует добавить абсолютно плоское днище и рельефный протектор шин. Для знатока это ясные сигналы о ее великолепной проходимости. В книжке-инструкции по эксплуатации ТПК было написано, примерно, следующее: «Машина предназначена для езды по бездорожью, способна преодолевать мерзлую колею, железнодорожные рельсы, траншеи и рвы, проволочные заграждения, водные препятствия шириной до 150 м…» и что-то еще в этом роде.
В начале девяностых, когда большая часть населения нашей страны была озабочена проблемами выживания, на какой-то богом забытой военной базе в Ростове я наткнулся на Клондайк: десятки списанных ТПК по причине изменения военной доктрины. Сравнительно малоезженых и почти готовых к реализации в частные руки.
Я немедленно занял деньги у товарищей и занялся перегоном автомобилей в Карачаево-Черкесию, где в то время жил. Сам процесс перегона был весьма занятным. Ни один гаишник не отказывал себе в удовольствии «тормознуть» диковинку под брезентовым тентом и полюбопытствовать:
– Что это за насекомое?
Кстати, о тенте. Ехать под ним было невозможно даже при умеренном ветерке. ТПК швыряло во все стороны, зад норовил навсегда оторваться от дороги. Машина изображала из себя лягающегося Конька-Горбунка, чем пару раз сильно напугала водителей, дерзнувших неосмотрительно приблизиться сзади. Срочно пришлось рационализировать конструкцию: установить самодельную дугу над водительским местом и переместить туда тент. А хвост – черт с ним, пусть мокнет. Все равно железный!
В Черкесске все ТПК я разбирал до размеров молекул. Лечил и восстанавливал с надеждой если не на обогащение, то на честно заработанный кусок хлеба.
Первым покупателем был милиционер. По совместительству охотник. Рано утром он пришел с приятелями и с улицы поверх забора долго наблюдал за тем, как я орудую гаечными ключами. Налюбовавшись вдоволь, он заявил о своих покупательских намерениях и заказал тест-драйв. За руль осторожный милиционер сесть не рискнул, предоставив это право продавцу, то есть мне. Он и его ближайший коллега уселись по бокам, опустив ноги в колодцы и беспомощно озираясь в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться руками. Остальная орда, числом в три единицы, расселась сзади на платформе, на услужливо подстеленном мною тенте. Держаться там можно было лишь друг за друга.
Объектом демонстрации уникальных качеств лота должен был стать большой пруд в зоне отдыха Черкесска – Зеленый остров. От стойла до пруда у ТПК было около километра асфальта, который он, бодро жужжа, преодолел за пару минут. Пруд находился за высокой дамбой и, получив согласие покупателя, я резко вывернул руль влево. Машина встала на дыбы, испытатели на платформе дружно ойкнули и ухватились за что ни попадя, то есть за сидящих на боковых сиденьях. ТПК горным козлом взлетел на дамбу и запылил по проложенной колее. При полном безветрии пруд казался зеркальным. Под плакучими ивами клевали носами редкие рыбаки, и вдали трусцой перемещалась группа любителей здорового образа жизни. Милиционер милостиво кивнул, и я снова крутанул руль влево. Спрыгнув с уступчика, образованного отступившей водой, ТПК с утиным плеском свалился в воду. Надо признать, что для меня это было первое в жизни плавание на моторизированном корыте, и я тоже испытывал некоторую неуверенность. Мои сухопутные попутчики, трусливо поджав ноги, уставились на кромку борта: с учетом перегруза, ТПК выступал из воды едва ли на высоту спичечного коробка. По пруду пошли волны, рыболовы побросали снасти, а физкультурники с воплями устремились к нам на помощь. Обстановка предполагала единственное толкование: не проспавшиеся пьяные мужики на чем-то приехали топиться!
А амфибия с брызгами и урчанием уверенно поплыла на середину пруда, где было глубоко, но уже не страшно. Движение и управление ТПК обеспечивал собственными колесами, развивая скорость приличного пешехода. Около противоположного берега со дна торчали стебли осоки и, едва зацепившись за них колесами, машина резко ускорилась и буквально вылетела на обрывистый склон. Почтительная рыболовно-физкультурная толпа окружила амфибию. Гордый милиционер, облокотившись о капот, снисходительно давал пояснения, предварительно нахватавшись от меня технической терминологии. Я же мысленно потирал руки, считая сделку свершенной. Но, оказывается, зря. Струсившие друзья отсоветовали милиционеру покупать борзоватую технику. Расстроенный милиционер сунул мне ладонь дощечкой и отбыл восвояси, оставив меня наедине с железным земноводным.
Автомобильчики мои продавались трудно, хотя цена была божеской. Отпугивала необычность. Преобладали любопытство и недоверчивость. А устраивать шоу для каждого покупателя становилось уже накладно.
Как-то раз мы с товарищем, помогавшим мне в реализации автомобилей, возвращались домой после очередных неудачных торгов и решили по пути заехать на знаменитые провалы на обширном плато над аулом Хабез. Свернули с асфальта на проселок, затем и вовсе на накатанную колею. Колея довольно круто уходила вверх. Справа она ограничивалась травяным склоном, слева – небольшой дамбой, за которой параллельно дороге бежал ручей. Свернуть с этой колеи было невозможно. И когда за очередным витком дороги мы заметили, как с территории фермы, раскинувшей свои хлевы на плато справа по ходу, гусеничный трактор с лопатой выгребает на дорогу продукты жизнедеятельности коров, легкая дрожь пробрала нас и нашего четырехколесного друга. Выбор, конечно, был: сдавать задним ходом около двух километров и навсегда покрыть позором бессмертную славу вездехода.
А именно так мы рекламировали ТПК на всех автомобильных базарах.
Включаю понижающую передачу и въезжаю в вязкую, нехорошо пахнущую массу глубиной около сорока сантиметров. На чувствительном подъеме, высокооборотная «жужжалка» надсадно воет, цепкий внедорожный протектор буксует, метра на четыре вверх летит коровий помет. Мне-то ничего, я посередине. Но товарищу, сидящему с краю, здорово достается. Метр, еще метр… Не поверите, ТПК ползет вверх! Тракторист выскочил из кабины. Что-то кричит, вытаращив глаза. Но нам не до него. Позади уже более полусотни метров «лавового» потока. Наконец, зацепившись колесами за земную твердь, амфибия резво рвется вперед, и я сбрасываю газ.
На плато оказалась не боронованная пахота. И мы вдоволь напрыгались по буграм и кочкам, испытывая ТПК в движении вдоль и поперек борозд. Во внедорожные качества машины поверили безоговорочно. Налюбовавшись провалами, пустились в обратный путь. Те два часа, пока мы были наверху, трактор продолжал свое грязное дело, и препятствие на дороге стало глубже и длиннее. Успокаивал уже полученный опыт и то, что теперь дорога шла под уклон.
Действительность оказалась куда более неприятной. Глубина слоя из миллионов коровьих блинов оказалась такой, что ТПК уже был не в силах достать колесами землю, а погружаться мог только медленно и неохотно. Из-за этого мы передвигались вниз лягушачьми прыжками. Через пару минут я смог приноровиться и уже спокойно дожидался очередного погружения. Затем – газ до пола, прыжок! Сбрасываю газ, выжимаю сцепление, и ТПК снова тоскливо погружается. Отпускаю сцепление, газ – новый прыжок. И так около получаса.
Сожгли полбака бензина, выехали на чистую колею и потрясенные переглянулись: ЕЩЕ НИКТО В МИРЕ ТАКОГО НЕ ДЕЛАЛ! Ни один тест ни в одной самой милитаризованной стране не предусматривает проведения испытаний боевой техники в… Как бы это научно сформулировать? На полигоне смоделировать подобное невозможно, а в реальных условиях – разве только в Карачаево-Черкесии с ее безбашенными трактористами!
Внизу, в реке Малый Зеленчук, нашли перекат и стали гонять машину взад-вперед, стараясь вымыть коровье дерьмо, залепившее гондолы колес. Куда там! Дома я изломал два веника, соскребая сцементировавшуюся массу, но тщетно. Тут же вспомнил старый анекдот: «Недовольный покупатель никак не мог подобрать подходящий эпитет по поводу качества покупаемого навоза». Помню, эта машина так и ушла к новому владельцу, сопровождаемая моими уверениями, что это какой-то новый военный вариант противокоррозионной защиты!